Пришелец из Великой Пустоты - Лорд Джеффри - Страница 7

Края скафандра сошлись и разведчик оказался в полной темноте. Чуть слышно клацнули невидимые замки. И в тот же миг Блейд ощутил, что путы на нем слабеют. Сети соскальзывали с легким шорохом, словно всасываясь в стены скафандра. В нем неожиданно оказалось довольно свободно, Ричард поспешно и с наслаждением расправил занемевшие плечи. В ту же секунду он ощутил, как непонятная упругая сила начала раздвигать ему ноги, а ткань скафандра на его груди напряглась, отталкивая в стороны судорожно сжатые кулаки разведчика. Из оболочки туго спеленутой мумии скафандр действительно превращался в нечто более подходящее для ношения живым человеком, обзаводясь недостававшими рукавами и штанинами. Скафандр казался необычно мягким; неужели притащившие его сюда люди настолько глупы? Или тут кроется еще какая-то хитрость?

Хитрость отыскалась очень быстро. Как только исчезли опутывавшие Блейда сети, сформировались рукава и штанины, скафандр начал быстро твердеть, в то же время мягко облегая тело разведчика и плотно приникнув к обнаженной коже без малейших зазоров. Стекло шлема оставалось непрозрачным; Блейд по-прежнему находился в полной темноте. Ни рукой, ни ногой он пошевелить не мог. Впечатление было такое, что его живым замуровали в бетонную стену; правда, он мог шевелить головой, мог поворачивать ее из стороны в сторону, но все это вряд ли могло помочь в его нынешнем положении… Он не мог не признать, что тюрьма, куда он угодил на сей раз, поистине идеальна. Убежать из нее без посторонней помощи было невозможно.

Шлем оказался абсолютно звуконепроницаем. Разведчика окутала вязкая тишина. Он стоял в каменно-твердом вместилище, нелепо растопырив руки и ничего не мог поделать. Потом какая-то сила потянула его вверх; скафандр начал равномерно покачиваться. Очевидно, чтобы не возиться с транспортировкой ценного пленника из одной камеры в другую, скафандр просто подцепили крюком, приподняли, и теперь везут на транспортере, словно тушу быка на чикагской бойне. Длилась эта дорога довольно долго. Пройдено было и несколько поворотов; наконец покачивание прекратилось. Мрак и тишина, тишина и мрак, и ничего больше… Грешным делом Блейд пожелал его светлости лорду Лейтону небольшого и неопасного короткого замыкания где-нибудь во вспомогательном блоке, чтобы Дж. тотчас же заставил бы неугомонного естествоиспытателя (которого Ричарду все больше и больше хотелось назвать Блейдоиспытателем) немедленно нажать кнопку возврата.

«Ну, уж нет! — возмутился разведчик собственным малодушным мыслям. — Я еще выберусь из этого чемодана! И кое-кто из тех, кто запихнул меня в него, очень пожалеет о своем опрометчивом решении…» Сдаться, уступить обстоятельствам, когда не израсходованы еще все резервы и возможности для борьбы, было не в характере лучшего агента секретной службы Ее Величества…

И тут в тишине раздался резкий голос.

4

— Вы владеете стандартным вердольским? — прозвучал первый вопрос яйцеголового. Где-то внутри шлема оказались вмонтированы наушники. Ничего, кроме как вступить в переговоры, Блейду не оставалось.

— Владею, — ответил он, постаравшись, чтобы голос звучал бы максимально спокойно и даже равнодушно. — Вы могли бы узнать об этом от ваших солдат… Но вы, похоже, слишком поторопились спровадить их на тот свет.

— На тот свет? О, у вас слишком превратное понятие о наших методах. Крапские и ортаны, наверное, не погнушались бы подобным массовым убийством, в тупости своей считая уничтожение свидетелей лучшим способом сохранения тайны… Мы не таковы, уверяю вас! Для нашей страны… для нашей демократии подобное неприемлемо прежде всего по соображениям этики… не говоря уж о том, что в спецчасти невозможно найти столько здоровых молодых парней, которые были бы круглыми сиротами, без единого родственника или знакомого… Человек не может исчезнуть бесследно… тем более, человек, служащий в подобных частях… За каждым из них ведется постоянная слежка… Так что мы применяем глубокую гипнотическую обработку с импульсной стимуляцией центров короткой памяти коры больших полушарий… Человек остается жив — только ничего не помнит из событий последних дней. Истинные воспоминания заменяются ложными — и никаких убийств! Поймите, мы не имеем ничего общего с этими диктаторами и душителями свобод, крапскими и ортанами! Ведь кто они, в сущности? Олигархи и тираны, ничего больше!

