Город Барабу - Лонгиер Барри Брукс - Страница 34

Хаву убрал руку с оружия и внимательно посмотрел на собеседника. Пратт сказал то, о чем нуумианец сам думал много раз. Гоата, спланированная и осуществленная Имперской Палатой, сильно смахивала на предлог, рациональную конструкцию, причем не очень убедительную.

– Верно, это плохой пример гоаты.

Пратт откинулся на спинку стула и сложил руки на груди. Похоже, он уже не нервничал.

– Дайте мне хороший пример гоаты.

– Ладно. – Хаву ненадолго задумался. – Классический случай гоаты описан в «Нуумианских хрониках». Там говорится о двух братьях, Хаккире и Джолдасе, которые оба стремились взять в жены Айелу. Айела предпочла Хаккира Джолдасу, и последний решил опорочить брата в ее глазах. Джолдас угнал из поместья отца скот, продал его и представил дело так, будто преступление совершил Хаккир. Узнав о случившемся, отец отрекся от Хаккира и изгнал его со своей земли. После этого Айела тоже отказала Хаккиру и одарила своей благосклонностью Джолдаса. – Хаву помолчал и добавил: – Это называется бент.

Билли Пратт нахмурился:

– Бент?

– Да. Основа каждой гоаты – бент, выведение весов из равновесия, причина, если угодно. Как бы ты чувствовал себя на месте Хаккира, что бы ты чувствовал по отношению к Джолдасу?

– Да ничего хорошего. Не знаю, убил бы я его, но желание наверняка возникло бы.

– Это было бы неартистично, такой грубый прием, Пратт, не гоата. Но ты понял бент?

– Думаю, да. Имперская Палата считает, что Ассамблея Квадранта, в которой большинство составляют люди, остановила традиционную экспансию Империи. Отсюда – бент для гоаты. Палата выбрала для своей гоаты других людей; это то же самое, если бы Хаккир выбрал первого попавшегося ему на улице нуумианца, а не Джолдаса. Примерно так?

Хаву задумчиво посмотрел на человека, хмуро усмехнулся и покачал головой:

– Давай пока остановимся на Хаккире и Джолдасе.

Нуумианец чувствовал себя не в своей тарелке. Гоата Имперской Палаты действительно не выдерживала критики. Но кто осмелится усомниться в справедливости решения Палаты, вынесенном под диктовку Королевской Семьи? Такого прежде никогда не случалось.

– Хаву, так что случилось с Хаккиром и Джолдасом? Думаю, я понял, что такое бент.

Нуумианец сделал вид, будто не заметил фамильярного обращения.

– Хорошо. Имея бент, Хаккир мог пойти либо путем джах, либо путем наджах. Джах – это устранение цели.

– Например, убить Айелу. Тогда Джолдас не получил бы ее.

Хаву кивнул. Человек, похоже, оказался способным учеником.

– Но Хаккир предпочел наджах. Наджах позволяет объекту мести достичь цели, которая стала причиной бента, или установить чаши весов в неравном положении. Но делается это таким образом, что при достижении цели чаши весов уравниваются – это гоата.

Билли Пратт кивнул:

– Джолдас получает девушку, но оказывается, ему не по вкусу то, что он получил.

– Да. – Хаву откинулся на спинку и сделал глоток из своей чашки. Что ж, вечер, похоже, все-таки удался. – Далее, ты должен понять чувства Хаккира к Айеле и отцу. Отец не поверил ему, когда он утверждал, что не виновен.

– Таким образом, отец тоже разбалансировал весы, как и Айела. Она ведь не поверила ему.

Хаву улыбнулся и кивнул:

– К отцу и Айеле он решил применить джах. Цель отца состояла в поддержании чести семьи. Цель Айелы – найти богатого супруга. Как ты понимаешь, все эти элементы и стали составными частями одной гоаты. Искусство в данном случае то, что Хаккир сумел объединить джах и наджах в одном действии.

Билли Пратт задумчиво потер подбородок и кивнул:

– Сладкая месть.

– Не понимаю.

Билли посмотрел на нуумианца:

– Когда акт мести особенно удачен, когда возмездие в полной мере соответствует преступлению, мы, люди, называем это сладкой местью. – Он еще раз кивнул. – Думаю, теперь я понял, что такое гоата. Продолжайте. Что же сделал Хаккир?

