Вист втемную - Влодавец Леонид Игоревич - Страница 7

Однако получилось совсем не так. Точнее, почти так, как задумывал Таран, но только на «Комсомольской» все это вольно или невольно проделала Полина. Она сидела в состоянии своей грустной сосредоточенности на диванчике и уже убедила Тарана, будто не собирается выходить из вагона. Однако едва двери вагона начали сдвигаться, как она мгновенно вскочила на ноги, с недюжинной силой растолкала створки в стороны и выскочила из вагона.

И что теперь получилось? А получилось то, что Юрка стал выглядеть в собственных глазах полным дураком, перестраховщиком и даже трусом. Причем если перестраховщиком и трусом он выглядел только в самом простом случае (то есть если Полина ехала исключительно по своим делам и следить за Тараном не собиралась), то дураком или, во всяком случае, одураченным Таран смотрелся и в том варианте, если Полина, как он предполагал еще в автобусе, отвлекала его внимание от ее предположительного напарника.

Теперь выходить на «Красных Воротах» смысла не было. Полина могла остаться на «Комсомольской» и опять «приклеиться» к Тарану. Но и ехать дальше, до «Охотного Ряда», не очень светило, поскольку делать это пришлось бы под наблюдением неизвестного Юрке «напарника» Полины.

Впрочем, Таран все же выбрал поездку до «Охотного Ряда» — он рассчитывал, что какое-то количество пассажиров выйдет, не доезжая до центра, а потому легче будет вычислить, кто же тут этот самый «напарник».

Вроде бы это подтвердилось, потому что кое-кто действительно вышел на «Чистых прудах» и «Лубянке». Но там же и вошли несколько человек, а потому среди незнакомых лиц Юрка уже не мог вспомнить, кто на какой станции садился. В общем, выскочив на «Охотном Ряду» и пустившись в путь по хитросплетениям перехода на «Театральную», где, несмотря на поздний час — пять минут двенадцатого, было еще немало всякой публики, Таран так и не сумел прикинуть, есть ли за ним какой-то «хвост» или нет.

Усевшись в вагон, идущий в сторону «Войковской», Таран начал успокаиваться. Здесь и народу было поменьше, и лица поприятней. Во всяком случае, никого из тех, кто ехал с ним в одном вагоне до «Охотного Ряда», Юрка не приметил. В общем, нервы более-менее улеглись, и Таран стал внутренне посмеиваться над собой. Дескать, нагородил, напридумывал, сам себя запугал, а на самом деле никакой слежки со стороны Полины просто не было и ее так называемый «напарник» вообще существовал только в больном воображении переволновавшегося Юрки.

К «Войковской» он подъехал уже в половине двенадцатого. Куда выходить, определил по табличкам с указанием номеров автобусов, а поднявшись наверх, довольно быстро обнаружил нужную остановку. Автобуса, правда, на ней не оказалось, но несколько человек мерзло и топталось под козырьком, должно быть надеясь, что автобус еще появится. Вот тут-то его и ожидал очередной неприятный сюрприз.

Среди тех, кто дожидался автобуса, находилась Полина.

Все так же засунув руки в карманы куртки и спрятавшись под капюшон, она стояла под козырьком остановки, забившись в самый угол. Тарана она, как и прежде, вроде бы не замечала, но Юрка этому уже не верил. Тем более что объяснить ее появление здесь было гораздо труднее, чем прежде.

В самом деле, Юрка ведь ей не говорил, что едет именно на «Войковскую». И о том, что от метро на этом автобусе поедет — тоже. Правда, на эту остановку и другие автобусы приходили, но все равно совпадение странное.

Действительно: из облцентра она ехала с ним в одном вагоне и в одном купе — это раз. Знала точно, на какую улицу Таран собирается ехать, — это два. А теперь выходит, что и о его второй явке на «Войковской» тоже знала. Но тогда ни хрена не понятно, зачем она за ним таскается? Зачем отслеживать то, что уже и так известно? К тому же зачем посылать ее, раз она достаточно глаза ему намозолила?

Тут Юрке пришла в голову совсем неожиданная, но достаточно убедительная мысль: а что, если эта девка-работает на Птицына? Просто контролирует, как Юрка задачу выполняет и ведет себя в тех случаях, ежели возникают осложнения. А потом напишет Птицыну отчетик, на основании которого курсант Таран получит оценку за выполнение учебно-боевой задачи. Правда, в эту версию как-то не очень вписывалось убийство Павла Степановича, хотя в принципе, учитывая специфику работы «мамонтов», ничего совсем уж невероятного в этом не было.

