Я – первый - Зверев Сергей Иванович - Страница 52

Артур увидел машину, меня за рулем, сощурился, всмотрелся, медленно поднялся с лавочки, перешел тротуар, затем неширокий травяной заросший газон и приблизился к бордюру.

Коля вылез из машины, поздоровался с ним, кивнул на пассажирское кресло рядом со мной и вдруг громко заговорил по-чеченски, крепко прижимая телефон к уху.

– Здорово, Артур! – быстро сказал я, когда мой товарищ опустился на продавленное сиденье и захлопнул дверцу. – В машине тротил, ты понял, наверное. Сейчас едем на место подрыва, этот урод покажет мне, где встать, и сам уйдет!

Я оглянулся. Коля непроизвольно, как и все люди, полностью погруженные в телефонный разговор, расхаживал по газону, жестикулировал и время от времени поглядывал на часы. Было заметно, что он возбужден.

– Меня наверняка наружка потеряла, «чехи» так следы путали, что я сам потерялся. Даже не знаю, где мы сейчас.

– Меня пятнадцать минут назад здесь высадили и сказали ждать. Не думал я, что так повернется… – Артур говорил сквозь сжатые зубы и смотрел прямо перед собой. – Значит, решили от нас избавиться… на всякий случай. Ну что ж, логично… чтобы не проболтались где-нибудь ненароком. Мы двое вообще не чеченцы и не из их бригады… Черт, и наши ничего не знают.

– Давай быстрее решать, что делать! Сейчас этот гад наверняка последние инструкции получает! Пока он с нами, нам ничего не грозит! Как только отойдет, значит, скоро подрыв!

– Тогда «сносим» его! Но не сейчас, а когда он захочет уйти! Ты понял меня? Я первый, ты прикрываешь!

– А почему не сейчас? Вот же он, рядом!

– Он всегда скажет, что не знал, что в багажнике. Наверняка это краденая машина… И ничего потом не докажешь!

Я глянул на его злое красное лицо и кивнул.

Коля закончил разговор и сел на заднее сиденье.

– Давай прямо, потом через мост и направо, – тихо распорядился он.

Движение по улице, по которой мы ехали, становилось все более и более свободным, а асфальт все хуже и хуже. Мы явно удалялись от оживленных московских центральных районов.

Пришлось снизить скорость и осторожно переваливать через выбоины и вздыбленные, измятые участки разбитого дорожного полотна. Я ничего не понимал. Почему-то мне думалось, что объект для подрыва будет обязательно в центре города, не едем же мы уничтожать какую-нибудь колхозную ферму!

Чеченец несколько раз выходил, в первый момент я напрягся, готовый уже схватить его, но оказывалось, что он только спрашивал и уточнял дорогу. В отличие от жителей центра столицы, здешние обитатели свой район знали. Да и останавливались мы прямо у обочины. Вариант того, что Коля решил нас взорвать подальше от населенных кварталов, чтобы пострадало как можно меньше людей, я отбросил сразу.

Свернув на узкую асфальтовую дорожку, которая вела в глубь нескольких старых облезлых пятиэтажек, стоявших полукругом на расстоянии нескольких десятков метров друг от друга, «шестерка» остановилась возле на удивление хорошо сохранившегося сквера, разбитого в этом промежутке между домами.

А в нем спиной к нам стояли люди. Много людей. На первый взгляд около сотни человек. Они стояли, переминаясь с ноги на ногу, на газоне, возле невысоких деревьев и на асфальтовых дорожках. Несколько мужчин в домашней одежде, в той, в которой обычно выносят мусор или забегают к соседу за солью, собравшись в кружок, курили и о чем-то болтали. На нас они не обратили ни малейшего внимания. В салон сквозь прикрытые стекла проник неразборчивый громкий голос человека, говорившего в рупор. Оратора я не видел. К нам никто не обернулся.

Я враз похолодевшими пальцами, без команды, заглушил двигатель. В машине возникло напряженное молчание.

Мы все трое напряженно рассматривали место, где предстояло разыграться катастрофе. Я невольно глянул в зеркальце заднего обзора. Мне хотелось посмотреть, какое выражение будет на лице коллективного палача нескольких десятков людей, которые не только не обидели самого Колю и его родственников, а даже и не подозревали о его существовании.

