Голубой экспресс делает 13 остановок (Сборник рассказов) - Буало-Нарсежак Пьер Том - Страница 13

— Поставьте его на ноги, — приказывает он. — Ты меня слышишь, сопляк? Где ты живешь?.. В Сен-Рафаэле?.. Так вот, возвращайся домой. И держи рот на замке, понял? И вы, двое, тоже помалкивайте… Если проговоритесь, мы вас достанем из-под земли, ясно? В десять вернетесь сюда. Шеф все уладит. Сейчас шесть. Если ты не рохля, то четыре часа продержишься. Найдешь способ. Напейся, уколись. Но молчи. Никаких врачей. А теперь — вон отсюда!

Для отупевшего от боли Патриса все последующие события превратились в кошмар. Тряска в автомобиле заставила его гримасничать от боли, да еще эти дурацкие вопросы, которыми донимали его спутники: «Тебе больно?.. Можешь пошевелить рукой?.. У тебя хватит сил поехать на вокзал?..» Он стискивает зубы, желая одного: лечь и уснуть… Упреки и советы Рауля не достигали его сознания. Даже выбраться из машины и перейти авеню Шеврефей оказалось для него жутким испытанием. Мишель порылся в его карманах и вынул ключи.

— Поосторожней с Марианной, — пробормотал Патрис. — Мы не должны ее разбудить.

Поддерживаемый Мишелем и Моникой, он медленно поднялся по лестнице, с трудом добрался до своей комнаты и со стоном рухнул на кровать. Но его приятели не обращают на это никакого внимания.

— А ну-ка, встряхнись, — теребит его Моника. — Если поддашься боли, считай, что все потеряно.

— Ты и нас втянул в этот переплет, — добавляет Мишель. — Что со мной будет, если мой старик узнает…

Они стаскивают Патриса с кровати и усаживают в кресло. Моника приносит бутылку виски и таблетки, а Мишель помогает раненому переодеться. Накачав Патриса спиртным и лекарствами, они умыли его, побрили и причесали.

— Знаешь, ведь пуля калибра 6,35 совсем маленькая. Это — не опасно.

— Сильно кровоточит? — то и дело спрашивает Патрис. Он не выносит вида собственной крови.

— Нет. Кровь останавливается. Встань и увидишь сам… Ну что же, ничего. Ты, конечно, немного бледноват, но и мы не лучше.

Поезд скоро прибудет. Патрис залпом выпивает последний стакан неразбавленного виски.

— Давай… Быстро… Все обойдется…

Патрис уже пошатывается, он по власти страха и алкоголя. Подхватив его под руки, приятели с трудом добрались до гаража, и Мишель сел за руль «бентли».

— Ты сможешь вести машину, когда встретишь родителей? — спрашивает Моника.

Патрис пожимает плечами и тут же вскрикивает от боли.

— Какой же ты неженка! — едко замечает Моника. — Держись спокойно и перестань думать только о себе. Мы сейчас все в одной упряжке.

Они добрались до вокзала как раз к моменту прибытия «Голубого экспресса». Появилась чета Сен-Ламбер. Он — пятидесятилетний, вальяжный, важный, серьезный; она — сорокалетняя, накрашенная и одетая, как девушка. Они целуют Патриса.

— Что-то ты бледноват, — замечает мать. Повернувшись к друзьям сына, она добавляет: — Вы хорошо себя вели в наше отсутствие? — Потом обращается к мужу: — Нам следовало взять его с собой, Жан… Без нашего присмотра он делает одни глупости.

— Возьми чемоданы, — приказывает Патрису отец.

Мишель и Моника одновременно бросаются к багажу.

— Нет, — останавливает их порыв Сен-Ламбер. — Он ведь тоже может хоть чем-то быть полезен.

Патрис поднимает два кожаных чемодана, и все плывет у него перед глазами. Наверное, он выронил бы их, если бы Мишель не подхватил тот, что потяжелее.

— Держись прямо, — цедит он Патрису. — Тебя штормит.

После чемоданов приходит черед «бентли». Патрис ведет машину, как в тумане.

— Осторожно, красный свет, — шепчет Мишель, сидящий между Патрисом и Моникой. — Мотороллер слева видишь? Тормози, черт… Еще бы немного, и…

— Нельзя ли поосторожнее?! — недовольно бросает мать. — Ты забываешь, что мы устали.

— Мой сын никогда не думает о других, — разочарованно говорит отец.