Блейд понял, что ему очень повезло с тюремщиком. Если твой враг — болтливый яйцеголовый, то у тебя, считай, уже не целый враг, а только его половина. Или даже четверть, если только не одна восьмая…

— Мне не слишком нравится вести беседу в этой штуке, — непререкаемым тоном заявил Блейд. — Я не сделал ни вам, ни вашей стране ничего плохого. Освободите меня, а затем мы поговорим.

— Прошу прощения, но это невозможно, — в голосе яйцеголового зазвучал невесть откуда взявшийся металл. — Мы тоже имеем право на необходимую самооборону… Вы явились к нам незванными, а теперь обижаетесь и требуете свободы!

«Не „явились к нам незванным“, а именно „незванными“, — подумал Блейд. — Сколько ж таких незванных тут появляется, что созданы такие лихие команды по их отлову?»

— Имейте в виду, — прежним тоном продолжал собеседник, — что перенар, в который вы заключены, абсолютно не вскрываем. Поверхность не поддается никаким известным на сегодняшний день технологиям резания, сверления или разрушения направленными микровзрывами. Так что даже вашим сородичам придется повозиться!

Этих загадочных «сородичей» Блейд решил запомнить, как и новое слово «перенар», явно означавшее тот скафандр, в который его заключили.

— Перенар управляется дистанционно. Возможностей у него очень много. Вам не придется беспокоиться о естественных отправлениях — конечно, если они у вас он может и защищать вас и… причинять некоторые неудобства по желанию того, кто держит в руках пульт управления.

— Это угроза? — высокомерно осведомился Блейд.

— О, нет, конечно нет! Но вы же разумное существо… и должны сделать выбор, основываясь на полноценном анализе всех обстоятельств. Было бы весьма вероломно с нашей стороны не изложить вам всех обстоятельств дела!

— То есть мой отказ отвечать на ваши вопросы чреват для меня весьма серьезными неприятностями? — разведчик постарался вложить в эти слова как можно больше сарказма. — Мои сородичи могут расценить это весьма негативно, поверьте мне. Весьма негативно. Блейд решил использовать явный авторитет своих новоявленных родственников до конца. Похоже, их тут ненавидели, но в то же время и боялись, пытаясь то грозя, то заискивая, добиться… чего? — Да, нам приходится идти на риск, — согласился яйцеголовый. — Но поставьте себя на наше место. Что бы вы предприняли? — Я не расположен отвечать на ваши вопросы, — надменно бросил Блейд. — Так переговоры не ведутся. Я сижу в темноте — вы что, боитесь даже взглянуть мне в лицо?

— Нет, конечно же, нет! — поспешно принялся уверять разведчика невидимый собеседник. — Сделать лицевой щиток прозрачным — нет ничего проще. Смотрите!

Непроницаемый мрак перед глазами разведчика быстро посерел, из тумана выступили контуры стен, приборов; за своим столом сидел и яйцеголовый хозяин странной лаборатории. Перед яйцеголовым стоял точно такой же мерцающий экран с клавиатурой, что и в первой комнате; эта же была не в пример меньше, и почти все свободное пространство заполняли физические приборы.

Блейд постарался повернуть голову — шлем позволял это сделать. Так и есть — в толстый гребень воротника был вмонтирован мощный крюк. Наверх уходила массивная цепь. Абсолютно беспомощный, разведчик болтался в своем коконе примерно в футе над полом под пристальным неотрывным взглядом ведущего допрос — не оставалось сомнений, что этот яйцеголовый не только умничает и пускает на ветер с трудом выжатые правительством из налогоплательщиков деньги, но еще и играет здесь роль кого-то вроде следователя.

Блейд скосил глаза. Стали видны рукава скафандра; к некоторому удивлению разведчика они оказались густо усеяны непонятными табло с изредка перемигивающимися разноцветными огоньками, какими-то кнопками, переключателями и тому подобными устройствами. От локтя к запястью на каждом рукаве тянулись по две довольно толстые трубки, заканчивавшиеся чем-то наподобие дульного тормоза, и у разведчика екнуло сердце — неужели его передвижная камера снабжена еще и оружием? Правда, воспользоваться им он сейчас все равно не мог…