К моему удивлению, лицо боевика было удовлетворенным и спокойным, словно он завершил какой-то важный участок работы. Так смотрит человек на дело рук своих, осознавая, что он потрудился на славу и получил именно тот результат, который и хотел. Чеченец глубоко вздохнул, откинулся на спинку и качнул несколько раз головой, словно это зрелище собравшихся людей привнесло в его душу умиротворение.

«Какой-то митинг наверняка. Сейчас модно стало всякие сборища проводить. Как грамотно рассчитали, гады! К митингу серьезной партии не подберешься, там хоть какая-никакая охрана есть. Могут и заметить, подойти и проверить, а тут кто проверять будет? Даже участкового не видно. Идеальный вариант для подрыва. Напишут – в Москве в результате теракта погибло… Сколько здесь? С полсотни точно будет человек. Главная цель достигнута. Теракт в Москве! А то, что основная часть этих людей – пенсионеры обоего пола с городской окраины, никого, конечно, не заинтересует. Гады!»

Я посмотрел на Артура. Он с мрачным видом качнул головой.

– Вы здесь посидите, ребята, только из машины не выходите, сейчас к вам местная братва подойдет. Сережа, отдашь им ключи. Документы в бардачке, а я пока в сторонке постою, не хочу я с ними встречаться, мало ли что, еще претензии какие-нибудь предъявят.

– Мне отлить надо, – хмуро сказал Артур и открыл дверцу.

– Да и мне тоже. Сколько ехали сюда.

Коля равнодушно и устало кивнул. Он сидел на сиденье, полностью расслабившись, ссутулившись и засунув руки в карманы, словно в нем внезапно лопнула стальная тугая пружина, которая давала ему энергию к действиям в последние часы.

Он все сделал так, как надо. В том, что мы ничего не подозреваем и вернемся через пару минут, чеченец не сомневался.

Артур и я одновременно вышли из машины.

– Да давай прямо здесь, все равно на нас не смотрят. Вот здесь, за кустами.

Артур прошел несколько метров, остановился за пышным разросшимся кустом, повернулся спиной к курившим мужикам (те понимающе ухмыльнулись и продолжали болтать о своем) и принялся неторопливо расстегивать «молнию» на джинсах. Я встал рядом. В этот момент я был готов помочиться прямо на глазах всего изумленного ордена кармелиток. Напряжение давало о себе знать.

– …У них это не пройдет, товарищи!! Мы, жильцы этих домов, не позволим им сносить этот сквер! Нечего тут строить подземный гараж! Я лично посадила здесь двадцать деревьев, товарищи! Здесь мои дети выросли! И я хочу, чтобы мои внуки тоже дышали свежим воздухом, а не смотрели из окон на асфальтовый двор! – вдруг отчетливо раздался совсем рядом резкий звонкий женский металлический голос.

– Епт твою за ногу! – пробормотал я и невольно сдвинул края брюк, закрывая расстегнутую «молнию». В паху неприятно кольнуло. Я оглянулся.

В просвет между невысокими деревцами, над головами столпившихся людей, на расстоянии примерно сорока-пятидесяти метров находился грузовик с откидным бортом. В кузове, как на сцене, выпрямилась пожилая женщина в тапочках, халате и с рупором в руках. Сзади нее зеленой грудой с торчащими во все стороны тоненькими ветками виднелись сваленные в кучу саженцы. Больше всего народу стояло перед самым автомобилем. Люди одобрительными неразборчивыми криками встретили эту горячую речь местной активистки движения «зеленых».

– Товарищи! – продолжала ободренная этой поддержкой полноватая любительница свежего воздуха. Лицо у нее было одухотворенное и злое. – Мы сегодня собрались, чтобы провести здесь внеплановый субботник! Вот эти деревья мы сегодня посадим! Нашему скверу еще цвесть… – она на мгновение замолкла, подыскивая более уместное выражение, и затем бодро закончила: – И расцветать!

Часть собравшихся захлопала.

– Но это не все, товарищи! – громко поспешила довести до сведения местных жителей женщина с рупором. – У меня есть и приятная новость!

Я уже хорошенько облегчил свой организм, отвернулся и неторопливо заправлял рубашку под ремень.