Божественная шкатулка - Лонгиер Барри Брукс - Страница 28

– Ты сказал, что я – тот, кому нужны перемены.

– Да. Тебе и Кози, великий Огхар.

– Я вижу позорный столб на деревенском рынке, Корвас, и на нем начертано твое имя. – Огхар сложил на груди руки. – Очень хорошо, как же ты собираешься изменить меня?

– Я не могу изменить тебя, Огхар. Только великий вождь может изменить великого вождя.

– Что стоит за твоими словами, Корвас? Выражайся яснее и не уподобляйся оракулу.

Пожалуй, вождь отчасти был прав.

– Я думаю, это просто означает, что только ты сам, Огхар, можешь изменить себя.

Я нервно облизал губы, поскольку был не слишком уверен в том, что предложение шкатулки принесет желаемый результат. Я снова посмотрел на Кози.

– Вождю необходимо кое-что написать.

– Бумаги и угля! – рявкнул тот, обращаясь к одному из слуг, который практически в мгновение ока принес требуемое, затем рухнул на колени перед троном и протянул своему владыке бумагу и карандаш.

Вождь взял их и, положив лист на широкий подлокотник кресла, вопрошающе поднял на меня брови.

– Изложи на бумаге весь свой собственный стыд и стыд за свой народ, Огхар!

– Что?

– Напиши все это на бумаге, великий вождь! Напиши все самое плохое, что есть у тебя на сердце.

Последовала довольно долгая пауза, нарушаемая лишь усердным скрежетанием угольного карандаша по бумаге. Наконец скрежет прекратился.

– Очень хорошо.

Прежде чем приступить ко второй части задуманного, я испытал легкое головокружение.

– А теперь напиши о своей уязвленной ложной гордости.

Возникла очередная пауза, вскоре нарушенная новым скрежетом карандаша. Закончив писать, вождь поднял голову и посмотрел на меня:

– Ты когда-нибудь видел, как поднимается под ногтем большого пальца ноги волдырь после прикосновения к нему раскаленного добела железа?

– Нет. Думаю, что никогда этого не видел.

– Это очень больно. Особенно больно становится после того, как то же самое проделывается со всеми остальными пальцами на руках и на ногах. Волдырь постепенно наливается жидкостью, но не может лопнуть, потому что на него слишком сильно давит ноготь.

– Это просто очаровательно!

Огхар поднял вверх карандаш.

– Что дальше?

Я посмотрел на Руутера, сглотнул и перевел взгляд на Огхара.

– Напиши... напиши о своем желании добиться одобрения и уважения других на... на...

– На бумаге?

– Да, – с трудом выдавил я.

Огхар откинулся на спинку трона.

– Корвас, я не знаю, каковы твои намерения, но в данную минуту, прямо сейчас, ты станешь песчинкой, крошкой хлеба на губах огромного дракона.

– Есть еще кое-что, великий Огхар.

– Что же именно?

Я повернулся к Кози и шепнул ему:

– Еще нужен какой-нибудь ящик.

– Ящик? Какой?

– Да любой! Ящик, коробка, какой-нибудь сосуд с крышкой.

Кози сделал знак слуге, державшему в руках прикрытую крышкой чашу. Он взял ее, высыпал прямо в руки слуге ее содержимое – каких-то засахаренных пауков, поставил на место крышку и протянул ее мне.

– Как зовут бога, покровителя этого жилища? – поинтересовался я.

– Юлус.

Я протянул Кози свой нож и крышку от чаши.

– Выцарапайте это имя вот здесь, на вашем языке.

Послушно выполнив сказанное, Кози вопрошающе посмотрел на меня:

– Что дальше?

Я забрал у Кози нож, передал ему чашу и указал на Огхара:

– Отдай ему это!

Кози подошел к трону, передал вождю чашу и вернулся на свое прежнее место.

Огхар Отважный держал чашу перед собой.

– Что же дальше, хлебная крошка?

– Подними крышку, попроси Юлуса принять то, что написано тобой на бумаге, положи бумаги в чашу и накрой ее крышкой.

Вождь послушно последовал совету, посмотрел на меня и требовательно произнес:

– Ну-у?

– Так, значит, вождь: стыд, ложная гордость и все прочее?

– И что будет со всем этим? – ответил Огхар вопросом на вопрос.

– Ты избавишься от всего этого!

