Нефритовая страна - Лорд Джеффри - Страница 17

Растум тоже иногда подъезжал к его телеге, чтобы перекинуться парой слов со стражей, но никогда не заговаривал с пленником, лишь время от времени бросая на него косые взгляды.

Отсидев неделю, Блейд начал беспокоиться и строить всевозможные планы побега, какими бы фантастическими они не казались. Обитая под открытым небом, он успел зарасти грязью с ног до головы, его, раньше ухоженная борода свисала неопрятными клочьями. Охапка соломы, которую никто не удосуживался менять, после нескольких сильных ливней превратилась в сырое холодное месиво. Ночами Блейд расшатывал прутья клетки, стараясь не привлекать внимания охраны; это было весьма трудной задачей, так как стражники ему попались на редкость глазастые.

В редкие дни, когда монги не штурмовали стену, они, выехав на открытое поле перед клеткой Блейда, по двенадцать часов занимались однообразной муштрой, то двигаясь плотной колонной, то, по сигналу трубы, мгновенно перестраивая ряды. Все маневры выполнялись с идеальной точностью. Блейд рассудил, что в открытой стычке солдаты Ката не имеют никаких шансов справиться с такой армией. Монгов задержала только неприступная стена, под которой Кхад Тамбур положил уже не одну тысячу своих всадников.

Интересно, неужели Кхад никогда не пытался обойти стену? Должна же она где-то кончаться! Или гигантское орудие настолько соблазняет его, что владыка монгов, словно ребенок за игрушкой, лезет на стену именно в этом месте?

Блейд также наблюдал за развлечениями монгов. Они очень любили состязания; например, мчась на полном скаку, старались попасть копьем в небольшое, крутившееся на веревке колечко. И, надо заметить, промахивались лишь немногие. Неудачников прогоняли сквозь строй, и каждый мог бить их и пинать ногами; видимо, это служило дополнительной забавой.

Наконец, на девятый день, Растум спешился у его клетки. Один из двух сопровождавших его воинов держал в руках квадратный деревянный ошейник. Блейд, скривившись, глянул на щеголеватого воеводу и вновь задал себе вопрос о его национальной принадлежности.

Растум уловил его неприязненный взгляд и усмехнулся в бороду:

— Похоже, ты неплохо себя чувствуешь, сир Блейд. — рассмеялся он. — Вот только попахивает от тебя скверно, — Растум сморщил нос. — Тебя хорошо кормят?

Блейд кивнул.

— Скажи Кхаду, чтобы мне почаще меняли солому. Остальным я вполне доволен.

Растум изумленно уставился на него, откинул назад голову и захохотал. Его спутники позволили себе лишь одобрительные ухмылки.

Отсмеявшись, воевода вытер глаза и продолжал:

— Вот сейчас я верю, что ты действительно сир. Сначала ты прилюдно оскорбил Кхада вместе с его разлюбезной сестрицей, а теперь жалуешься, что тебе соломки не постелили! — и он вновь зашелся от хохота.

Блейд терпеливо ждал, пока Растум закончит веселиться. Успокоившись, воевода велел отпереть клетку и вывести его наружу.

— Это шаг вперед в твоей судьбе, — напутствовал он Блейда, пощелкивая перед его носом половинками ошейника. — Сейчас ты наденешь это украшение и превратишься в одного из домашних рабов Садды. Смотри, сир Блейд, не ищи неприятностей — мы не слишком заинтересованы в твоей смерти. Будь потише, и когда-нибудь ты наденешь тонкий золотой ошейник. Понял?

Оба монга снова заухмылялись, но Растум, видимо, говорил совершенно серьезно.

Сопротивляться не стоило, и Блейд спокойно дал закрепить у себя на шее неуклюжий тяжелый ошейник, напоминавший колодку. Он надеялся от всей души, что вскоре натрет себе внушительную мозоль на загривке и перестанет замечать его шершавое прикосновение.

При транспортировке к новому месту службы ошейник уже не раздражал его. Гораздо больше мучений причинял сыромятный кожаный ремень, на котором его тащил один из всадников, Нога Блейда еще не зажила, и он, хромая, едва поспевал за норовистой лошадью. Один раз он споткнулся о булыжник и, к великой радости своих конвоиров, во всю длину растянулся на песке. Воевода, помрачнев, приказал остановить лошадей и позволил Блейду подняться и привести себя о порядок; видно, ему не хотелось держать ответ перед Саддой за изувеченного пленника.

