Кровавые луны Альбы - Лорд Джеффри - Страница 45

Запыхавшиеся слуги не уставали метать на стол все новые и новые яства. Здесь были и перепела, нашпигованные орехами и салом, и обжаренные на вертеле рябчики и голуби, тонувшие в россыпи кисловато-пряных ягод, и запеченные с грибами свиные окорока, и нежнейший бок косули, и соленая, почти прозрачная рыба… Собаки грызлись из-за костей, натруженно звенели арфы скальдов, грубо размалеванные танцоры в который раз, под довольное улюлюкание гостей, изображали исход Тунора и Фригги и посрамление друсов…

Ричард Блейд, сидевший на почетном месте, по правую руку от Талин, долгое время ел молча, не обращая внимания на шумный средневековый карнавал, и почти не отдавая отчета в том, что творится вокруг. Все мысли его были с сыном. Тревога снедала душу. Раз за разом пытавшиеся втянуть его в разговор придворные натыкались на угрюмый стальной взгляд — и отворачивались поспешно.

Задумчиво, почти машинально, поднес он к губам кубок с элем. Горьковатое ароматное питье обожгло губы, в желудке разлилось приятное тепло. Он налил себе еще, патом закусил каким-то мясом, которое, по местному обычаю, пришлось хватать пальцами прямо с блюда. Обглодав кость, опять же, по обычаю, швырнул ее под стол, откуда тут же донеслось довольное собачье урчание. Сполоснул руки в стоявшей рядом плошке с розовой водой, которая подавалась только знатным нобилям. Выпил еще.

Внизу, за столом, где сидели воины королевской дружины, вовсю горланили песни. Пока еще довольно пристойные, но стоило ожидать, что к полуночи это изменится. Блейда внезапно охватила ностальгия. Где те годы, когда и сам он сиживал с бойцами, грубыми, закаленными в битвах, наслаждаясь атмосферой воинского братства… Сейчас он ощущал лишь пустоту и одиночество, наблюдая за происходящим с тревогой и какой-то отстраненной печалью. Вероятно, в Альбе он ощутил со всей отчетливостью, что устал. Устал от стремительного водоворота своей пестрой жизни, устал от звона оружия, посулов женщин, побед, поражений и бесчисленных утрат… Он горько усмехнулся своим мыслям, подумав о том, что он один из немногих во Вселенной обрел физическое бессмертие. Благодаря Джеку Хейджу он мог менять тела, как надоевшую одежду… Единственное, в чем он нуждался и что было ему недоступно — это новая душа.

Неизвестно почему он задумался о том, что его профессия сыграла с ним дурную шутку: она наградила его сонмом бесчисленных приключений и авантюр, но отняла покой. Покой человека, который может наслаждаться тихой, мирной жизнью у домашнего очага в окружении преданных и любящих родных… Он прожил десятки ярких жизней, но почти все они, за малым исключением, были жизнями воина. За многие десятилетия ему редко даровались минуты покоя, и он разучился ценить этот дар переменчивой судьбы.

Блейд попытался объяснить свое минорное настроение воздействием хмельного напитка, но в глубине души он знал, что эль тут ни при чем. Когда-нибудь он не сумеет вернуться из очередного мира, и в этот раз он подошел к запретной черте ближе всего. И на символические похороны в родном Альбионе с пустым гробом на катафалке придут разве что Джек Хейдж, Аста, несколько коллег по работе, да, быть может, Джеффри Лэрд, его биограф… Тяжело на закате оставаться в потемках совсем одному… Блейд вздохнул.

С рассеянной небрежностью он взял с тарелки кусок окорока, повертел в руках и отложил, не чувствуя аппетита.

— Что так хмурится мой отважный защитник? — послышался вдруг слева насмешливый голос. Странник неохотно поднял голову: карие глаза Талин смотрели на него пристально и холодно.

Он ответил ей таким же напряженным взглядом, подмечая невольно и морщинки у глаз, и начинающуюся обрюзглость щек, и слишком худые плечи. В этом мире женщины старели быстро. Странно, как не видел он всего этого раньше?

