Вист втемную - Влодавец Леонид Игоревич - Страница 21

— Врешь ты все! — прошипела Лизка. — Не отдам Мусеньку! Они ее съедят, собаки эти!

— Хорошо, — сказал Таран, окончательно разъярившись. — Сиди здесь со своей Мусенькой! А мне лично некогда. Я сейчас все сделаю так, как Полина предложила, только ты сама вместе с кошкой будешь заместо приманки!

— «Сама»? Это что, девочка? — удивилась Полина. — Ни за что бы не подумала, что ты с такой михрюткой спишь!

— Мне по фигу, что ты подумала! — прорычал Таран. — Соображайте быстрее!

— Это кто «михрютка»?! — завопила Лизка, распахнула куртку, сняла рюкзачок с кошкой, чтоб не мешали драться, и ринулась на Полину. Но та, довольно ловко увернувшись от Лизкиной попытки вцепиться ей в волосы, крепко сцапала девчонку за локти и завернула их за спину.

— Волоки ее на терраску! — велел Юрка и, подхватив со стола свою спортивную сумку, а с пола — Лизкину куртку и рюкзак с кошкой, побежал в сени. Муська, чуя неладное, попыталась выползти из рюкзака и задать стрекача, но Таран вовремя ухватил ее за шкирку. Полина, несмотря на свое солидное физическое превосходство, лишь с большим трудом сумела затащить на терраску рычащую, матерящуюся и плюющуюся Лизу, несколько раз пытавшуюся пустить в ход зубы.

— Держи Лизку крепче! — велел Таран Полине, вытаскивая из рюкзака истошно мяучащую кошку.

Вообще-то задача только в изложении Полины казалась простой. Дело в том, что Тарану надо было успеть почти одновременно совершить три действия, причем последовательность их надо было четко просчитать, иначе весь замысел мог пойти к черту.

Например, для того чтоб открыть дверь, ведущую на крыльцо, тут же отскочить за дверь терраски и захлопнуть ее за собой, надо было иметь две свободные руки. Но для того чтоб иметь две свободные руки, надо было отпустить Муську еще до того, как будет открыта дверь на крыльцо и закрыта дверь на терраску. В том, что кошка в два счета прошмыгнет на терраску еще до того, как Таран откроет дверь и впустит собак, можно было не сомневаться. А это означало полный провал всей задуманной «операции».

Таран принял решение, которое трудно было бы назвать соломоновым. Скорее оно относилось к той же славной плеяде решений, которую открыл Александр Македонский, разрубая мечом гордиев узел. Юрка размахнулся и самым безжалостным образом зашвырнул кошку в кухню, почти к самой печке. Муська, как и положено кошачьему отродью, ловко приземлилась на четыре лапы, разъяренно зашипела, а потом метнулась обратно к сеням. Сразу после этого Таран приоткрыл дверь, ведущую на крыльцо, прыжком отскочил назад и захлопнул дверь, ведущую из сеней на терраску.

— Р-р-гав! Гав! — Собаки ворвались в сени, как революционные матросы в Зимний, и оказались в каком-то полуметре от Муськи, которая, не будь дурой, в полном соответствии с диспозицией Юрки тут же шарахнулась назад и сиганула прямо с пола на лежанку печи. Собаки тоже влетели в кухню, а Таран, выскочив в сени, молниеносно захлопнул за ними дверь и для верности засунул за ручку двери черенок стоявшей в сенях лопаты.

Собаки явно сообразили, что их надули. Они погавкали немного на Муську, но потом подскочили к запертой двери, стали толкаться в нее мордами, царапать когтями, даже, кажется, грызть пытались, но безуспешно.

— Теперь только бы машина завелась! — молитвенно произнес Таран, выскакивая к «девятке».

Полина оказалась права. Февральские морозы неожиданно перебила оттепель. Даже с крыши капало, а вместо снега моросило что-то похожее на дождь. Таран отпер машину, включил стартер — схватило с пол-оборота! Везуха! Во дурак бы он был, если б взялся чугун с кипятком греть! Оставив мотор работать на холостом ходу — пусть все же получше прогреется, — Таран вернулся на терраску, где Полина с трудом удерживала в объятиях дрыгающуюся и пинающуюся Лизку.

— Гады! Сволочи! — верещала девчонка. — Вы мою Мусеньку собакам бросили! Я вас всех убью! Загрызу зубами!

