Раб Сармы - Лорд Джеффри - Страница 33

Он замер, выгибая спину, и со вздохом облегчения оросил ее лоно. Страсть излилась, экстаз прошел, изнуренные, бледные, они вытянулись на голубом покрывале, не в силах пошевелиться. Усталость обволакивала их, словно теплый невесомый туман, затягивая липкой пеленой сна

Блейд погладил Пфиру по плечу, и женщина, словно очнувшись, заговорила.

— Ты сокрушил меня, Блейд… Никогда бы не поверила — она вдруг прижалась к его плечу, шепнув: — Ты огромный, словно… словно жеребец!

Он понял, что победил! И теперь, когда ему выпал счастливый шанс, требовалось поскорее обратить победу в реальные милости. Из своего опыта Блейд знал, сколь многое может сделать женщина для человека, подарившего ей наслаждение. Но действовать надо осмотрительно и быстро. Он лежал на спине, все еще тяжело дыша; голова тайрины покоилась у него на плече, и сейчас не стоило нарушать эту идиллию. Нежно поглаживая покрытую испариной грудь Пфиры, Блейд сказал:

— Я хочу забрать во дворец Пелопса, моего слугу Ты отдашь его мне, повелительница?

Черноволосая головка Пфиры переместилась ниже; теперь она лежала, прижимаясь щекой к животу Блейда и разглядывая его фаллос. Размеры сего органа внушали уважение, и, по-видимому, во всей Сарме не удалось бы отыскать второго такого же экземпляра. Тайрина робко погладила его ладошкой.

— В твоей стране, Блейд, все мужчины такие?

Он улыбнулся.

— Многие еще больше и сильнее меня, — в этих словах была определенная доля истины, хотя и в родном измерении он считался крупным мужчиной.

Пфира исполнилась благоговения. Она вновь погладила поникший фаллос, затем поцеловала его. Блейд, преисполнившись благих надежд, повторил.

— Так что насчет Пелопса?

Пфира равнодушно кивнула.

— Я не против. Бери его, если Крид с Экебусом что-нибудь оставили тебе.

Услышав эти слова, он едва не взорвался от ярости. Однако затеянный им водевиль не стоило превращать в трагедию, и Блейд спросил с наигранным удивлением:

— Вот как? Но я не понимаю, что нужно верховному жрецу и Стражу Побережья от моего слуги?

Никакого результата, эта тема ее не интересовала. Горячие губы Пфиры прижались к его щеке, но Блейд, на девять десятых поглощенный любовной игрой, оставшейся частью сознания продолжал рассчитывать течение своей интриги.

Много позже, когда порозовевшая тайрина блаженно вытянулась рядом, он сделал очередной ход. Пелопс… Речь опять шла о нем.

— Крид пришел ко мне и попросил отдать этого раба, — прижавшись к груди Блейда, недовольным тоном сказала Пфира. — Я согласилась. Почему бы и нет? Одним рабом больше, одним меньше… какая разница! И я отдала его Экебусу и Криду.

Странно! Теперь Блейд был уверен, что не ошибся. Когда тайрина упомянула имя фадранта, голос ее дрогнул. Пожалуй, в нем даже послышалась нежность… Очень странно! Он задумался. Еще одна загадка! Чем Экебус мог заслужить милость владычицы Сармы? Кто он для нее? Бывший любовник? Но почему тогда он жив? Ладно, впереди целая ночь, и он успеет это выяснить; сейчас следовало разобраться с Пелопсом. Блейд приподнялся на локте, изобразив возмущение.

— Но эти двое замучат моего слугу! Станут его пытать, расспрашивать обо мне… А бедняга ничего не знает! Кроме того, что я сам ему рассказал.

Пфира кончиками пальцев провела по рельефным мышцам его груди.

— Наверно, ты прав. Ну и что? Возьмешь другого слугу. Хоть сотню!

— Я привык к этому. И он… он не просто мой слуга. Приятель… почти друг.

— Тогда постараемся вернуть его, — тайрина потянулась к свисавшему над ложем шнурку колокольчика. — Или хотя бы его останки.

Она дернула витой шнур, дверь тут же приоткрылась, и в опочивальне возник слуга в спадающем до пола голубом балахоне. Не обращая внимания на свою наготу, Пфира что-то приказала ему, и слуга исчез.

Вероятно, оказанная милость требовала немедленного воздаяния. Тайрина поцеловала возлюбленного и забралась на него верхом, так что ее маленькие груди свисали прямо над губами Блейда. Вздохнув, разведчик подумал, что эта женщина ненасытна; теперь она не боялась, что он разорвет ее напополам. Стараясь не выказать усталости, он приготовился к новому раунду любовной схватки.

