Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Том 1. Стихотворения

Гумилев Николай Степанович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Том 1. Стихотворения - Гумилев Николай Степанович - Страница 93

Изменить размер шрифта:

III

Чайки манят нас в Порт-Саид,

Ветер зной из пустыни донес.

Остается направо Крит,

А налево милый Родос.

Вот широкий Лессепсов мол,

Ослепительные дома.

Гул, как будто от роя пчел,

И на пристани кутерьма.

Дело важное здесь нам есть —

Без него был бы день наш пуст —

На террасе отеля сесть

И спросить печеных лангуст.

Ничего нет в мире вкусней

Розоватого их хвоста,

Если соком рейнских полей

Пряность легкая полита.

Теплый вечер. Смолкает гам,

И дома в прозрачной тени.

По утихнувшим площадям

Мы с тобой проходим одни.

Я рассказываю тебе,

Овладев рукою твоей,

О чудесной, как сон, судьбе,

О твоей судьбе и моей.

Вспоминаю, что в прошлом был

Месяц черный, как черный ад,

Мы расстались, и я манил

Лишь стихами тебя назад.

Только вспомнишь — и нет вокруг

Тонких пальм, и фонтан не бьет;

Чтобы ехать дальше на юг,

Нас не ждет большой пароход.

Петербургская злая ночь;

Я один, и перо в руке,

И никто не может помочь

Безысходной моей тоске.

Со стихами грустят листы,

Может быть, ты их не прочтешь…

Ах, зачем поверила ты

В человечью скучную ложь?

Я люблю, бессмертно люблю

Все, что пело в твоих словах,

И скорблю, смертельно скорблю

О твоих губах-лепестках.

Яд любви и позор мечты!

Обессилен, не знаю я —

Что же сон? Жестокая ты

Или нежная и моя?

1920

Индюк

На утре памяти неверной

Я вспоминаю пестрый луг,

Где царствовал высокомерный,

Мной обожаемый индюк.

Была в нем злоба и свобода,

Был клюв его как пламя ал,

И за мои четыре года

Меня он остро презирал.

Ни шоколад, ни карамели,

Ни ананасная вода

Меня утешить не умели

В сознаньи моего стыда.

И вновь пришла беда большая,

И стыд, и горе детских лет:

Ты, обожаемая, злая,

Мне гордо отвечаешь: «Нет!»

Но все проходит в жизни зыбкой —

Пройдет любовь, пройдет тоска,

И вспомню я тебя с улыбкой,

Как вспоминаю индюка.

1920

«Нет, ничего не изменилось…»

Нет, ничего не изменилось

В природе бедной и простой,

Все только дивно озарилось

Невыразимой красотой.

Такой и явится, наверно,

Людская немощная плоть,

Когда ее из тьмы безмерной

В час судный воззовет Господь.

Знай, друг мой гордый, друг мой нежный,

С тобою, лишь с тобой одной,

Рыжеволосой, белоснежной,

Я стал на миг самим собой.

Ты улыбнулась, дорогая,

И ты не поняла сама,

Как ты сияешь и какая

Вокруг тебя сгустилась мгла.

1920

«Поэт ленив, хоть лебединый…»

Поэт ленив, хоть лебединый

В его душе не меркнет день,

Алмазы, яхонты, рубины

Стихов ему рассыпать лень.

Его закон — неутомимо,

Как скряга, в памяти сбирать

Улыбки женщины любимой,

Зеленый взор и неба гладь.

Дремать Танкредом у Армиды,

Ахиллом возле кораблей,

Лелея детские обиды

На неосмысленных людей.

Так будьте же благословенны,

Слова жестокие любви,

Рождающие огнь мгновенный

В текущей нектаром крови!

Он встал. Пегас вознесся быстрый,

По ветру грива, и летит,

И сыплются стихи, как искры

Из-под сверкающих копыт.

1920

«Ветла чернела. На вершине…»

Ветла чернела. На вершине

Грачи топорщились слегка.

В долине неба темно-синей

Паслись, как овцы, облака.

И ты с покорностью во взоре

Сказала: «Влюблена я в Вас».

Кругом трава была как море,

Послеполуденный был час.

Я целовал пыланья лета —

Тень трав на розовых щеках,

Благоуханный праздник света

На бронзовых твоих кудрях.

И ты казалась мне желанной,

Как небывалая страна.

Какой-то край обетованный

Восторгов, песен и вина.

1920

«С тобой мы связаны одною цепью…»

С тобой мы связаны одною цепью,

Но я доволен и пою.

Я небывалому великолепью

Живую душу отдаю.

А ты поглядываешь исподлобья

На солнце, на меня, на всех,

Для девичьего твоего незлобья

Вселенная — пустой орех.

И все-то споришь ты, и взоры строги,

И неудачней с каждым днем

Замысловатые твои предлоги,

Чтобы не быть со мной вдвоем.