Корнуолльский кровосос - Лорд Джеффри - Страница 3

Всего у Сент-Пола гостило около двух десятков человек самого разного возраста, но Блейд в этой компании оказался самым младшим. Члену палаты лордов было под девяносто; остальным — от семидесяти до шестидесяти, так что почтенный пятидесятилетний епископ смотрелся на этом фоне едва ли не мальчишкой. Дамы были не моложе. Накладные букли, толстый слой пудры, несколько операций по подтяжке кожи… пальцы, унизанные перстнями, каждая из драгоценный безделушек стоила самое меньшее пять годовых окладов далеко не бедного полковника Секретной Службы…

— Очень приятно, — неизменно произносилась в ответ на приветствие Блейда одна и та же ритуальная фраза. — Как поживаете, мистер Блейд?..

Единственное разнообразие в меру своих мыслительных способностей попытался внести его преподобие, который после «как поживаете?..» осведомился, не завоюют ли Британию красные?..

— Никогда, пока наш покой охраняют такие, как Ричард! — тотчас загудел Сент-Пол, обрадованный возможностью вставить словцо. — Они приняли английское знамя из наших рук — а ведь мы, леди и джентльмены, держали его куда как высоко! — и несут его достойно.

— Ну, тогда я спокоен, а это значит, что можно приступить к трапезе, — заулыбался епископ.

Это оказался настоящий обряд. Ливрейный лакей почтительно, под локоток, провел Блейда к месту за громадным овальным столом, где на белоснежной крахмальной скатерти возле столового прибора стояла табличка с именем странника. Сам прибор состоял по меньшей мере из дюжины тарелок, тарелочек и тарелищ; а уж число ножей, ложек и вилок самых причудливых — а порой и пугающих очертаний, на манер хирургического инструмента — и просто превосходило всякое воображение.

Блейд уже напряг память, пытаясь вспомнить занятия по этикету, преподававшиеся ему в разведшколе, когда его тренированный слух уловил легкое шуршание платья у себя за спиной. Мгновением позже его обоняния коснулся легкий запах духов — терпкий, волнующий, пряный; большой знаток женской парфюмерии, Блейд готов был поклясться, что этот «парфюм» делался кем-то из очень известных кутюрье по личному заказу…

Странник обернулся. Замученный светскими условностями, он даже и не заметил, что место рядом с ним не занято, и к отодвинутому стулу легкой походкой идет, почти скользит, высокая рыжеволосая девушка с очень аристократическим, «породистым» длинным лицом, хорошо очерченными скулами, заостренным подбородком и изящной лебединой шеей, облаченная в неимоверно сложный наряд цвета «чилийская медь», очень шедшим к ее огненной прическе. Сложный дневной грим, длинное бриллиантовое колье на полуобнаженной груди — соседка Блейда оделась, словно на бал.

— Вы опять опаздываете, Виктория, — Сент-Пол сдвинул брови. — Хоть вы и моя дочь, правила этого дома…

— Да, да, папочка, я знаю, они обязательны для всех, — умильным голоском проговорила девушка, приседая в кокетливом реверансе. — Извини, я задержалась. Та кие пробки на дорогах… Столько полиции…

— Ну, ладно, ладно… — проворчал Сент-Пол и подал знак садиться.

Только и ожидавшие этого слуги сорвались с мест, подавая первую перемену блюд. Но Блейд уже не мог не только смотреть, но даже и думать о еде. Все его внимание оказалось приковано к Виктории. Черт побери, их не представили друг другу… что, если она разделяет идиотские взгляды своего папаши?..

Однако девушка сама пришла к нему на помощь.

— Вы у нас новенький? Только что приехали? Вы, должно быть, Ричард Блейд, тот самый герой, о котором так много рассказывал папа?

