Поцелуй, малыш и невеста под Рождество - Лонгфорд Линсдей - Страница 21

– Джо, – позвала она, но ветер отнес ее голос.

Оливер тем временем перегнулся через борт, и его маленький зад поднялся высоко вверх.

Габриэль согнулась над якорем и хотела схватить его. Пальцы скользнули по гладкой ткани спасательного жилета, и мальчик исчез в воде. Сбросив свой жилет, она поставила ногу на перила, закачалась и глубоко нырнула, яростно гребя и погружаясь в темную холодную воду.

Последнее, что она видела, была одна клешня краба, крутившаяся неподалеку. Ниже по течению плыла шапка Санта-Клауса, которую подгоняла попутная струя проходящей лодки.

Оливера видно не было.

– Проклятье, Мун, останови чертову лодку, – донесся до Габриэль отчаянный крик Джо.

Ее окутала темнота, солоноватая вода забила нос. Позже она подумает, как было странно, что она не слышала ни звука, не видела ничего, кроме набухшей от воды шапки Санты.

Оливер должен быть жив.

Но почему же ей его не видно? Может быть, он стукнулся головой о лодку, когда бросился вперед? Может быть, его затянуло под одну из лодок?

Все могло быть.

Она вдохнула, оттолкнулась и глубоко нырнула, пытаясь определить какое-нибудь движение в черноте, увидеть маленького, беспомощного мальчика. Вынырнув, чтобы вдохнуть снова, она остановилась на одном месте, разглядывая поверхность воды, и в пятнадцати футах вниз по течению, немного в стороне, ей показалось, что она увидела голову.

Потом Габриэль будет удивляться, почему у нее заболело горло. Она не слышала ничего, но остальные слышали – при каждом взмахе руки она выкрикивала имя Оливера.

Когда Габриэль наконец подплыла к точке, собрав последние силы, точка закачалась, стала больше и превратилась в голову Оливера с широко раскрытыми удивленными глазами. Он, как поплавок, плыл по течению.

– Эй, Габби, – произнес он, когда она поймала его и обняла, стараясь удержаться на месте, пока Мун и Джо не развернут лодку. – Здесь здорово, но мне становится холодно. Сейчас нельзя вернуться на лодку?

– Обязательно, дорогой. – Ее сотрясали рыдания. Она опустила подбородок на его мокрую голову. – Все что хочешь.

Когда лодка Муна подошла к ним и Джо вытащил ее и Оливера, она поняла, что в ее жизни самое главное.

Она хотела, чтобы Джо и его упрямый, запуганный, недоверчивый сын стали частью ее жизни. А она – частью их жизни. Больше всего на свете ей было нужно красить новой краской стены и делать костюмы ко дню Всех Святых, каждое утро просыпаться и слышать дыхание Джо ей в ухо и посапывание спящего в соседней комнате Оливера.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Джо выхватил Оливера из рук Габби и передал его Нетти. Потом стал вытаскивать Габби, мокрую, дрожащую.

– Оливер? – задыхаясь, спросила она.

– Оливер в порядке. Он считает, что у него было добавочное приключение. Надо высушить вас обоих. У нее стучали зубы.

– Пошли, Душистый Горошек, ты холодна как лед. – Стараясь согреть ее, он растер ей руки и обернулся к Нетти.

Та принесла полотенца.

– Люблю, когда все приготовлено заранее, – приговаривала она. – Даже и для полуночных купаний.

Габби спустилась вниз поискать какую-нибудь одежду для себя и Оливера. Тот был готов продолжать путешествие, и после пережитого страха никто не отважился отказать ему в этом удовольствии. Джо точно не мог. Мальчишка был выносливым, это ясно.

Крепко прижав его к себе, Джо стиснул зубы. Он боялся завыть, как раненый пес, от неизвестного ему прежде, поднимающегося изнутри ужаса. Оливер. Габби. Он мог потерять сына. Мог потерять ее.

На всю жизнь он запомнит фигурку Габби, разрезающую воду в свете прожекторов, прилипшие к голове волосы, когда она обхватила Оливера, чтобы они видели, что он в безопасности.

Она вернула ему сына.

Джо не давал никому держать мальчика. Он стоял и молча благодарил Яну за подарок, который она ему сделала.

Больше не имело значения, почему она указала его фамилию в свидетельстве о рождении. Ему было все равно, одурачила она его или нет. Он шепотом поблагодарил и простил ее.

Джо вдруг почувствовал, как боль, с которой он жил всю жизнь, отпустила его и улетела, как шарик в темноту.

По дороге домой Оливер уснул. Его слипшиеся волосы царапали Джо щеку.

Уложив Оливера в постель, Джо отправился в душ. Он долго стоял под обжигающей горячей струёй, и по его лицу текли слезы, смешиваясь с водой и мылом. Он прислонился лбом к запотевшему кафелю и, не сдерживаясь, заплакал, впервые с тех пор, как был пятилетним мальчиком.

На следующий день вечером Нетти и Майло пригласили Оливера в кино на плохой фильм.

– На самый плохой, чем хуже, тем лучше. И с воздушной кукурузой, – добавил Майло. – Мы собираемся сидеть до полуночи. Если ты вынесешь присутствие стариков, конечно.

Джо не хотелось отпускать Оливера. Но он согласился.

Для блага Оливера.

Оставшись дома один, он сел перед елкой, глядя на мерцающие огоньки и слушая поскрипывания и вздохи дома.

Звонок в дверь оторвал его от грез, и почему-то он не удивился, увидев в дверях Габби. Переступая с ноги на ногу, она явно нервничала. Он никогда не видел Габби такой обеспокоенной.

– На домашнем фронте все в порядке? – Он посмотрел вокруг, думая увидеть Оливера.

– Гмм. Да. Все хорошо.

– Прекрасно. – Он положил руку на дверь и вдруг сам почувствовал, что волнуется.

– Ты не пригласишь меня войти, Джо? – Она заправила прядь волос за ухо и расправила плечи. – Потому что я хотела бы войти.

– Конечно, – удивленно ответил он. Габби не заигрывала, но атмосфера между ними гудела, как электрическое поле. – Входи. – Он шире раскрыл дверь, и она прошла в сторону, не глядя на него и обхватив себя руками. – Не хочешь чего-нибудь выпить? Вина? Содовой? – Он пожал плечами. – Чего хочешь. Душистый Горошек.

Она вздернула голову и посмотрела ему в глаза.

– Хорошо. Так будет гораздо легче. – Она оглядела холл. – Пошли в гостиную, Джо.

– Пошли, – медленно ответил он, заинтригованный ее воинственным видом. – В гостиную так в гостиную.

– Сядь, Джо. Пожалуйста. – Она толкнула его рукой. Он сел на кушетку.

Габриэль подошла, села к нему на колени и обвила его руками за шею. Поерзала, устраиваясь поудобнее. Прижавшись лбом к его лбу, она расстегнула верхнюю пуговицу у него на рубашке и постепенно дошла до талии. Глубоко вдохнула и вытащила рубашку из джинсов.

Он накрыл ее руку своей.

– Что ты делаешь, Габриэль?

– О господи, Джо, полагаю, мужчина с твоим опытом должен знать, что я делаю.

В комнате был полумрак, и он плохо видел ее лицо, но ему показалось, что она улыбнулась.

– Может быть, разъяснишь мне? Я уже выпил бокал вина.

Ее маленькие ловкие ручки тянули за рубашку и гладили ему грудь, подергивая завитки волос. Джо понял, что теряет ясность мысли.

– Вот так, Джо, – сказала она серьезно. – Потому что мы будем праздновать.

– Да? – Не успев подумать, он запустил пальцы ей в волосы, погладил изгиб подбородка. – Ты смущаешь меня, Габби.

Она просунула ему под рубашку руки и прошлась по спине, ощупывая умелыми пальцами ребра. Он вздрогнул.

– Тебе ведь нравится, правда, Джо? – спросила она хриплым шепотом, от которого он снова задрожал.

– Да... очень. – Он встал, стряхнув ее на диван, все еще надеясь трезво оценить ситуацию.

Габриэль лежала перед ним. На ней было красное, хорошо обрисовывающее фагуру платье с высоким воротом и длинными рукавами. Оно натягивалось и двигалось вместе с ней. Джо мог поклясться, что увидел маленькие кончики ее сосков. На Габби не было лифчика. Он прищурился.

– Хорошо. Мне нужно объяснение. Быстро.

– Ты вспотел, Джо, – нежно заметила она, сбрасывая туфли на немыслимо высоких каблуках. Узкие полоски блестящей черной кожи упали на пол.

– Чертовски верно. – Он запихнул рубашку обратно в джинсы и сердито посмотрел на нее. – А Майло знает, что ты здесь?

– Наверное. Папа не глупый. – Поджав под себя ноги в нейлоновых чулках, она встала на колени и просунула указательный палец в петлю у него на поясе. Потом потянула за нее и придвинула его ближе.