Вист втемную - Влодавец Леонид Игоревич - Страница 23

Таран закинул за плечо свою совсем полегчавшую сумку, проверил, чтоб Лизка заблокировала все двери, и поскорее двинулся к метро, опять-таки почти убежденный в том, что, несмотря на свои заверения, ни через три, ни через десять часов в этот двор не вернется. В конце концов, он этой Лизке никто. На ней три трупа, ее квартира под прицелом у мафии, остались свидетели… И вообще, она вшивая, налысо стриженная и придурочная к тому же. Кошку больше матери родной любит. В общем, Юрка, шагая к метро, немало плохого про Лизку припомнил. Только с одной целью — чтоб за себя стыдно не было…

Карточка его действовала на пять поездок, и Таран беспрепятственно спустился в метро. Как-то непроизвольно пошарил глазами — нет ли где Полины? — но на сей раз не было, не появилась. Должно быть, все же осталась дома.

Доехал до «Комсомольской» и, переходя с радиальной на кольцевую, в густой утренней толпе опять поискал Полину — это уже граничило с глюками и даже хуже, на манию тянуло.

Таран вылез на «Новослободской» под переходным мостиком и, пройдя между светящимися витражами из цветного стекла, на которых были изображены всякие листочки-цветочки, красные звезды, рабочие, крестьяне и интеллигенты, вышел в зал, с одного конца которого эскалаторы возносили наверх людской поток, а с другой тускловато поблескивало мозаичное панно, отгороженное канатом.

Действительно, счастливая гражданка с младенцем на руках здорово смахивала на Мадонну, тем более что над ней еще и голубь парил с лавровой веточкой — прямо-таки Дух Святой. Для полного сходства с католическими иконописными канонами не хватало только треугольника с лучистым глазом — символа Бога-Отца. Вообще-то нечто похожее существовало на этом панно до 1961 года. Там, повыше «Мадонны» и голубка, в ореоле и сиянии находился мозаичный портрет Иосифа Виссарионовича. Потом панно наглухо закрыли и долго-долго не открывали, а когда открыли, то генералиссимуса на панно уже не было.

Юрка об этом, конечно, не знал, как, впрочем, и громадное большинство коренных москвичей моложе сорока лет, которые каждый день бегали мимо этой «Мадонны Новослободской» на работу и с работы.

Впрочем, сама картинка его мало заинтересовала. Он позволил себе лишь отметить, что «Мадонна Новослободская» не очень похожа на Марию-Луизу Чикконе, светлый сексуальный образ которой всегда всплывал из Юркиной памяти при слове «Мадонна». Для поколения сверстников Тарана эта американская дива была уже давней историей — почти такой же, как Элвис Пресли, Джон Леннон или Фредди Меркьюри, только еще живой, типа Пугачевой. После просмотра фильма «Тело как улика» по видаку — это уже лет пять назад было! — Юрка некоторое время балдел от этой актрисы-певицы и даже раздобыл ее цветное фото из календаря. Слишком уж живописно трахалась героиня Мадонны в этом эротическом фильме. Юрка года два ее на стенке держал, но потом, когда влюбился в Дашу, — выбросил без сожаления.

Итак, Таран прибыл к панно и встал у каната, рядом с несколькими другими гражданами, которые тоже кого-то ожидали, и поглядел на часы. Время было 9.20, так что тот, кто назначал встречу, должен был пожаловать минут через десять.

Узнать его Тарану предстояло по визуальному паролю — пластиковому пакету с эмблемой фирмы «Марина де Бурбон», — поскольку Генрих Птицын сильно сомневался в том, что Юрка правильно прочтет латинские буквы, то показал ему, как именно выглядит такой пакет в натуре. А чтоб не было случайной путаницы, из пакета должны просматриваться две газеты: «Сегодня» и «Завтра». Как утверждал Птицын, такое сочетание газет перепутать нельзя. Те, кто читает «Завтра», никогда не купят «Сегодня» и наоборот.

Паролем Тарана была его спортивная сумка, на правом боку которой должна была красоваться наклейка с китайским и тайваньским флагами. Оба флага были красными, но на континентальном в верхнем углу были изображены пять звездочек — одна большая и четыре маленькие, а на островном в том же углу был синий прямоугольник с чем-то типа солнышка. При этом «коммунистический» флаг должен был располагаться выше тайваньского. Сумку Таран должен был постоянно держать на ремне, правым боком вперед.