К счастью, движение не слишком оживленное, и «бентли» без приключений добрался до виллы. Хлопают дверцы. Патрис с трудом держится на ногах. Он смотрит на часы, все двоится в глазах. Нужно ждать еще два часа, два смертельно длинных часа… Ах, если бы можно было хоть ненадолго прилечь! Хоть на пять минут…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Патрис, мне нужно с тобой поговорить.

Голос отца суров. Патрис со вздохом входит в кабинет. Ему стоит огромного труда не закрывать глаза. Отец, тщательно прикрыв дверь, начинает:

— В следующем месяце ты едешь в Лондон. Я встречался с Маллиганом. Он берет тебя в свой банк. Пора начинать работать. Мать, конечно, расстроится. Ничего. Она вырастила тебя неженкой, и это пора менять. Что?.. Тебе не нравится моя идея?

— Конечно, нравится, папа.

— Хорошо. Впрочем, все и так решено. Потом сам будешь меня благодарить.

Он протянул к Патрису руку и сильно встряхнул его. Тот побледнел.

— Слабак! — добродушно улыбается Сен-Ламбер- старший и хлопает сына по плечу. Колени юноши подгибаются.

— За стол! Я голоден как волк!

Моника и Мишель собираются уходить.

— Я пригласил своих друзей, — заявляет Патрис, собрав всю свою храбрость.

Он знает, что это никогда не нравилось родителям, но сейчас он ненавидит весь свет. Ему кажется, что он умирает. И, едва присев на стул, Патрис падает лицом на скатерть, белый как полотно. Поднимается паника.

Только отец сохраняет хладнокровие, продолжая спокойно намазывать тартинки джемом.

— Что он вчера ел? — спрашивает он у Мишеля.

— Да ничего особенного. Мы ужинали в порту.

— Устрицы! — вспомнила Моника.

— Боже мой! — восклицает мать. — Устрицы! Он же их совсем не переносит.

Она бросается к телефону, чтобы вызвать врача. Патрис как будто издалека слышит ее голос, хрип и странные звуки…

— Алло… Доктор Папон?.. Да… Мадам Сен-Ламбер… Я насчет Патриса…

Превозмогая пульсирующую в плече боль, он поднимает голову. Мишель и Моника напоминают восковые фигуры.

— Не надо… доктора… — с трудом говорит он. — Мне уже лучше.

Мадам Сен-Ламбер возвращается в комнату.

— Доктор сказал, что заедет в течение дня… а пока прими капли.

Марианна принесла лекарство. Отец, совершенно выведенный из себя, швырнул на стол салфетку и ушел, бормоча что-то себе под нос. Кофе кое-как привел Патриса в чувство. Остался час… Всего один час… Он попытался встать.

— Пойду в сад, — говорит он. — Может быть, свежий воздух поможет.

— Тебе бы лучше прилечь, — протестует мать. — Ты еле стоишь на ногах. Да что, в конце концов, вы все трое делали этой ночью?

— Мы немного прокатились, — пожимает плечами Моника.

И девушка начинает рассказывать, описывая совершенно безобидный день, в то время как Мишель выводит Патриса из столовой. Моника догоняет их уже в саду.

— Бежим, — шепчет Мишель. — Нужно найти такси. Я хорошо знаю Рауля, ему наплевать на нас, можете быть уверены!

Когда они подъехали к вилле, человек с бородавкой, не говоря ни слова, пропустил их внутрь. Патриса почти несли до игорного зала, где их поджидал Рико. Это был коренастый, черноволосый малый, с головой римского императора и речью торговца. Сидя на краешке стола для игры в рулетку, он вертит в руках револьвер с перламутровой ручкой. Возле него стоит здоровенный тип с физиономией боксера.

— Вот они, патрон, — сообщает бородавчатый.

Мишель, чуть живой от страха, обращается к присутствующим:

— Где врач?

— Уж не думаете ли вы, что я стану платить врачу? — спрашивает Рико.

Он легко соскочил на пол и схватил Мишеля за ворот.

— Вы все трое заслужили хорошую трепку! Вам что, нужны были острые ощущения? Может, вы считаете, раз у вас есть деньги, то вам все позволено? И еще осмеливаетесь требовать врача? Смотри, малыш…

Он расстегнул рубашку, резким движением распахнул ее, обнажив один, два, три шрама.

— И я обходился без лекарей, — продолжает он. — В те времена я не мог себе этого позволить… А теперь я объясню вам, как должны поступать «крутые ребята». Макс!

Боксер сделал шаг вперед.

— Лови! — Он бросает ему револьвер. — Сделай-ка ему укол, чтобы он стоял смирно, пока мы не закончим… А вы, кретины, слушайте меня внимательно… Знаете бар «Эспланада» у рынка?..