Большие каникулы - Сынтимбряну Мирча - Страница 42

Но пока я хочу рассказать вам о моде другого рода. Например, в пятом классе нашей школы одно время была мода на волчки, которые подгоняли бичом, и они без конца крутились — на тротуаре, посредине улицы, в классе — где угодно. Потом волчки куда-то исчезли… Остались только бичи, и целый день во дворе, в классе, посередине улицы — где угодно: Хлоп! Хлоп!

Но не прошло и недели, как бичи тоже исчезли, словно сквозь землю провалились. И появились рогатки (об этом еще до сих пор свидетельствует несколько разбитых окон), потом бумажные гармошки, особенно из тетрадок по арифметике, потом…

Да, наконец я подошел к самому главному: потом пришла мода на мотогонки.

На мотогонки? Что ж, для изобретательного человека нет ничего невозможного. Достаточно, например, оседлать парту, ухватить ее снизу руками и гнать по классу, подражая грохоту мотоцикла, особенно на вираже возле учительского стола, наклоняясь то в одну, то в другую сторону, меняя скорость, поддавая газу и отчаянно сигналя. Но все это лишь тренировка. Зато стоило посмотреть на них на соревнованиях! Тогда парты в глубине класса ставили друг на друга, в два этажа, расчищая путь. Там, в глубине, выстраивались три мотоциклиста. Обычно это были «ассы».: Риза, Тику и Влэдуц. Разогревались моторы. И вдруг, по сигналу, стоявшего за учительским столом судьи соревнований, машины на максимальной скорости срывались с места. Первый достигший стола учителя делал вираж, вступал на прямую линию и — готово! — достигал финиша. Иногда, как на любых гонках, происходили несчастные случаи. Так как центростремительная сила была довольно велика, человек упускал машину из-под контроля, и она ударялась о первое же препятствие: о стену, стол, печь или даже о противника. Тогда тарахтение машины превращалось в протяжное жужжание, с ревом и всхлипываниями…

То, что в деле исчезновения этой моды сыграл свою роль классный руководитель, совершенно ясно. Но какую роль? Вероятно, решающую.

Впрочем, через некоторое время мальчики и сами охладели к этому виду спорта. Скоро только номера, написанные химическим карандашом на майках трех «ассов», да ужасный скрип парт напоминали о том, что самые смелые из пятиклассников когда-то были мотоциклистами.

Зато в классе появилась новая мода. Стрельба по цели. Тир! Откуда взялись ружья? Для изобретательного человека нет ничего невозможного.

У вас есть ключ, гвоздь и кусок бечевки? Тогда все в порядке. Ружье готово. Вы приносите из дому коробку спичек или — чтобы мама не слишком сердилась — только спички, соскабливаете головки, наполняете ими пустой ствол ключа, а потом затыкаете его гвоздем, к которому привязана бечевка! Вот и все. Так сказать, «техническая» часть готова. Остается только установить цель. Это еще проще. Вы переворачиваете парту, рисуете мелом несколько кружочков, выбираете расстояние, в соответствие с правилами соревнования… тщательно прицеливаетесь и… бросаете ключ. Звук получается, как при настоящем выстреле, сильнее или слабее, в зависимости от калибра ружья, и на цели остается отметина — живое свидетельство ловкости стрелка.

Через несколько дней стрелками становятся большинство мальчиков. Но «ассами» остаются все те же Риза, Тику и Влэдуц. Их парты словно переболели оспой, истоптаны ботинками с шипами или издолблены дятлом. Но если появление этой моды покрыто мраком неизвестности, то ее исчезновение можно установить с точностью не только до месяца или дня, но и до часа: это был классный час.

Зато… да, вы угадали! Появилась новая мода — на резьбу.