– Хаккир исчез и начал новую жизнь под другим именем. Он оставил записку, в которой сознался во всех своих преступлениях, но сделал это так, что Джолдас оказался разоблаченным.

Билли Пратт поднял руку:

– Подождите, давайте посмотрим, смогу ли я угадать, что случилось. Джолдаса отдали под суд?

– Да.

Билли кивнул:

– И он потерял свое состояние.

– Его признали виновным и обязали выплатить суду крупную сумму. Очень крупную.

– Скандал, конечно, опорочил доброе имя отца – джах. Джолдас остался на бобах, а Айела лишилась богатого супруга – джах. – Билли довольно усмехнулся. – И, конечно, Айела, став супругой бедняка, потеряла свою привлекательность.

– Настоящее чудовище.

– Наджах для Джолдаса. – Билли снова кивнул. – Да, в этой гоате действительно есть нечто прекрасное.

– Есть еще кое-что, чего я не объяснил. Гоата дополняется хазбом, и Хаккир своей запиской также совершил хазб.

– Дайте мне угадать. Хазб – это позволить объекту мести узнать, кто совершил ее.

– Верно. И это причиняет ему дополнительные страдания.

Билли кивнул. Лицо его стало серьезным:

– Теперь я понимаю, что люди, бывшие здесь до нас, стали жертвами джаха и, конечно, хазб тоже доставил им немало мучений. Но вот связи между бентом, возникшим в результате решения Ассамблеи Квадранта, и гоатой, на которую обречены колонисты, я не вижу.

Хаву развел руками:

– Я уже сказал, это неудачный пример.

Билли выглянул на улицу. За дверями бараков триста колонистов Мистении и триста рабочих цирка ждали от него сигнала, что башня захвачена. Он повернулся:

– Мне пора возвращаться в барак. Нам обязательно нужно еще раз встретиться.

Рыжий Пони Мийра опустился на солому рядом со слонами. Им разрешалось держать животных и заботиться о них, но только в свободное от работы время, то есть отнимая минуты и часы от еды и сна. Пони удивленно поднял бровь, когда в зверинец вошел Билли Пратт. Рядом с ним шагал Хозяин. Далее следовали Растяжка Дирак и колонист Уорнер. Пони повернулся на бок и закрыл глаза. Проведя целый день в пыльном карьере, а потом присмотрев за животными, он не испытывал ни малейшего желания тратить драгоценное время на разговоры.

– Пони?

Пони открыл глаза, посмотрел на Хозяина и снова закрыл их:

– Здесь таких нет.

В следующий момент главный дрессировщик ощутил весьма чувствительный удар пониже спины. Он повернулся, стиснув кулаки, и заметил, что потревожил его ботинок Хозяина.

– Что это, черт побери, вы делаете?

– Не могу допустить, чтобы ты проспал всю жизнь, Пони. Собирай свою банду и начинай подготовку к параду.

– К па… что? – Растяжка помог Пони подняться, а Хозяин и Билли уже шли между клетками. За ними бежал Костыль Орло. Пони посмотрел на Дирака.

– Растяжка, ты можешь сказать мне, в чем дело?

Дирак пожал плечами:

– Знаю только одно: через десять дней мы устраиваем парад и даем представление. – Он усмехнулся и покачал головой. – Мне объясняли, но я все же не понял, в чем дело.

Пони хмуро посмотрел на клетки:

– Парад? – Он повернулся, сделал несколько шагов и ни с того ни с сего наградил пинком рабочего, разлегшегося на брезенте. – Клык, вставай и начинай готовить фургоны для парада. Видишь, какие они грязные!

– А? – Клык зевнул и потер пострадавшее место. – В чем дело, Пони?

– Парад на подходе: вставай, я хочу, чтобы эти фургоны сияли. Где Вощеный?

Клык потряс головой, просыпаясь, и указал в дальний угол палатки:

– Спит где-то там.

– Иди и скажи ему, что нужно все привести в порядок. Вычистить, отремонтировать и отполировать.

– Парад?

– Ты же слышал!

Клык поднялся с брезента и двинулся в другой конец палатки. Пони повернулся к Растяжке:

– Будем готовы, но… к чему?

Дирак усмехнулся:

– Гоата.

Спавший на полу Ускользающий Саша приподнялся и увидел перед собой Удивительного Озамунда, выглядевшего на изумление мрачным.

– В чем дело, дружище?

Озамунд поднял голову и тут же снова опустил ее: