Божественная шкатулка - Лонгиер Барри Брукс - Страница 33

– Сабис мертв! Идите сюда!

Мы с Синдией бросились на ее зов и увидели, что Абрина склонилась над чем-то бесформенным, что оказалось останками манкуанского жреца. Приблизившись к телу мертвого старика, Синдия стала разглядывать его при свете факела.

– Видите следы ногтей? А ожоги на его ушах? А его глаза? Его пытали и замучили до смерти.

– Это Шэдоус! Его работа! – сорвалось у меня с языка. – Скорее всего он все-таки ничего не добился от Сабиса.

– Если, конечно, Шэдоус хотел выпытать у него что-нибудь о нашем местонахождении! – Синдия выпрямилась и посмотрела в сторону святилища. – Корвас, вы наш Проводник. Ведите нас!

Я направился к святилищу, вытащил из стены второй факел и стал разглядывать каменное изображение Манку, которого безвестный ваятель нарядил в собранное складками каменное одеяние. Было похоже, что его просто поставили в нишу, а не высекли в толще камня. Однако несмотря на это, изваяние держалось очень крепко и не поддавалось, когда я с силой дернул его несколько раз. Кроме того, использовать изображение божества в роли дверного замка – истинное богохульство. Я обошел сооружение вокруг, пытаясь найти хоть какую-нибудь щель или другое отверстие, которое помогло бы отыскать вход внутрь святилища. Факелы были готовы погаснуть в любую минуту, и я собрался уже прекратить поиски, когда мне в голову пришла мысль, которую я поспешил озвучить:

– А что, если мы попросим Абрину с ее могучим топором хорошенько заняться этим сооружением? Тогда рано или поздно мы сможем заглянуть внутрь.

Абрина выпрямилась во весь рост, выразив отношение к моему высказыванию красноречивее всяких слов.

– Разрушить святилище? Это было бы кощунством. Богам, которым я поклоняюсь, вряд ли понравится, что я оскверняю чей-то жертвенник.

Я снова обернулся к скульптурному изображению Манку. Затем снова – вот уже в который раз – попробовал повернуть или расшатать его. Бесполезно.

– Почему бы вам не воспользоваться божественной шкатулкой? – услышал я голос Синдии.

Я погрузился в раздумье, но единственно разумная мысль, которая пришла мне в голову, заключалась в том, что я хотел самостоятельно разрешить возникшую проблему. Однако говорить об этом вслух явно не следовало, поэтому в конечном итоге пришлось прибегнуть к помощи божественной шкатулки.

Ответ был коротким:

Не оставляй попыток!

Я снова посмотрел на каменное изваяние Манку. Лицо божества отличалось выражением безмятежного спокойствия. Движимый совершенно непонятным порывом, я полоснул ножом по статуе Великого Разрушителя. Клинок вонзился между складок одеяния Манку и скользнул ниже. Собственно говоря, я не собирался делать ничего иного, кроме как немного поточить нож. Я ввел лезвие во вторую складку каменного одеяния божества и опустил его вдоль его длины. Когда кончик ножа оказался как раз напротив сердца статуи, лезвие ушло куда-то вниз. Я воткнул его в образовавшееся отверстие до самого конца, и в следующее мгновение ступени под моими ногами стали опускаться. Это продолжалось до тех пор, пока прежние ступеньки, находившиеся прямо возле статуи, не стали продолжением ступенек, уходящих так далеко вниз, что свет наших факелов не мог достичь дна. Из стен, приблизительно на равном расстоянии друг от друга, торчали незажженные факелы.

– Ну, что там?

Я обернулся и увидел стоявшую прямо у меня за спиной Синдию.

– Похоже, это как раз то, что нам нужно.

Я снова посмотрел на невиданную доселе лестницу. Это, вне всякого сомнения, был самый темный и самый зловещий вход в подземное царство, который я когда-либо мог видеть. Я вытянул перед собой горящий факел, зажег ближайший ко мне настенный светильник и положил все мои страхи на дно божественной шкатулки.

ГЛАВА 23

В подземелье стоял запах сырости и плесени. Из темной глубины доносился скрежет коготков невидимых грызунов о каменную кладку. Спустя какое-то время, показавшееся мне вечностью, мы вошли под своды пещеры естественного происхождения. Из стен торчали факелы, которые мы поспешили зажечь. Когда свет медленно, но верно разогнал из всех углов густые зловещие тени, мы приступили к оценке того, что находилось в окружавшем нас просторном помещении. Мы обнаружили обтянутые кожей сундуки, книжные полки, заполненные старыми, запыленными фолиантами, кожаные мешки, плотно набитые свернутыми в трубку манускриптами, а также столы, на которых громоздились сваленные в беспорядочные кучи древние таблицы для гадания и загадочные инструменты.

– Это все, что осталось от манкуанцев, – пояснила Синдия, нежно поглаживая кожаный переплет какой-то книги.

– Здесь можно искать несколько дней подряд и не найти того, что нам нужно, – откликнулся я и, приблизив факел к одной из полок, попытался разобрать надписи на корешках древних книг. – Синдия, что это? Никак не могу разобрать, что здесь написано.

Синдия встала рядом со мной и принялась рассматривать вызвавшие мой интерес надписи.

– Это – древнеитканский алфавит и язык людей, которые населяли Искандар еще до того, как туда устремились племена захватчиков из Зивена, с тех пор там проживающие. Это язык тех, кто исповедовал итканскую религию.

– Я этой письменности не знаю и прочитать ничего не могу. Поэтому тебе придется искать здесь одной.

– Корвас! – гулким эхом прозвучал за моей спиной голос Абрины.

– Да? Что? – Я выглянул из-за угла книжной полки и увидел отблеск огня ее факела на стене высоко над моей головой. – Что случилось?

– Подойди сюда!

Я прошел мимо горы обтянутых кожей ящиков и направился дальше по коридору, который резко поворачивал вправо.

Свернув в этом направлении, я увидел склонившуюся над топором Абрину – высоко над головой она держала зажженный факел. Мы оказались в огромной пещере, вдоль стен которой тянулись бесчисленные ряды полок, уставленных еще большим количеством книг и манускриптов.

– Клянусь Ангхом, тут их тысячи, куда там – десятки тысяч!

– Посмотри! – воскликнула Абрина и указала факелом куда-то вверх.

Перед нами открылся еще один вход. Я подошел к нему, воткнул в стену факел и удивленно ойкнул. Мы оказались в преддверии очередной громадной пещеры, где вдоль стен я увидел новые бесконечные ряды полок с книгами и манускриптами.

– Сколько же здесь таких помещений?

Я поднял с пола шкатулку и спросил ее:

– Что мне сейчас нужно?

Открылся ящичек, и при свете факела я ознакомился с содержанием лежавшей в нем записки.

– Снова шутки богов, – грустно усмехнулся я.

– Что там? – поинтересовалась Синдия.

– Там написано, что мне нужен план. – Я обернулся, чувствуя, что во мне закипает гнев. – Ладно. Действительно, будет лучше всего, если мы определим, сколько помещений в этом лабиринте и как они располагаются по отношению друг к другу.

– Ты хочешь сказать, нужно составить что-то вроде карты? – спросила Абрина.

– Да. Давайте составим карту.

Остановив выбор на самой большой пещере и взяв ее за основу, мы отыскали лист пергамента и карандаш и принялись вычерчивать карту. Через некоторое время я приблизился к тому, что показалось мне концом коридора. Неожиданно открылся вход в совершенно новое помещение. От других оно отличалось только в одном отношении – его пол был заставлен высеченными из камня саркофагами. Я сосчитал их – ровно сорок два. Все они, за исключением одного, оказались закрыты. Открытый же саркофаг был пуст. Скорее всего в этом зале покоились славные останки былого манкуанского жречества. Среди этой сокровищницы запретных знаний Сабис похоронил своих собратьев, одного за другим, и, наконец, остался один ухаживать за святилищем Манку. Сабис страстно желал прожить достаточно долго, чтобы стать свидетелем того, как Манку свершит свой суд над миром в отместку за прегрешения приверженцев гетеринской религии. Сам же старый жрец погиб от рук гетеринских стражников.

Я испытывал чувство неловкости, бродя незваным гостем среди останков манкуанских жрецов, после того как мы увидели последнего их собрата, лежавшего бездыханным там, наверху, возле жертвенника. Прежде чем продолжить работу над составлением плана-карты, нам нужно было что-то сделать.