Враг мой (Авторский сборник) - Лонгиер Барри Брукс - Страница 25

Джерри кивнул и бросил нечто вроде губки в подобие раковины, наполненное водой.

— Девять сутки. Тебя я привязать к назесей, тогда здесь на берег мы высадиться.

— Девять суток? Я провалялся в беспамятстве девять суток?

— Семнадцать, — поправил меня Джерри. — Здесь мы высадиться восемь суток... — Драконианин помахал руками у себя за спиной.

— Назад... Восемь суток назад.

— Аэ.

Семнадцать суток на Файрине IV — это побольше земного месяца. Я вновь открыл глаза и взглянул на Джерри. Драконианин прямо-таки дрожал от возбуждения.

— А как теан, твой ребенок?

Джерри похлопал себя по округлившемуся животу.

— Хорошо будет, Дэвидж. Ты больше назесей ударить.

Я с трудом подавил желание кивнуть головой.

— Рад за тебя. — Я смежил веки и отвернулся лицом к стене — сочетанию деревянных жердей с листьями. — Джерри!

— Эсс?

— Ты мне жизнь спас.

— Аэ.

— Для чего?

Долгое время Джерри безмолвствовал.

— Дэвидж. На песчаная коса ты говорить. Одиночество теперь гавей. — Драконианин пожал мне руку. — Вот, теперь ты кушать.

Я вновь перевалился спиной к стене и заглянул в раковину, полную дымящейся жидкости.

— Это что же такое, куриный бульон?

— Эсс?

— Эсс ва? — Я щелкнул пальцем по раковине и лишь теперь осознал, до чего же ослаб. Джерри нахмурился.

— Как слизень, только длинный.

— Угорь?

— Аэ, но угорь на земля, гавей?

— Неужто змея?

— Возможновероятнонеисключено.

Кивнув в знак понимания, я приложился губами к краешку раковины. Втянул в себя капельку бульона, глотнул, и по моему телу разлилось целительное тепло.

— Хорошо.

— Ты кеста хотеть?

— Эсс?

— Кеста. — Потянувшись к костерку, Джерри извлек из-под угольев какую-то прямоугольную каменную глыбку. Я пригляделся, поскреб ногтем, лизнул.

— Соль! Поваренная!

— Кеста ты хотеть? — заулыбался Джерри.

— Все путем. — Я рассмеялся. — Давай, давай сюда свою кеста.

Маленьким камешком Джерри отколол уголок глыбки, после чего тем же камешком истолок осколки о другой камень. Затем протянул мне ладонь — на ней виднелась крохотная горка белых крупинок. Я взял себе две щепотки, всыпал в змеиный суп и размешал пальцем. Затем присосался к обалденно вкусному хлебову. Даже губами причмокнул.

— Сказка.

— Хорошо, на?

— Не просто хорошо — сказка. — Отхлебнув еще одну изрядную порцию, я принялся старательно причмокивать и закатывать глаза.

— Сказка, Дэвидж, на?

— Аэ. — Я кивнул драконианину. — Пожалуй, хватит. Спать буду.

— Аэ, Дэвидж, гавей. — Джерри принял у меня из рук плошку-самоделку и примостил рядом с костерком. После этого драконианин направился было к выходу, но у самой двери оглянулся. Мгновение желтые глаза изучали меня, затем он кивнул и вышел на свежий воздух. Я закрыл глаза, и меня убаюкало тепло костерка.

Спустя двое суток я уже ходил по хижине — разминал ноги, а еще через два дня Джерри помог мне выбраться наружу. Хижина стояла на вершине длинного пологого холма, среди низкоствольного леса; деревьев выше пяти-шести метров там не было. У подножия холма — километрах в восьми от хижины, не меньше — плескалось море. Далеко же волок меня драконианин на руках. Наша верная назесей наглоталась воды, и ее утянуло в море вскоре после того, как Джерри вытащил меня на сушу.

Вместе с капсулой канули в воду и остатки наших питательных палочек. Дракониане крайне разборчивы в еде, однако голод в конце концов вынудил Джерри отведать кое-каких представителей местной флоры и фауны... голод да комочек собственной плоти, который мог зачахнуть от неполноценного питания. Драконианин остановился на мягком мучнистом клубне, на зеленой ягоде с какого-то кустарника (из нее, сушеной, получался вполне приличный чай) и змеином мясе. Обследуя окрестности, Джерри наткнулся на частично размытый соляной купол. В последующие дни, по мере того как ко мне возвращались силы, я внес в наше меню известное разнообразие, обогатив его морскими моллюсками нескольких сортов и диковинным плодом, напоминавшим гибрид груши со сливой.