Но Пфира оказалась проницательней, чем он полагал. Почувствовав некую заминку, она снова поцеловала его и спросила:

— Ты чем-то недоволен? Хочешь чего-нибудь? Говори, я выполню все. Такая ночь достойна награды!

— Я хотел бы получить корабль, — ответил Блейд, памятуя о своей главной задаче; с кораблем и надежной командой шансы обнаружить любимого братца резко повышались. — И еще… Позволь мне участвовать в играх, когда прибудет Черный Оттос.

Казалось, Пфира колеблется; потом она кивнула черноволосой головкой:

— Хорошо. Чего еще ты хочешь?

Блейд, с этого мгновения фадрант боевого корабля, решил, что не стоит просить слишком многого сразу. Он нежно улыбнулся своей тайрине, приподнял ее вверх, устроил поудобнее и позволил скакать так долго, далеко и быстро, как ей хотелось, до полного изнеможения. Когда она с довольным вздохом вытянулась рядом, он погладил ее локоны и сказал:

— Есть кое-что, о чем бы я хотел тебя спросить… Не из праздного любопытства, моя владычица, поверь… Если я останусь в Сарме, мне надо знать о таких вещах.

Она милостиво кивнула.

— Ладно, задавай свои вопросы. Но недолго… я сейчас усну, — тайрина потянулась. — Кажется, никогда в жизни я не испытывала такого сладостного утомления.

— Но я боюсь разгневать тебя, моя тайрина…

— О нет, Блейд, нет. Сейчас ничто не могло бы меня рассердить. Я отвечу тебе. Спрашивай.

Разведчик глубоко вздохнул и начал:

— Скажи, что связывает Экебуса и Крида? Я уверен, они плетут заговор. Но с какой целью? Чего они добиваются?

Пфира тихонько рассмеялась.

— Ну, это же так просто, мой могучий сьон… Конечно, они строят мне козни… о чем уже не раз доносили шпионы.

— И ты так спокойно говоришь об этом?

— Да, я позволяю им играть. Что за беда! В Сарме всегда было больше заговоров, чем жителей. Пусть хитрят, шепчутся, интригуют. Пусть… пока не начали действовать. Есть и кое-что еще… — она усмехнулась. — Знаешь, Крид и Экебус — любовники. Верховный жрец не может жить без Экебуса — а тот, я полагаю, милостиво позволяет старику обожать себя.

Так вот оно что! Блейд припомнил, что в Сарме любая форма сексуальных отношений считается нормальной. Однако он решил еще раз проверить это.

— Значит, ты говоришь, что старый Крид обожает фадранта? Наверно, для него это значит очень многое… гораздо больше, чем для Экебуса. Жрец уязвим, и ты можешь держать его в руках. Но если что-нибудь случится с фадрантом…

— Крид не вынесет такого горя, — ответила тайрина. — Начнет бить себя кулаками в грудь, наденет траур и, в конце концов, прыгнет в пылающую пасть Бек-Тора.

Блейд кивнул.

— Мне кажется, моя повелительница, я уже знаю одного твоего шпиона. И он шпионит за самим собой.

— И за Экебусом, — добавила Пфира. — Экебус нашептывает Криду, а Крид докладывает мне, желая спасти своего любовника, — тайрина приподнялась на локте, заглядывая в лицо Блейду. — Я хочу сказать тебе еще кое-что. Будь осторожен, когда в столице появится Черный Оттос. Фадрант в сговоре с ним, ибо Оттос обещал посадить его на трон Сармы. Оттос хитер, — она зябко передернула плечами, — и хочет, чтобы страной правил его человек.

Хотя Пелопс и рассказывал Блейду о политической ситуации в Сарме, новые откровения Пфиры удивили разведчика.

— Я помню, как ты оборвала Крида, когда жрец начал разговоры о Черном Оттосе, — задумчиво сказал он. — Ты напомнила ему, что следует быть терпеливым и…

Пфира приложила маленькую ладошку к его губам.

— … и хитрым. Да, все так. На словах каждый житель Сармы готов целовать следы Черного Оттоса… если хочет жить. Но в душе мы все бунтовщики и заговорщики… только в этом нельзя признаваться — на каждого моего шпиона Оттос имеет десяток. Теперь ты понимаешь, почему я частенько держу Экебуса вдали от столицы, на побережье капидов. Он не собирается служить Оттосу, когда захватит трон. Его заговор — обман… Он… он…