Сага о живых и мертвых - Валин Юрий Павлович - Страница 43

Угли костра почти прогорели, светились темно-малиновым. Даже этого света было достаточно, чтобы силуэт у входа почти истаял. Голубоватый, прозрачный человек. Рата с трудом угадывала детали. Шлем — смешной, то ли котел, то ли кастрюлька. Какие-то сумочки на поясе висят, странный цилиндрический котелок на задницу подвешен. Короткие сапоги, штаны и куцая курточка, перетянутая ремнями. Руки лежат на нелепом оружии, висящем поперек груди. Что за штука такая? Отдаленно похожа на арбалет, но без «рогов» и тетивы. Ходит. Четыре шага в одну сторону, поворот, четыре шага в другую…

— Страж старинный, — прошептал Трайглетан.

— Понятно, что страж. Значит, так и ходит?

— Нет. Посмотри, что сейчас будет.

Силуэт сделал еще несколько шагов и вдруг присел, обернувшись на глубину пещеры. В следующий миг призрак унесло в море, — словно кто-то невидимый и огромный дунул на него во всю мощь легких.

Рата озадаченно поморгала и принялась вычищать из волос запутавшиеся водоросли.

— Видно, смерть его такой была, — прошептал Трайглетан.

— Странная смерть. И воины раньше странные были, — заметила Рата.

— Тебе, видно, совсем не страшно?

Рата пожала плечами. Особого страха, действительно, не было. Может, если бы одна была. Да и то…

— Ты же сам говорил, что призраки и ларвы не сильно опасны, — напомнила Рата колдуну.

— Ты призраков с ларвами не ровняй. Это все равно, что окунь озерный и мурена-рыба. Ларвы — существа злобные, всех живых ненавидящие. Такой заведется в доме или в переулке и не успокоится, пока на всех безумие не наведет. А призрак — просто тень неупокоенная, что считает смерть свою несправедливой и уйти навсегда не может. Хотя они тоже живого человека увести могут, дабы судьбу их горестную и смерть незаслуженную разделил.

— Хм, а что, смерть справедливая бывает? — усомнилась Рата.

— Конечно. Вот умрет воин славной смертью, к которой всю жизнь стремился, и уходит в Верхний мир с радостью и торжеством, с ног до головы своей и чужой кровью забрызганный. Или кто старый и усталый в своей постели засыпает, внуками и правнуками окруженный. Все дела сделаны, желать уже нечего. Спокойствие душу облегчает, на последнюю тропу манит, к предкам уводящую.

— Да, такая строфа мне больше нравится, — согласилась девушка. — Хотя сомневаюсь, что так бывает. Лично я таких приятных домашних смертей не видела.

— Ты еще много чего не видела.

Снисходительность в голосе лохтача Рате не понравилась:

— Сам-то ты… — девчонка умолкла.

Призрак снова вышагивал у входа.

— Вернулся, — прошептал Трайглетан. — Походит и снова его унесет…

За костром, на своей подстилке коротко застонала и забормотала Лорис.

Колдун и Рата одновременно вздрогнули.

— Странно, — прошептал некромант, — ты людей больше боишься, чем умертвий. Не должно так быть. Всякому живому положено неупокоенных ужасаться да избегать усиленно. Так богами заведено. Ты, дева, безумием не страдаешь? Ужас-то ты обязательно должна испытывать.

— Не испытываю, — злобно сказала Рата. — Потому, что я не дева. Рататоск меня зовут. Запомнишь? А мертвяков я ненавижу посильнее любого человека. Что они всюду лезут? Вот этот — он так и будет здесь всю ночь вышагивать?

— Мешает?

— Да не то, что сильно мешает, но я же думать о нем буду. А я спать хочу.

— Хочешь, уберу?

— А что, у тебя получится? — изумилась Рата.

Трайглетан вытянул руку, выставил ладонь вперед. Губы его беззвучно зашевелились, рука его напряглась. Призрак на эти действия внимания не обращал, все так же механически вышагивал. Но в какой-то момент Рата поняла, что все труднее различать силуэт стража. Вот он совсем растаял.

— Хитроумное заклинание, — с уважением прошептала девушка.

— Кое-что могу, — скромно сказал колдун и вытер пот со лба.

— Завтра подробнее расскажешь? — Рата уже предвкушала сочинение длинной саги о подвигах благородного некроманта. Трайглетан на ту роль, понятно, никоим образом не подходил, но красочные подробности из него выдавить можно.

— Если тебе интересно, отчего не рассказать, — согласился маг. — Спим?

