Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Том 1. Стихотворения

Гумилев Николай Степанович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Том 1. Стихотворения - Гумилев Николай Степанович - Страница 77

Изменить размер шрифта:

1908

После смерти

Я уйду, убегу от тоски,

Я назад ни за что не взгляну,

Но, сжимая руками виски,

Я лицом упаду в тишину.

И пойду в голубые сады

Между ласковых серых равнин,

Чтобы рвать золотые плоды,

Потаенные сказки глубин,

Гибких трав вечереющий шелк

И второе мое бытие…

Да, сюда не прокрадется волк,

Там вцепившийся в горло мое.

Я пойду и присяду, устав,

Под уютный задумчивый куст,

И не двинется призрачность трав,

Горизонт будет нежен и пуст.

Пронесутся века, не года,

Но и здесь я печаль сохраню.

Так я буду бояться всегда

Возвращенья к распутному дню.

1908

Поэту

Пусть будет стих твой гибок, но упруг,

Как тополь зеленеющей долины,

Как грудь земли, куда вонзился плуг,

Как девушка, не знавшая мужчины.

Уверенную строгость береги:

Твой стих не должен ни порхать, ни биться.

Хотя у музы легкие шаги,

Она богиня, а не танцовщица.

И перебойных рифм веселый гам,

Соблазн уклонов легкий и свободный

Оставь, оставь накрашенным шутам,

Танцующим на площади народной.

И, выйдя на священные тропы,

Певучести пошли свои проклятья.

Пойми: она любовница толпы.

Как милостыни, ждет она объятья.

1908

«Под рукой уверенной поэта…»

Под рукой уверенной поэта

Струны трепетали в легком звоне,

Струны золотые, как браслеты

Сумрачной царицы беззаконий.

Опьянили зовы сладострастья,

И спешили поздние зарницы,

Но недаром звякнули запястья

На руках бледнеющей царицы.

И недаром взоры заблистали:

Раб делил с ней счастье этой ночи,

Лиру положили в лучшей зале,

А поэту выкололи очи.

1908

На пиру

Влюбленный принц Диего задремал,

И выронил чеканенный бокал,

И голову склонил меж блюд на стол,

И расстегнул малиновый камзол.

И видит он прозрачную струю,

А на струе стеклянную ладью,

В которой плыть уже давно, давно

Ему с его невестой суждено.

Вскрываются пространства без конца,

И, как два взора, блещут два кольца.

Но в дымке уж заметны острова,

Где раздадутся тайные слова

И где венками белоснежных роз

Их обвенчает Иисус Христос.

А между тем властитель на него

Вперил свой взгляд, где злое торжество.

Прикладывают наглые шуты

Ему на грудь кровавые цветы,

И томная невеста, чуть дрожа,

Целует похотливого пажа.

1908

Анна Комнена

Тревожный обломок старинных потемок,

Дитя позабытых народом царей,

С мерцанием взора на зыби Босфора

Следит ускользающий бег кораблей.

Прекрасны и грубы влекущие губы

И странно красивый изогнутый нос,

Но взоры унылы, как холод могилы,

И страшен разбросанный сумрак волос.

У ног ее рыцарь, надменный, как птица,

Как серый орел пиренейских снегов.

Он отдал сраженья за крик наслажденья,

За женский, доступный для многих альков.

Напрасно гремели о нем менестрели,

Его отличали в боях короли —

Он смотрит, безмолвный, как знойные волны,

Дрожа, рассекают его корабли.

И долго он будет ласкать эти груди

И взором ловить ускользающий взор,

А утром, спокойный, красивый и стройный,

Он голову склонит под меткий топор.

И снова в апреле заплачут свирели,

Среди облаков закричат журавли,

И в сад кипарисов от западных мысов

За сладким позором придут корабли.

И снова царица замрет, как блудница,

Дразнящее тело свое обнажив,

Лишь будет печальней, дрожа в своей спальне:

В душе ее мертвый останется жив.

Так сердце Комнены не знает измены,

Но знает безумную жажду игры

И темные муки терзающей скуки,

Сковавшей забытые смертью миры.

1908

Воспоминанье

Когда в полночной тишине

Мелькнет крылом и крикнет филин,

Ты вдруг прислонишься к стене,

Волненьем сумрачным осилен.

О чем напомнит этот звук,

Загадка вещая для слуха?

Какую смену древних мук,

Какое жало в недрах духа?

Былое память воскресит

И снова с плачем похоронит

Восторг, который был открыт

И не был узнан, не был понят

Тот сон, что в жизни ты искал,

Внезапно сделается ложным,

И мертвый черепа оскал

Тебе шепнет о невозможном.

Ты прислоняешься к стене,

А в сердце ужас и тревога.

Так страшно слышать в тишине

Шаги неведомого бога.

Но миг! И, чуя близкий плен,

С душой, отдавшейся дремоте,

Ты промелькнешь средь белых пен

В береговом водовороте.