Они покинули лагерь и направились к отдельно стоявшей группе шатров, окруженных высокой плетеной изгородью. Изгородь оказалась составленной из отдельных щитов, так что ее можно было легко разобрать и перевезти на новое место. За забором их встретили вооруженные всадники, одетые иначе, чем прочие воины — личная охрана сестры Всемогущего Кхада.

Растум перебросился с ними парой фраз, затем повернулся к Блейду. Холодная улыбка заиграла на его губах.

— Ну что ж, прощай, сир Блейд. Будь послушным рабом, и ты обязательно заслужишь свой золотой ошейник.

Монги вокруг снова загоготали.

Блейда передали с рук на руки, и Растум умчался со своими людьми. Подталкивая разведчика древками копий в спину, стражи повели его к палаткам, окружавшим громадный высокий шатер с прикрепленными по углам конскими хвостами. Хромая мимо, Блейд явственно услышал высокие женские голоса и ощутил аромат молодой женской плоти, который невозможно было спутать ни с каким другим запахом. В стенках шатра виднелись маленькие круглые окошки, и ему показалось, что в одном из них промелькнуло закрытое вуалью лицо Садды. Взгляд его скользнул дальше. В западном углу огороженного пространства помещалось довольно занятное сооружение — загон, обнесенный острыми, глубоко забитыми в землю деревянными сваями, оплетенными лозой. По верху его были натянуты тонкие кожаные ремешки с подвязанными к ним колокольчиками.

Загон охранялся несколькими покалеченными в сече старыми ветеранами, одетыми так же просто, как остальные воины Кхада Тамбура. Блейд заметил, что ветераны Всемогущего и красивые щеголеватые охранники его сестры не испытывают друг к другу особых симпатий.

Блейда затолкали туда и захлопнули дверь; безразлично пожав плечами, он занялся неторопливым исследованием своего нового жилища. Хорошо еще, что с него сняли цепь, решил разведчик, поглаживая шершавое дерево тяжелой колодки.

Загон не поражал многолюдством. Вдоль двух его стен лепились низенькие грязные деревянные конурки, в которые даже ребенку пришлось бы входить нагнувшись Блейд собрался было осмотреть одну из них, когда услышал странный голос, зовущий его по имени.

— Сир Блейд, не хочешь ли подойти и поболтать со мной? К сожалению, сам я не могу пробраться поближе. — Низкий грубоватый голос звучал весело, и Блейд завертелся на месте, пытаясь определить источник.

Голос шел из хижины слева от него. Он не рискнул протиснуться туда, а просто присел перед входом и заглянул внутрь. Хозяин грубоватого голоса возлежал на кипе грязной соломы; обе его ноги заканчивались чуть выше колен. Калека приподнялся навстречу Блейду на сильных мускулистых руках и радушно улыбнулся.

— Рад приветствовать тебя в моем замке, сир Блейд, — опершись на одну руку, незнакомец сделал приглашающий жест. — Вообще-то я очень гостеприимный человек, но сегодня все мои слуги как назло разбежались, и во всем дворце не сыскать ни крошки еды и ни капли вина. Я думаю, ты простишь меня?

— Откуда ты знаешь мое имя? — резко спросил Блейд.

Безногий рассмеялся и упал обратно на солому.

— Кто же не знает твоего имени? По обе стороны стены ходят легенды о твоих подвигах. Особенно о том, как ты отбрил Садду! Жаль, что в конце концов тебе придется дорого заплатить за это.

Инстинкт подсказывал Блейду, что можно безбоязненно довериться этому безногому весельчаку. Было что-то заразительное в его громком хриплом хохоте, и разведчик тоже засмеялся, потом, забравшись внутрь, удобно устроился на соломе рядом с хозяином конурки.

— Просто чудо, что ты жив до сих пор! — не унимался безногий. — А еще я слышал, что Садда положила на тебя глаз. Эго очень хорошо — если ты в постели так же силен, как на поле боя.

Блейд поскреб свою грязную всклокоченную бороду, которая, к тому же, ужасно пахла, и внимательно вгляделся в лицо своего соседа. Что-то очень знакомое было в этих резких ястребиных чертах и молочно-белой коже… Точно! Грязный безногий калека удивительно походил на Растума, главного воеводу монгов! Безусловно, этот человек не принадлежал к расе невысоких смуглых степняков.