Между тем дни становились все холоднее, и мы с драконианином грустно констатировали, что на Файрине IV бывают зимы. Установив эту несложную истину, мы сделали следующий шаг — признали вероятность того, что зимы тут суровы, а суровой зимой не насобираешь ни еды, ни дерева на растопку. Высушенные над костром, ягоды и клубни хорошо сохранялись, а что касается змеиного мяса, то его мы пробовали и солить впрок, и коптить. Используя вместо ниток волокна от ягодных растений, мы с Джерри сшивали змеиные кожи, мастерили из них зимнюю одежду. Фасон мы выбрали такой: два слоя змеиных шкур, между ними — прокладка пуха из семенных коробочек ягодного кустарника и все это простегано на манер перины или ватника.

Мы единодушно решили, что зимовать в шалаше — немыслимо. Три дня минуло, пока мы разыскали первую пещеру, и еще три, пока подобрали подходящую. От входа (он же выход) открывался вид на вечно бушующее море, однако вход этот был в скале, хоть и невысокой, сама же скала находилась довольно высоко над уровнем моря. У входа мы обнаружили валежник и различные камни, то и другое — в неимоверном количестве. Дерево служило нам топливом, камнями мы заложили входное отверстие, оставив свободным пространство, только-только достаточное для навесной двери. Дверные петли мы сварганили из змеиной кожи, дверь — из жердей, скрепленных между собой растительными волокнами. В первую же ночь после того, как дверь была сделана и навешена, морские ветры разнесли ее в щепки, и мы решили вернуться к первоначальной входной конструкции — к варианту песчаной косы.

Глубоко внутри пещеры мы устроили жилье (пещера там расширялась, а пол был песчаный). Еще глубже располагались естественные озерца пресной воды, очень приятной на вкус, но чрезмерно холодной для купания. Грот с озерцами стал нашей кладовкой. Стены «жилой комнаты» мы обшили деревом, из змеиных шкур и растительного пуха сделали себе новые постели. В середине сложили вполне приличный очаг, вместо сковороды клали на уголья большой плоский камень. Впервые переночевав в новом доме, я сделал открытие: оказывается, здесь не слышен вой ветра.

Долгими вечерами сидим мы, бывало, у очага, мастерим всякие вещицы (рукавицы, шляпы, мешки) из змеиной кожи да болтаем. Для разнообразия мы чередовали языки, разговаривая один день по-дракониански, а другой — по-английски, и к тому времени, как налетела первая метель, каждый из нас уже вполне сносно владел чужой речью. А говорили мы, к примеру, о будущем младенце Джерри.

— Как ты его назовешь, Джерри?

— У него уже есть имя. Понимаешь, в роду Джерриба приняты всего пять имен. Меня зовут Шиген, передо мной идет мой родитель — Гоциг, перед Гоцигом шел Гаэзни, перед Гаэзни был Тай, а перед Таем — Заммис. Ребенок будет зваться: Джерриба Заммис.

— Но почему всего-навсего пять имен? У человека ребенок может носить любое имя по выбору родителей. Больше того, достигнув совершеннолетия, человек вправе изменить имя, выбрать себе любое, какое только придется ему или ей по вкусу.

Драконианин посмотрел на меня, и взгляд его преисполнился жалостью.

— Дэвидж, каким заброшенным ты себя, наверное, чувствуешь. Вы, люди, все вы, должно быть, чувствуете себя заброшенными.

— Заброшенными? — Джерри кивнул.

— От кого ты ведешь свой род, Дэвидж?

— Это ты про родителей?

— Да.

— Родителей помню, — бодро заявил я.

— А их родителей?

— Помню деда по матери. Когда я был маленький, мы к нему часто ездили в гости.

— Дэвидж, что ты знаешь об этом своем деде?

— Что-то смутно вертится... — Я потер подбородок. — Вроде он имел какое-то отношение к сельскому хозяйству... нет, позабыл.