– Должен признать, Корвас, что ты сейчас сказал величайшую глупость, какую я когда-либо слышал за мою долгую жизнь. – Вождь встал, указал на меня пальцем, и в тот же миг лицо его приняло довольно забавное выражение. Он опустил указательный перст и снова сел на трон. Наконец Огхар заговорил: – Похоже, Корвас, я действительно от всего этого избавился.

С губ собравшихся в хижине слуг слетел звук счастливого удивления. Вождь с потемневшим от гнева лицом посмотрел на Кози и закричал:

– Еще бумаги!

К трону тут же устремился слуга с новым запасом бумаги. Вождь взял ее, нацарапал на листке несколько слов, сложил его и бросил в чашу. Вернув на место крышку, он какое-то время безмолвно смотрел в потолок, затем перевел взгляд на Кози. Я улыбнулся.

– Я положил в чашу свой гнев, Кози, – произнес Огхар.

После этого он сошел вниз с трона и встал перед своим бывшим главным военачальником, который к этому времени лежал на полу, покорно уткнув лицо в устилавший его ковер. Он поднял Кози на ноги и дружески положил ему руки на плечо.

– Я больше не сержусь на тебя, мой старый друг, и все же ты по-прежнему несчастен.

– Я остаюсь все тем же генералом без армии, мой повелитель.

Огхар тут же повернулся ко мне:

– Корвас, что нужно сейчас моему первому советнику?

– То же самое, что нужно было тебе, великий вождь, собственная божественная шкатулка.

– Прекрасно. – Огхар повернулся к слуге. – Принеси божественную шкатулку для Кози.

Когда слуга убежал выполнять повеление своего владыки, Огхар снова занял место на троне и кивнул Синдии:

– Теперь я готов выслушать твою просьбу.

Жрица обняла Тайю за плечи.

– Великий Огхар, мы прибыли в твой край для того, чтобы выполнить древнее пророчество. Этот малыш – тот самый Второй, которому предстоит найти Героя-Воина. Этот Воин должен сразиться с Великим Разрушителем Манку.

Вождь поднял руку и указующе вытянул палец, как бы припоминая что-то.

– Пророчество о Герое и Разрушителе?

– Да. Верно.

– Сказка для детишек. – Он пожал плечами и вытянул вперед руки. – Однако нантская жрица не может лгать. – Огхар смерил Синдию долгим взглядом. – Что-то ты не похожа на рядовую жрицу. Значит, будете искать Героя в нашей долине?

– Тайю, Второй, привел нас сюда. Я уверена, что он найдет здесь Героя.

Огхар с выражением какого-то просветления на лице обвел глазами свой «тронный зал». Не увидев искомого, он обратился непосредственно к Тайю:

– У нас здесь уже давно нет собственной армии. Мы давно не готовимся к войне. Если хочешь отыскать нужного тебе человека среди омергунтов, то ты, видимо, неправильно понял слова своего пророчества. Слова любого оракула очень легко можно истолковать неправильно. Такая уж у них профессия. – Огхар посмотрел на Кози и вытянул вперед руку. – Эти чужестранцы отвели от тебя мой гнев, негодяй. Ты сможешь помочь им?

– Я не уверен, великий вождь. Если позволишь, то я подумаю об этом.

– Огхар! – вмешалась в разговор Синдия.

– Да? Что?

– Есть еще одно дело. За нами по пятам следует отряд гетеринской стражи. Через несколько часов они будут на перевале Эбелл.

Выражение лица вождя после услышанного нисколько не изменилось.

– Ну и что?

– Я думала, что вы, может быть, захотите приготовиться к встрече с ними.

– Приготовиться? Разве гетеринские стражники едят орехи бата?

– Нет, великий вождь!

Огхар жестом показал, что больше не желает обсуждать данную тему.

– Мы хорошо подготовимся. – Он посмотрел на своего советника. – Ты все хорошо обдумал, Кози?

Кози низко поклонился:

– Видимо, да, великий Огхар! Я вспомнил кое-кого, кто может оказаться полезным для этих чужестранцев. Мой старый полководец Шамас.

– Шамас пригодился бы им, будь он лет на двадцать пять моложе.

– Я подумал о его дочери Абрине.

Огхар задумался над словами своего советника и нахмурился. Посмотрев на Синдию, он отвел глаза в сторону и потер подбородок. Немного помолчав, кивнул.