— Нужно выспаться, — Рата судорожно зевнула… 

Всё, спать. Спать, спать…

— Костлявая, — сказал Трайглетан, осторожно опуская бьющуюся на крючке дикашку на дно ялика. Рыбешка угрожающе растопырила острые плавники.

— Ничего, — сказала Рата, метко пристукивая рыбу по рогатой голове узловатым суком. — Мясо на ней тоже есть.

— И занозы, — заметил колдун.

— Да знаю, — девчонка подальше затолкала палкой рыбу под «банку». Впившиеся под кожу «иглы» дикашки, как известно, сулили верный нарыв.

— Может, к берегу? — предложил Трайглетан. — Рыбы на сегодня хватит. Чистить этих четырех замучаемся. Остальной ужин ракушками наберем.

— Нужно подальше от берега нырять, пока волны нет, — озабоченно сказала Рата. — А то мы почти все камни ободрали всего-то за четыре дня. Что дальше будем делать?

— Море большое, не пропадем, — успокоил колдун, и Рата опять поймала его взгляд на своих коленках. Тьфу, ему уже под пятьдесят, мертвяков в друзьях полно, а все туда же.

— Будешь на меня так смотреть, по башке дам, — рыбачка помахала крепким суком. — Я блуда не терплю. Лорис обхаживай. Она совсем заскучала.

— Я просто смотрю, — отперся колдун. — Ты девушка здоровая, бодрая — на кого же еще смотреть? Лорис дамочка собой недурная, да не в себе сейчас.

Рата хмыкнула. С Лорис действительно было не все понятно. Вроде спокойна, кушает исправно, но с лица спала. Краску на глаза и губы накладывать не забывает, да какая-то бесцветная стала. И толку с нее мало. Только то, что безропотно на Наблюдательном Месте сидит и горизонт обозревает. Рата даже начала подозревать, что рыжая наверху спит бессовестно. Дважды специально подкрадывалась — нет, сидит красавица, в море смотрит. Надо думать, все убивается — как так, пса-людоеда на невесть что, взяла и променяла? Проторговалась рыжая. Ну, тут уж ничего не поделаешь. Главное, пусть за горизонтом следит. Может, когда-нибудь песнь о глупой пленнице и пирате удастся сочинить. Только сейчас не до песен.

Дел было полным-полно. За четыре дня свободы Рата напрыгалась так, будто Морк пинками подгонял. Первым делом решили проблему с пресной водой. Трубу, по которой вода из резервуара вытекала, наглухо забили камнями и водорослями. Теперь пресная вода не уходила напрасно в подозрительный колодец. Рата попробовала туда спуститься. Доползла по скобам до самой воды. Сверху журчал ручеек, со звоном падал на желоб, уводивший в стену. Брызги грозили потушить факел и вообще, в колодце было холодно, сыро и, казалось, призраки за башмаки вот-вот ухватят. Вода, кстати, в колодце была соленой. Странные задумки были у древних. Рата с удовольствием бы завалила колодец камнями, но было некогда. Вместе с Трайглетаном целыми днями искали пищу. Пока море спокойное да теплое, проблем не было — хочешь, рыбу лови, хочешь, мидий от скал отдирай, или за раками-лангустами охоться. Но для этой ловли места надо подобрать и изучить. А если штормить начнет? Да и зима скоро. В Глоре, конечно, льдов и снегов, как на страшном Севере, не бывает. Но и купаться зимой на побережье мало охотников найдется. В прошлом году Рата собственными глазами видела, как с неба снег летел. Да, тяжелое времечко на Клыке будет.

Рыбу решили сушить и хранить, пока голод совсем не припечет. Еще мидий засолить. Трайглетан уверял, что может из морской воды соль выпарить. Хотя и занудное это дело. И еще нужно съедобные водоросли найти. И наживку подобрать, чтобы прямо от пещеры рыбу удить. Значит, и крючки в запас нужно делать, и лесы плести. А еще нужно путь из пещеры на Наблюдательное Место посуху отыскать. Рата подозревала, что можно по откосу пролезть. Колдун, правда, насчет этой идеи по лбу себе постучал и посоветовал разом с Наблюдательного Места сигануть — тот же результат, а возни меньше. Прыгать с вершины Рата не желала — это ж прямо к Морку в лапы попадешь. Но и сидеть безвылазно в пещере, пережидать долгие шторма, тоже не годится. По уму, так стоило на Наблюдательном Месте укрытие возвести — капитан, скотина такая, в одном был прав: без дозора никак нельзя оставаться. Корабль в двух шагах пройдет — прозевать можно. Но это же сколько сил нужно — на Наблюдательном Месте хижинку выстроить? Хотя время будет. Год? Два? Пять?