Или же — он гнал от себя эту мысль, но она возвращалась с упорством преданного пса — Талин и в самом деле изменилась, когда Фригга покинула ее тело? Словно жизненная сила богини наливала молодыми соками и поддерживала в ней жизнь, а теперь королева словно осела, съежилась, как пустая оболочка, кокон, покинутый бабочкой…

Это можно было бы списать на последствия болезни — ведь, в конце концов, Талии пережила страшное потрясение, и прошло всего три дня, как она поднялась с постели. Однако были и иные перемены, те, что невозможно было объяснить столь простым образом.

Блейд не мог забыть их первую встречу после той ночи. Талин, бледная и осунувшаяся, лежала на белых льняных простынях, на том самом ложе, которое подарило им столько часов любви. Он явился тотчас же, как лекари сообщили ему, что королева пришла в себя. Сперва его не хотели пускать — но кто мог воспротивиться Ричарду Блейду, когда тот настаивал на своем?..

Однако почти тут же ему пришлось пожалеть, что он не отнесся внимательнее к запретам местных целителей.

— Кто ты такой? — встретил его брюзгливый голос много пожившей разочарованной женщины. От изумления Блейд едва не лишился чувств. Это существо с капризно поджатыми губами и подозрительным прищуром глаз ничем не напоминало его вечно юную, ласковую, очаровательную возлюбленную.

И все же он подошел к ней, опустился в кресло рядом с кроватью, попытался взять ее за руку.

— Это я, Блейд. Ты не узнаешь меня. Талин?

Руку она поспешила отдернуть.

— Ты слишком много позволяешь себе, чужак! И поплатишься за такую фамильярность! — Голос был раздраженным, плаксивым; она отдавала приказы, словно не веря, что их кто-то выполнит.

Блейду захотелось схватить ее за плечи и трясти, трясти так, чтобы затрещали кости, пока все не станет прежним, пока не вернется его Талин… Но он уже знал, что тому быть не суждено. И все же он сделал последнюю попытку.

— Девочка моя, вспомни… Вспомни, как мы любили друг друга… Вспомни о нашем сыне! Талин!.. — Имя ее он выкрикнул в тоскливом отчаянии. Ощущение было подобно тому, какое, должно быть, испытывает падающий со скалы человек, когда ему удается чудом зацепиться за ветку, когда он в смертной тоске ощущает, как трещит и подается она у него в руках…

Женщина, сощурившись, устремила на него взгляд карих глаз, некогда таких прекрасных, но ныне потускневших, лишенных золотистого блеска.

— Любили друг друга?.. — прошептала она задумчиво. — Постой, я вспоминаю… Ты — тот голый чужестранец, что помог мне бежать от Беаты. Мы еще вместе были у Ликанто в Сарум Виле и вновь угодили в плен… Эта проклятая ведьма! — Она недоуменно взглянула на Блейда. — Да, я помню, мы были вместе. Ты мне даже нравился как будто. Такой большой, сильный… — выдохнула она мечтательно, и вдруг потянулась, игриво провела пальчиком по руке Блейда. — Да, пожалуй, ты мог мне понравиться…

Он едва сдержался, чтобы не отстраниться, и ушел при первой же возможности. До самого пира они так и не виделись с Талин. Она часто беседовала с советниками, и, должно быть, те восстановили лакуны в ее памяти, поскольку Блейд был-таки приглашен на пир в качестве почетного гостя… Почетного гостя, но не более того.

И, как ни странно, очень много времени Талин проводила с сыном. Почти не обращавшая на него внимания прежде, теперь она ни на миг не отпускала мальчика от себя, ревниво пресекая всякие возможности контакта с внешним миром. Блейду дозволялось лишь пожелать Дику доброго утра и спокойной ночи — в обязательном присутствии многочисленных нянек. Нечего и говорить, как он был зол на Талин.

И теперь встретил ее взгляд с откровенным вызовом.

— Твой защитник устал, королева Талин. И плохо понимает, что творится вокруг.

Женщина равнодушно пожала плечами. Лишь от любящего сердца можно требовать, чтобы оно понимало намеки и недомолвки. Спокойному — все равно.

— Должно быть, защитник засиделся на одном месте. Стосковался по подвигам… — Итак, его отсылали прочь; презрительно и высокомерно, точно неугодившего слугу. Но, прежде чем Блейд успел ответить, королева с преувеличенной сердечностью замахала рукой кому-то на другом конце стола. — О, вот где вы прячетесь, почтенный друг мой! Идите же сюда скорее, развлеките меня…