Тропою разведчиков - Данилевская Нина Владимировна - Страница 13

Труден путь в горы к заповедным крымским лесам через ущелье Уч-Кош — Ущелье Трех гор. Но путь этот самый короткий. По дну ущелья, срываясь с каменных уступов, мчится река Быстрая. Весной и осенью это бурный поток, летом — мирно журчащий ручей. Но во все времена года дорога через Уч-Кош удивительно хороша. Перед путником возникают то сказочные крепости — скалы, то похожие на диковинных зверей утесы. В прорытых водой пещерах и гротах прохладно даже в самую жаркую пору.

Все выше и выше петляет тропа, по которой отправились в поход ребята. Вот она резко пошла на подъем. Из-под ног струятся водопады мелких камешков.

— Группа, стой! — командует Петр Сергеевич. — Пять минут всем, не садясь, отдыхать.

Путешественники послушно останавливаются. Юра засекает время.

Но стоять неподвижно трудно. Как странно ведут себя камешки! Их никто не трогает, а они катятся и катятся вниз. Женя легко подталкивает небольшой камень. Камень подпрыгивает, катясь под уклон, и больно ударяет по ноге Толея. Мальчик, забыв о «пятиминутке», кидается на обидчика. Женя с хохотом пытается бежать, но кирка, которую он взял в поход, цепляется за ветки и мешает ему.

— Тише! — говорит Запольский. — Не поднимайте возни на подъеме. Трудно будет идти, а путь не близкий.

Толей затихает, незаметно погрозив кулаком Жене. Взгляд его останавливается на кирке.

— Ты зачем ее тащишь? — недоумевает он. — На что она тебе сдалась?

Женя открывает рот и смотрит на Юру. «Ну, подскажи же!» — молят его глаза. Юра краснеет и молчит.

Неожиданно вмешивается Марк:

— Это я его попросил. Хочу собрать образцы некоторых горных пород для геологической коллекции. Я потом сам ее понесу.

Женя, ловко балансируя киркой, сбивает панамку с Толея.

— Прекрати! — тихо шепчет Марк. — Зачем Толея дразнишь? Прикажут оставить кирку — чем копать будем?

Толей настораживается. Слов Марка он не расслышал, но понял — что-то затеяли приятели. И кирку, наверное, не зря захватили.

Снова шагают по тропе ребята. Первыми молча идут Вася Кузьмин и Митя Сорокин. В руках у них ритмично звякают ведра, в которых на привале задымится вкусная походная еда. «Динь-длинь!» — два шага и опять «динь-длинь!»

Щеки Наташи разрумянились от удовольствия. Горный ветер растрепал волосы, сбил на затылок соломенную шляпу. До чего же легко дышится в лесу!

У всех ребят за плечами хорошо прилаженные рюкзаки. Марк, кроме рюкзака, несет легкую серебристую плащ-палатку. Раздобыла ее у отца Наташа — пригодится на случай дождя.

Митя Сорокин повесил через плечо связку веревок — скалолазам они необходимы.

Юра идет замыкающим, следя, чтобы никто не отстал, не свернул с дороги.

Чем выше поднимаются путешественники, тем шире распахивается даль. В отдалении встает высокой стеной море.

Постепенно растительность меняется. Вот уже крымская пышно-хвойная сосна уступила место северной. Кое-где, на открытых полянках появляются стелющиеся сосны, широко раскидывает ветви бук, изредка мелькают пихта, лиственница, рябина. Из густой травы выглядывают цветы — темно-фиолетовая горная фиалка, светлый крымский шафран.

Юра то и дело задерживается, чтобы пополнить свой гербарий.

Петр Сергеевич вначале охотно перекидывался шутками с ребятами, но постепенно становился все молчаливее. Лесная глушь навевала на него воспоминания. Он остановился возле старого граба и молча указал шагавшему рядом Юре вырезанный на коре знак, напоминающий треугольник. Знак потемнел от времени и почти слился с шероховатой корой.

— Сохранился, — бросил Петр Сергеевич. — А ведь семнадцать лет прошло. И резать было трудно — лезвие поломалось.

— Это вы вырезали, Петр Сергеевич?

— Я. Оставлял условный знак товарищам.

Юра умолк, взглянув на задумчивое лицо Петра Сергеевича. Он невольно подумал: сколько разных событий происходило в годы войны на тропе, по которой они шли!

Точно угадав его мысли, Запольский сказал:

— Эту дорогу мы тогда называли тропой разведчиков. Ведет она к Красному Камню — местности, которая в годы войны была узлом связи партизанских отрядов южного соединения. Связные приносили туда донесения командиров. Привал на ночевку мы устроим сегодня неподалеку от Красного Камня, в горах.

Путешественники вышли на чудесную площадку. Далеко внизу была видна Ялтинская бухта и берег до самого Ай-Тодорского мыса. Как два могучих стража, охраняющих полукруг побережья, высились с одной и другой его стороны горы Кошка и Медведь. На синем небе четко рисовались зубцы Ай-Петри.

Наташа замерла от восторга. Умолкли и мальчики. Даже неугомонный Женя Андрющенко, опершись на кирку, молчал, вглядываясь в сияющую даль.

Решено было сделать привал.

Как приятно после утомительного перехода растянуться в тени на траве! В лесу было тихо, деревья замерли под палящими лучами солнца — ни ветка, ни лист не шелохнется.

— Глядите, ребята, — раздался голос Наташи, — деревья будто куда-то смотрят и думают. В горах все оживает. Даже камни точно не камни, а какие-то таинственные существа.

Толей презрительно хмыкнул, но, встретив взгляд Юры, промолчал.

— А Медведь-гора! Смотрите — никак не напьется…

Наташа указала на далекий четкий силуэт скалы у моря, напоминавшей склоненного к воде медведя.

— Ребята, а вы слышали легенду о Медведь-горе? — вдруг спросила она. — Мне ее вчера папа рассказал.

— Я слышал. Но ты напомни. Самое время для легенд. — Марк удобнее устроился на траве, приготовившись слушать.

— Давно-давно возле Гурзуфа жило много медведей, — начала тоном опытной сказочницы Наташа. — Был у них вожак, свирепый и сильный. Когда вечером ходил он к водопою, все мелкое зверье старалось спрятаться подальше. Знали, что пощады вожак никому не даст. Все боялись угрюмого медведя, даже его собственное племя.

Однажды встретил медведь в лесу совсем маленькую девочку с синими глазами и светлыми волосами. Видно, была она из далекой северной страны. А как попала в лес — неизвестно.

Девочка ничуть не испугалась медведя. Наоборот, засмеялась от радости, увидев огромного зверя, и ласково погладила его морду. С той поры они не разлучались. Когда звери уходили на охоту, девочка варила им обед, а когда возвращались — пела веселые песенки и танцевала легко, точно паутинка.

Горячо полюбил медведь свою маленькую воспитанницу. Он боялся потерять ее, поэтому поселил в пещере и строго-настрого приказал никуда не отлучаться без его ведома.

Время шло, и выросла девочка замечательной красавицей. Иногда, когда надолго уходили медведи, становилось ей скучно. Выходила красавица на берег и пела там свои песни, да так хорошо, что рыбы целыми стаями приплывали слушать ее. Как-то раз прибило к берегу старый, изломанный бурей челн. Наверное, долго носился он по волнам. А в челне лежал юноша с бледным, окровавленным лицом. Девушка подумала, что он мертв, и горько заплакала. Но, когда слезы упали юноше на лицо, он открыл большие темные глаза и застонал.

Близилась ночь. Скоро должны были вернуться медведи.

Девушка знала, что старый вожак ненавидит людей. Ей стало страшно, и она спрятала человека и лодку в небольшой пещере. С тех пор каждый день навещала она юношу, приносила ему еду и прозрачную воду из родника. Они полюбили друг друга.

Юноша вскоре поправился и стал просить свою спасительницу бежать с ним.

Починили они вместе лодку и, выбрав удобное время, когда старый вожак был в отлучке, сели в суденышко и поплыли по морю в далекий край.

В этот день почему-то ныло сердце у старого медведя. Вернулся он домой с полдороги. Приходит в пещеру — нет там девушки-красавицы. Кинулся медведь на берег. Видит, вдаль уплывает лодка под парусами. Яростно заревел медведь, подбежал к морю и стал жадно глотать воду. Решил выпить море до дна, чтобы не дать скрыться девушке. Только не убавлялось море. Взглянул медведь на горизонт, а там уж и парусов не видно. Окаменел с горя вожак. С тех пор и стоит скалой. Все пьет и не может выпить моря…