Странник почувствовал, что краснеет. Виктория оказалась достойным противником. Ее лицо сохраняло умильно-восхищенное выражение, голос был подстать выражению лица, и лишь в самой глубине карих глаз таился жесткий и холодный огонь. Разумеется, она не была ни восторженной простушкой, ни очаровательной дурой. Она была и умна и красива — сочетание достаточно редкое и весьма затрудняющее достижение поставленной Блейдом цели…

Тем не менее разговор завязался; весь обед странник и Виктория самозабвенно проболтали. В один из моментов девушка элегантно уронила на пол кружевной батистовый платочек; разумеется, разведчик поспешно подал его своей соседке. Правда, этот платочек едва ли был уронен специально — они ведь уже познакомились…

Взглянув на крошечный надушенный комочек, странник отчего-то стал несколько менее разговорчивым…

Когда трапеза закончилась, девушка извинилась и куда-то исчезла, а Блейд, проводив ее долгим взглядом, вздохнул и отправился на зов генерала Сент-Пола, жаждущего, чтобы молодой полковник Действующей Армии поведал бы заинтересованным пятнадцатому баронету, его светлости графы Такому-Сякому и его преподобию епископу Имярек о последних новостях английской разведки, разумеется, только о тех, что могли быть оглашены в кругу своих людей…

2

Остаток дня Блейда ни на мгновенье не оставляли одного. Раз собравшись, общество не расходилось до позднего вечера. Из столовой — в курительную, из курительной — в биллиардную, оттуда — в кофейный салон, или в зал карточных игр, или в бассейн, или в библиотеку… Замок Сент-Пола казался необъятным, в нем имелась масса каких-то углов, закоулков, переходов, но, стоило Блейду на цыпочках направиться куда-нибудь подальше от гостей, как за спиной немедленно раздавалось: «куда же вы, полковник? А как насчет…» (партии на бильярде, бриджа, покера или тому подобного).

Лишь около десяти часов вечера страннику удалось наконец запереться в своих комнатах. Виктория не показывалась.

Выбравшись из душа, странник включил телевизор. Вообще-то он обычно не работал — Сент-Пол, как и предполагал разведчик, решительно не признавал современную кино— и телекультуру. Исключения делались только для информационных программ; сейчас как раз шла передача местной студии.

Едва с экрана исчезла заставка, как Блейд навострил уши. Бледный диктор торопливо зачитывал текст:

— Сегодня ночью в пятнадцати милях к юго-востоку от города обнаружена пятая жертва Корнуолльского Кровососа!..

Далее пошли документальные съемки, сопровождавшиеся закадровым комментарием. На экране возникла поляна в лесу и обнаженное тело, подвешенное вниз головой на толстом суку, так что голова оказалась примерно в двух футах над землей.

— …По-прежнему не удалось обнаружить никаких следов убийцы… По заключению экспертов, смерть наступила между восемью и двенадцатью часами вчерашнего дня… На теле жертвы — никаких признаков насилия или борьбы… Все жители нашего графства задают в эти дни один и тот же вопрос начальнику полиции — когда же будет положен конец этому кошмару?.. Быть может, надо запросить помощь из Лондона… обратиться к армии… к специальным службам… Дальнейшее без действие преступно!..

Начались эмоции. Блейд выключил телеприемник. Кулаки странника сжались.

Похоже, ему не удастся спокойно отдохнуть. Правда, это будет отличным предлогом убраться из «Говернор-Холла» подобру-поздорову. Если только… Но об этой возможности он старался не думать, хотя, как профессионал, понимал, что не имеет права отбросить ни одной версии.

На выроненном Викторией платочке уголок был испачкан кровью. Причем крови там была на какая-нибудь жалкая капелька из случайно прокушенной губы — нет, угол был весь окровавлен, словно платок случайно уронили в большую лужу… или чашу с человеческой кровью. Пятно было довольно свежим.

И время отсутствия Виктории в имении тоже совпадало.

Но неужели же она — если это она — искушенная преступница, с небывалым искусством заметающая следу, так что не могут отыскать лучшие полицейские детективы, могла допустить столь грубую ошибку? Ведь окровавленный платок — это улика, да еще какая! Одного этого платка, если экспертиза подтвердит идентичность крови на нем и крови жертвы, хватит, чтобы упечь дочь Сент-Пола в тюрьму до конца ее дней, и никакие связи тут уже не помогут. Как-то это не вязалось со всем остальным… Было что-то неестественное в этом платке, так кстати попавшемся на глаза страннику. А, быть может, он не прав — ведь по теории вероятности любое возможное событие рано или поздно осуществляется. Так почему бы опытной убийце не совершить одну-единственную роковую ошибку именно на глазах у него, Блейда?..