Допустим, этот Павел Степанович был просто приговорен к ликвидации, и какой-либо из «бойцов» определил его к Аллаху. Никаких дисков у него и в помине не было. Просто надо было проверить, как будет действовать Юрка в том случае, если с самого начала произойдет облом.

Развивая эту мысль, Юрка сделал для себя много неутешительных выводов. Ежели Полина действительно составит для Генриха объективный отчет, то выше «двойки» за работу Таран не получит. Уже за одно то, что он сел на частника вместе с Полиной, и за то, что согласился ей сумку до квартиры донести. По идее, он оба раза мог влипнуть. Возможно, что и за торчание около подъезда, где произошло убийство, его не похвалили бы. Дальше он, пожалуй, действовал поосторожнее, но все равно хвастаться нечем…

Впрочем, особо увлечься этой самой «учебной» версией Таран себе не дал. Конечно, Птицелов регулярно проверял всех «мамонтов» и в коллективном, и в индивидуальном порядке, но что-то Юрке подсказывало: его посылали именно за дисками и никаких «сверхзадач» Генрих за кадром не держал. К тому же убедишь себя, будто все это, так сказать, «понарошку», и влетишь по-настоящему, всерьез… А от событий, случившихся прошлым летом, Таран все еще не отошел как следует и вовсе не стремился к тому, чтоб вновь оказаться на грани жизни и смерти.

Подошел автобус, и Юрка вместе с остальными промерзшими пассажирами поскорее заскочил в салон. Разумеется, и Полина тоже влезла. На сей раз, однако, в автобусе было довольно много народу, и сидячих мест не нашлось. К тому же Юрка знал, что ему надо выйти на четвертой остановке, и решил держаться поближе к двери. На первых трех остановках из автобуса вышли почти все, и в нем осталось даже меньше народа, чем в том, на котором Юрка ехал до «Сокольников». Но Полина осталась. И, судя по всему, собиралась выходить там же, где Таран, только через переднюю дверь.

Юрка этому уже не удивлялся. Однако, пока автобус приближался к нужной остановке, он лихорадочно пытался сообразить, что делать дальше. Иначе говоря: а) подойти к этой Полине с прямым вопросом типа: «На кого ты работаешь, девочка?», б) не замечать ее в упор и спокойно топать по нужному адресу, мирясь с тем, что она вместе с ним может дойти до квартиры, где Тарану должны хотя бы обратный билет выдать, и, наконец, в) завести ее в какой-нибудь двор и огреть по башке, чтоб глаза не мозолила…

РЕШЕНИЕ ПРИНЯТО

Выскочив из автобуса, Таран первым делом постарался разглядеть название улицы и номер ближайшего дома. Улица была та, а вот номер на доме показывал, что Юрке надо переходить на другую сторону и искать там. Полина не стала переходить улицу, а пошла куда-то вперед по ходу укатившего автобуса. Кроме них, на этой остановке никто не вылезал, и это несколько успокоило Юрку насчет того, что ему, может быть, придется иметь дело не только с Полиной, но и с ее предполагаемым «напарником», а то и с несколькими.

Итак, они пошли по разным сторонам улицы, но в одном направлении, причем Полина двигалась немного впереди Тарана. Это опять же наводило Юрку на мысль, что она точно знает дорогу.

Хотя Юрка старался не торопиться, чтобы все время держать ее в поле зрения, к дому номер девятнадцать он подошел почти на одном уровне с таинственной москвичкой. То есть ей ничего не стоило чуть-чуть скосить глаза налево и увидеть, в какой подъезд войдет Таран. Возможно, большего ей и не надо. Если она точно знает адрес явки на «Войковской», то ей не потребуется заходить в подъезд. Туда зайдут другие люди, например, те, которым надо отловить Юрку. Впрочем, эти же люди могут ждать и прямо в квартире…

Пожалуй, это была очень своевременная мысль, хотя и несколько запоздавшая. Конечно, если Полина знает адрес, то вполне возможно, что люди, на которых она работает, уже сидят в этой «проваленной» квартирке и ждут Юрку, который показал себя таким же лохом, как профессор Плейшнер. Правда, Генрих Николаевич в отличие от Штирлица не указывал Тарану никаких сигналов типа цветочка на окошке. То есть, по идее, никаких засад и подстав в этой квартире не ожидалось и даже просто-напросто быть не могло. Но человек предполагает, а бог располагает. Возможно ведь, что и Генрих чего-то не учел?