У нее по грязным щечкам текла целая куча слезинок, носик — и без того простуженный! — совсем рассопливился и покраснел. Казалось, будто в жизни этого человеческого детеныша происходит тяжелейшая драма. Будто мир перевернулся или что-то в этом роде. Таран, несмотря на общую озабоченность по поводу того, как отсюда побыстрее смыться, почуял то, что называется комплексом вины. Хотя и отметил, что кошка, должно быть, значила для этой замарашки-худышки намного больше, чем родители, например. Вспомнилось, как она про смерть родной матери говорила и про папашу особо не беспокоилась, хотя его, поди-ка, прошлой ночкой прикончили. Уж на что у Тарана отец с матерью были хреновые, а все же, если б они померли, он бы их пожалел, пожалуй. Они ведь ему иногда на письма отвечали и даже посылку как-то раз прислали — кило конфет «Барбарис». Тогда Юрку аж на слезу пробило, хотя конфеты он не любил.

Общими усилиями Юрка с Полиной все-таки запихнули Лизку в куртку, подхватили сумку и опустевший рюкзак из-под Муськи, а затем силой вытащили упирающуюся девчонку во двор.

— Не поеду! — истерически визжала Лизка. — Хочу к Муське! Пусть меня собаки загрызут!

— Вот зоофилка, а? — пропыхтела Полина, которую Лизка то и дело пыталась лягнуть. Хорошо еще, что на девчонке были валенки, а не сапожки с острым каблуком, как у самой Полины, а то бы больно получилось.

Тем не менее они с Полиной все-таки затащили Лизку в автомобиль. Таран сел за руль, развернулся и подогнал машину к воротам. Теперь оставалось всего ничего: вытащить брус, которым были заложены створки. Юрка справился с этим меньше чем за минуту, распахнул ворота настежь и уже собрался садиться за баранку, когда вдруг увидел, как по дорожке со стороны дома, не то тявкая, не то мяуча, скачками перемещается некое животное.

— Муська! Муська! — завопила Лизка, разглядев то же самое через заднее стекло. И, отпихнув растерявшуюся Полину, слабо пытавшуюся ее удержать, распахнула левую дверцу и бегом бросилась навстречу. Кошка мгновенно заскочила на руки хозяйке, после чего Лизка без всяких уговоров быстро залезла в машину. Таран прямо-таки прыгнул на водительское место и на большой скорости вывернул из ворот направо.

— Как же она выскочить сумела? — шмыгая носиком, бормотала Лизка, должно быть, не веря своему счастью. — Скажи, Мусенька? Как ты спаслась?

Муська, к сожалению, говорить еще не наловчилась, а потому не могла ничего объяснить. Вместо нее свою версию чудесного спасения этой божьей твари выдвинула Полина:

— Она, наверно, с печки перескочила на лестницу, потом на чердак выбралась и через слуховое окно — на крышу. А оттуда вниз спрыгнула…

Тарану это было уже по фигу. Лизка утихомирилась, опять упрятала кошку в рюкзак, снова стала целовать эту рыжую и блохастую в лобик и в носик — идиллия! А у него в голове вертелось одно: с какой стороны могут появиться менты?!

Часы, как это ни странно, показывали всего-навсего 7.15. Это означало, что вся эпопея со стрельбой, междуусобными разборками и героическим подвигом кошки Муськи заняла чуть меньше часа. Лизкина пальба состоялась примерно в половине седьмого, вернее, чуть позже. За полчаса, если бы кто-то из поселковых жителей позвонил в милицию, группа немедленного реагирования могла даже из самой Москвы доехать. А ведь здесь не тундра, не тайга сибирская, где, как пел Высоцкий, «кругом пятьсот». Тут до МКАД всего около двадцати верст и до ближайшего райотдела наверняка не больше. Неужели никто в поселке выстрелов не слышал?! Это ведь не духовушка стреляла, а «глок-17». Даже если внутри дома, все равно громко.

Уже благополучно вывернув на шоссе, ведущее к столице, Юрка понял: нет, слышали жители эти выстрелы! Но никуда звонить не стали, потому что давно знали, что дачка эта бандитская. Стреляли — ну и хрен с ним! Не в тебя же, сосед, верно? И кто там с кем разбирался, кто кому мозги вышибал — это ихние, бандитские, дела. Возможно, даже вполне привычные для здешних мирных жителей. Подумаешь, три раза бабахнули где-то в доме! Может, прошлой ночью тут вообще из автоматов шмаляли очередями. На фига встревать, если это не в тебя? А вот если призовешь ментов, начнешь им про эти ночные стрельбы рассказывать, тут можно неприятности нажить. Те же менты и доведут до бандюков, кто их высвистал… Нет уж, береженого бог бережет!