Враг мой (Авторский сборник) - Лонгиер Барри Брукс - Страница 57

На протяжении этого периода талма превратилась в стержень унифицированной науки о бытие. К 2000 году до Рождества Христова относились первые попытки жителей Синдие выйти в космос.

Предание о Далне («Кода Сиавида») было последней синдийской книгой Талмана.

Навестив Джоанн, Пур Сонаан сообщил ей, что решение проблемы ее слепоты по-прежнему находится за пределами его талмы.

— Однако я неустанно тружусь над расширением границ.

— Вас называют «джетах», но вы — джетах в чирн-ковахе, больнице, правильно, Пур Сонаан?

— Правильно.

— Но вы говорите о талме, как любой талманец.

— Потому что я талманец. Я применяю талму в целях здравоохранения.

— Когда я была офицером разведки, мне показывали пленку о пленных драках. Это были солдаты, тзиен денведах. Они тоже говорили о талме. Один из них называл себя джетахом.

— Солдат и врач действуют на одном и том же поле. Только у каждого своя специализация, в зависимости от преследуемых целей и болезней, препятствующих их достижению.

Первая из книг, написанных уже на планете Драко, «Кода Шишада» начиналась с описания разделения талманцев. Через двести лет после смерти Далны было доказано, что планета Синдие умирает.

Среди талманцев началось движение за бегство с Синдие в поисках иных планет, пригодных для проживания. Правда, большая часть предпочла остаться на Синдие в надежде на решение проблемы. Как писал древний Мистаан в «Кода Айвида», «талма указывает каждому его путь. Однако будучи существами, имеющими возможность выбора, мы можем в порядке свободного выбора не замечать указаний».

... Мицак знакомил Джоанн с новостями; постепенно она приходила к выводу, что война вступила в стадию собственной инерционности. Поражения несли обе стороны. Потери вооруженных сил составляли миллионы, гражданского населения — миллиарды...

— Что вы будете делать, когда я отсюда уйду, Мицак?

— У меня есть свои планы.

— Возвратитесь с Флотом драков?

— Нет. Благодаря моей службе Торе Соаму мне дозволено продолжить работу в Талман-ковахе. Войны с меня достаточно.

«Кода Шишада» завершалась Преданием об Атаву, овьетахе Талман-коваха, отправившемся вместе с целой армадой межзвездных кораблей в сторону неведомого. Двести сорок лет спустя Пома написал «Кода Сифеда». Пома был одним из основателей Драко и овьетахом Талман-коваха на этой планете. Предания об Эаме, Намвааке и Дитааре, три последние книги Талмана, посвящались развитию Драко и колонизации многих других планет, а также началу и концу Тысячелетнего восстания, в результате которого — за век с лишним до рождения Коперника — появилась Палата драков.

Далее, вплоть до конфликта Соединенных Штатов Земли с Палатой драков из-за судьбы планеты Амадин, драки столетие за столетием наслаждались миром...

Талма.

Талма состоит из фундаментальных законов оценки ситуаций, постановки целей, следования к осуществлению намеченного; из методов познания собственного места, своих желаний, способов перемещения от одного к другому — как индивидуально, так и коллективно. Она представляет собой основу любой деятельности, от межличностных отношений и общественных взаимосвязей до науки, предпринимательства, законотворчества.

Джетахи, магистры-знатоки Талмана, изучают, изобретают, экспериментируют, применяют эти фундаментальные законы на практике. Талман-ковах — их рабочее место: это и лаборатория, и библиотека, и философский клуб. «Овьетахом» называется Первый магистр Талман-коваха. В данный момент этот титул носил Тора Соам.

Тора Соам был дракским аналогом главного экономиста, политика-теоретика, генерального прокурора, главного военного стратега, президента академии наук и много чего еще — в одном лице.

При всякой остановке военных действий, достаточно продолжительной для объявления перемирия, Тора Соам, как и все его предшественники овьетахи, предлагал противнику мирные переговоры. Джоанн чувствовала, что мир рано или поздно должен наступить, иначе оборвется человеческий род. Драки с неослабевающей решимостью вели межпланетарную войну на протяжении тысячелетия. Токийская Роза говорила, что теперешняя война невечна. Однако драки были готовы воевать столько, что, с точки зрения Джоанн Никол, срок этот равнялся вечности.

Настал день прощания с чирн-ковахом.

На ногах у нее были сандалии. Все, с кем она успела познакомиться, желали ей всего наилучшего. Пур Сонаан пообещал держать ее в курсе своих достижений по части возвращения ей зрения, правда, напоследок произнес таинственные слова:

— Джоанн Никол, если в будущем все будет хорошо, то у вас появится причина меня возненавидеть. Когда это случится, очень вас прошу вспомнить вот этот момент. То, что я сделал... — Врач замялся, не находя слов. — Нет, лучше ничего не говорить. Просыпайтесь с каждым утром все более здоровой.

Джоанн сидела на краю своей койки, наслаждаясь мягкостью нового платья и испытывая страх: ведь ей предстояло покинуть знакомую палату и оказаться в совершенно неведомом мире за ее стенами.

До нее донеслись незнакомые шаги. Шаги замерли довольно далеко от койки. После непродолжительного молчания раздался голос:

— Я — Тора Кия. Меня прислали перевезти вас в имение моего родителя.

Она встала.

— Джоанн Никол.

Твердые шаги по палате, шершавое прикосновение к ее левой руке.

— Нам пора.

До ее ноздрей долетел резкий запах «пастилки счастья». Джоанн нащупала манжет, которым заканчивался рукав, и удивилась: гражданские драки обычно носили платья.

— Кто вы?

— Я назвал себя: Тора Кия. Я — первый в потомстве Торы Соама.

— Судя по вашему рукаву, на вас военный мундир.

— Я служу в тзиен денведах, то есть служил раньше... — прозвучал смех, в котором угадывалась истерика. — Другой мой рукав пуст, землянка.

10

Пока Джоанн поспешно вели из чирн-коваха к машине Торы Кия, ей в голову закралась странная мысль: эти создания вызывали у нее любопытство, как, естественно, и ее собственная участь; между тем прозрей она — и все вокруг вызвало бы у нее ужас.

Тора Кия кипел ненавистью, но это было как раз вполне по-человечески. Чуждость неведомого превращалась для нее в обыденность, ибо отсутствовали зрительные образы; благодаря этому она не теряла способности размышлять.

Джоанн усадили на бархатную обивку. Хлопнула дверца, и она ощутила неистребимый запах новой машины. Новые хлопки дверями, движение обивки слева от нее под чьей-то тяжестью, негромкое гудение — и инерция заставила ее откинуться. Машина набирала скорость. Несмотря на звукоизоляцию салона, в него проникали шумы, подсказывающие, что они движутся в потоке транспорта.

— В имение, Баадек! — отдал Тора Кия лающий приказ.

— Ваш родитель велел мне завезти эти записи...

— Вернешься в город и завезешь. Сначала доставишь в поместье этого... нашу гостью.