Никаких слов тут, около «Мадонны», ни Тарану ни гражданину с газетами «Сегодня» и «Завтра» произносить не полагалось. Просто Таран должен был подождать немного и пойти за обладателем пакета «Марина де Бурбон», не «прилипая» к нему вплотную и не отрываясь дальше чем на двадцать метров. Товарищ этот должен был подняться на поверхность, подойти к машине — ни марки, ни номера Тарану не сообщали — и, остановившись на минутку, достать из пакета газету «Сегодня». После этого гражданин с газетами и пакетом должен был отвалить в неизвестном Юрке направлении, а сам Таран — подойти к машине и три раза постучать в стекло правой задней дверцы. Затем его должны были впустить в эту машину и там, как выразился Генрих, «в интимной обстановке» объяснить, что делать дальше.

Однако, если гражданин, остановившись у машины, вместо «Сегодня» вытащил бы газету «Завтра», то Тарану следовало считать, что произошел облом, и любым способом, как можно быстрее сваливать из столицы и внимательно смотреть при этом, не идет ли за ним какая-либо «наружка».

Обладатель пакета с газетами появился точно в 9.30. Слева от Тарана из-за колонн с витражами вышел некий пожилой мужичок небольшого роста в серой нейлоновой куртке и, всего на пять секунд остановившись, бросил взгляд на Юркину сумку. Все было как надо: и «Марина де Бурбон», и «Сегодня», и «Завтра». Мужичок двинулся в сторону перехода на «Менделеевскую», и Таран неторопливо последовал за ним.

Пожилой шел, не оборачиваясь, поднялся на мостик, дошел до эскалатора, спустился вниз, протопал по переходу, вышел на лестницу и сошел вниз на «Менделеевскую», а затем двинулся налево, в сторону эскалатора. Таран, стараясь не терять мужичка из виду, держался за ним метрах в десяти.

Юрка догадывался, зачем все эти сложности. Вероятно, тем, кто назначал встречу, очень не хотелось, чтоб за Юркой кто-то «прихвостился». И Таран был как дважды два уверен, что, кроме идущего впереди дедули, с ним работают и еще какие-то люди, наблюдающие за тем, нет ли у него каких-либо внеплановых «сопровождающих».

Стали подниматься по эскалатору. Юрка, конечно, позволил себе бросить пару взглядов назад. Нет, определить, кто за ним тянется, он не сумел — все-таки опыта было мало. Правда, опять непрошено подумалось о Полине. Конечно, ее тут и близко не было, но какая-то баба в похожей куртке ехала. Но капюшон был откинут, и разглядеть, что это не Полина, оказалось нетрудно.

Мужик, а следом за ним и Таран поднялись в подземный переход и свернули направо. Потом каждый в свой черед вышел к лестнице и выбрался на маленькую площадь, застроенную симпатичными, импортного вида магазинчиками-стекляшками. Носитель «Марины де Бурбон» повернул налево, прошел мимо цветочного магазина, обогнул его, миновал какой-то одежный и вошел в узкий переулок, где просматривалась вывеска «Таверна «Морской волк».

Переулок этот закончился мрачноватой аркой-подворотней, через которую Юрка вышел на узкую улицу с трамвайными путями. Его «проводник» за аркой свернул направо, прошел еще метров двадцать, остановился у черной «тридцать первой» «Волги» и достал газету «Сегодня». Поглядев на нее некоторое время, мужичок бросил короткий взгляд на Тарана, а затем пихнул газету в пакет и пошел дальше.

Юрка неторопливо подошел к «Волге» постучал в стекло, и ему тут же открыли дверцу. В машине сидели трое: два здоровенных дядьки в кожаных куртках на передних сиденьях, а третий, в черном пальто, с бородой и в темных очках, — сзади. Едва дверца за Юркой закрылась, как «Волга» отъехала от тротуара и покатила куда-то вдоль трамвайных путей.

— Меня зовут Семен, — представился бородатый. — Как я понял, юноша, у вас возникли проблемы. Давайте для начала изложите все по порядку, с момента прибытия в Москву. Без купюр и умолчаний, иначе нам будет трудно принять верное решение.

Таран начал пересказывать. Конечно, ему о многом хотелось бы умолчать, но он все же предпочел ничего не утаивать, потому что понимал, что, ежели этот самый Семен уже осведомлен каким-то образом о тех художествах, которые натворил Таран за время пребывания в Москве, а сам Юрка о них не упомянет, — добра не жди. То, что в этом случае господин Семен может принять такое «верное решение», которое спровадит Тарана к праотцам, было очень даже вероятным исходом.