…Вы, конечно, бывали на выставке гравюры или резьбы по дереву. Не правда ли, вас охватывало чувство восхищения мастерством человека, который при помощи простого долота или ножичка извлекает из бездушного чурбана такие чудеса?! Разумеется, для этого нужно терпение, большое терпение. Недели и даже месяцы приходится вырезывать, выстругивать, выдалбливать… Но, в конце концов, время у маленьких пятиклассников есть, ножики, слава богу, имеются почти у всех, или хотя бы бритвы, а дерево? Дерева полно. Парты словно специально сделаны для того, чтобы их резать. Не все, конечно, были врожденными художниками. Но жажда увековечения обуяла почти всех. Если вы не можете вырезать на парте локомотив на шесть колес, верблюда или птичку, как Риза, Тику или Влэдуц, то имя свое вы во всяком случае можете запечатлеть там навеки. И потом — какое великолепное развлечение на уроках! Скользить карандашом по вырезанным желобкам — красным, когда доходишь до клюва дубоноса, зеленым — когда красишь его лапки, а когда дело доходит до крыльев — каким угодно. А какая прелесть верблюд с фиолетовыми копытами и разноцветными горбами! И можно ли сравнить парту с вырезанным на ней самым аэр о динамичным и самым голубым на свете локомотивом с обыкновенной облезлой партой?

И после этого — покажется ли вам странным, что какое-то время все парты выглядели, как настоящие кухонные столы или столярные верстаки, и что юные резчики ободрали себе локти, возя ими по рельефу?

И что классный руководитель оказался еще более ярым врагом резьбы, чем спорта, и запретил любую художественную деятельность подобного рода?

Мальчики, один за другим, отшлифовали свои парты. Только у Ризы, Тику и Влэдуца парты по-прежнему покрывала паутина желобков и надрезов.

Но… приходилось ли вам когда-нибудь видеть конкурс мастеров рубанка? Жаль, что вы не были в тот день в пятом классе! Вы поклялись бы, что Риза, Тику и Влэдуц — участники такого конкурса. Однако давайте я расскажу вам все по порядку.

В один прекрасный день, кончая свой урок, классный руководитель, он же и учитель истории, сказал, сворачивая таблицы и карты:

— Достаньте по листу бумаги. Будем писать контрольную работу.

Несколько минут в классе был слышен лишь шелест открываемых тетрадей и вырываемых страниц. — Все готовы? — Да-а-а! — ответили дети. На доске появилась тема работы.

Первый вопрос: «Культура вавилонян»

Второй вопрос: «Нарисовать карту Месопотамии».

Мальчики тут же принялись за дело. Когда раздался звонок, учитель собирал последние работы.

На перемене ребята делились впечатлениями.

— Я получу десятку! — потрясал Риза учебником истории.

— Я написал все, как в книге. Единым духом! Карандаш у меня так и летал по бумаге! Некогда было даже просмотреть. Но это не важно: я написал все — и про пластинки из сырой глины, которые они потом обжигали в печах, и про то, как они изучали звезды, про астрологию, про календарь…

— Я тоже написал!

— И я! И я! — радовались Тику и Влэдуц.

— И карта хорошо получилась! С Тигром! с Евфратом!

— И у меня!

— По десятке получим! — заключил Влэдуц, вырезая на парте цифру десять.

На следующий урок учитель принес проверенные работы и, как обычно, начал их раздавать: сначала тем, кто получил десятки. Каждый раз, когда вручалась такая работа, три товарища привставали на парте, причем парта ужасно скрипела.

— Это наши! — нетерпеливо шептали они.

Но учитель перешел к тем, кто получил девятки. Трое друзей удивленно переглядывались. Потом заволновались и принялись царапать парты. Но вот кончились и работы на пятерку.

И вдруг Риза услышал свою фамилию. Мальчик стрелой кинулся к учительскому столу. Но возвращался он едва волоча ночи, а усевшись на свое место, стал с удивлением разглядывать свою работу. Тику тоже вернулся, недоуменно глядя на свою.

Риза вертел в руках листок, на котором почти каждое слово было подчеркнуто красным карандашом. Он начал читать:

«Кантора вавиламян… Среди апатичных народов самая разбитая кантора была у вавималян. Им было известно письмо и вызревание… Они писали на светличках, которые потом обдирали в речах… Они изобрели первый календарь, разделенный на погоду, мельницы, недели и пни. Один день имел двенадцать псов. Один час — шестьдесят минимум. Вавиламяне изучали небо. Они предсказывали солнечные затемнения. Это называется Астромония…»