Легенды Скалистых гор - Лондон (Логан) Кейт - Страница 14

Рейф взглянул на нее, одним движением сложив удилище. Затем растянулся на одеяле рядом.

— Солнце очень приятное. Теплое, — неуверенно отметила Деми, поскольку он продолжал разглядывать ее. Она не доверяла ленивой темно-зеленой глубине его глаз, как будто Рейф знал что-то, чего не знала Деми.

— Не изображай из себя жертву, тебе это не идет, дорогая, — он улыбнулся и погладил ее раскрасневшееся лицо.

Деми смяла пальцами листочек и вздрогнула, когда руки Рейфа начали играть с ее косами. Он взял конец одной косы, положил ей на грудь и погладил пальцем.

— Я женился на Саре Джейн, поскольку она нуждалась во мне. Ее избили, когда она была на четвертом месяце, и она боялась того, что ее сожитель мог бы сделать, если бы узнал о ребенке. Он общался с сомнительными типами, и я хотел защитить ее. Я женился на ней — все произошло так быстро. Я взял на себя материальную ответственность за нее и за ее сына Робби. Мне нравилось, что они рядом, когда я дома. Робби — замечательный ребенок. Он всегда был таким. Но я знал, что однажды Сара полюбит по-настоящему, и теперь это случилось. Она счастлива с новым мужем, и Робби тоже.

— Я понимаю. Ты поступил благородно. — Деми взглянула на освещенные солнечными лучами нежные ресницы Рейфа. Она с трудом удержалась, чтобы не погладить их пальцами.

— Мой отец разбил много женских сердец. Мне показалось правильным, если я помогу такой женщине, как Сара Джейн. У меня были деньги, она мне нравилась. — Рейф нахмурился, как будто что-то кольнуло его в сердце, и затем улыбнулся своей обезоруживающей мальчишеской улыбкой. — Но не думай, что я могу быть благороден по отношению к тебе, моя дорогая. Когда дело касается тебя, я очень эгоистичен.

Его пальцы поиграли с верхней пуговицей ее одежды, затем расстегнули ее блузку. Взгляд Рейфа был сосредоточенным.

— Иди ко мне, моя милая.

— Лучше не надо. — Многолетнее воздержание не позволяло Деми броситься на Рейфа.

Большая рука мужчины нежно ласкала ее спину.

— Когда ты будешь готова, скажи, — пробормотал он и со вздохом закрыл глаза. Он лежал рядом с ней — ждущий и восхитительный.

Деми задрожала. Ей захотелось сдернуть с него футболку и прижаться грудью к его груди.

— Томас предпочитал заниматься любовью в ночных одеяниях.

Рейф фыркнул, и его рука скользнула ей под свитер, теплые пальцы погладили ее кожу.

— Я бы не хотела, чтобы ты вот так фыркал. Я не пойму, что означает этот звук. Он затрудняет разговор, — сказала Деми, когда он зацепил пальцем пояс ее джинсов, притянув женщину ближе.

— Сделай это, — приказал Рейф, не отрывая от нее глаз. — Не мучай себя и сделай это. Воспользуйся случаем, Деми. Следуй своим желаниям.

— Сейчас слишком светло, — заметила она. Деми вспомнила суетливость Томаса в темной спальне: под простынями, всегда по расписанию в одиннадцать часов вечера в субботу, а в другое время — никогда.

— Ммм. Ты когда-нибудь загорала обнаженной?

— Я читала, что это приятно, но, к счастью, нет.

Веки Рейфа слегка приоткрылись, и улыбка мелькнула на губах.

— Это так красиво.

Подобный вызов смутил ее на мгновение, но Деми приняла его, сорвала свитер и подставила солнцу свою кожу.

— Я могу быть опасной, — заявила Деми в свою защиту. — Да, могу, — повторила она, когда Рейф усмехнулся.

Она бросилась на него, и, прижав его к земле, чувствуя его руки на своих ягодицах, заявила очевидное:

— Мне нельзя бросать вызов, мистер Всезнайка Палладии.

Она не собиралась соревноваться; она просто делала то, что от нее ожидали. Деми заставила себя дышать спокойно, хотя сердце ее бешено колотилось. Она хотела бороться с Рейфом и упиваться своей силой. Но она затрепетала, когда его руки начали ласкать се.

Они смотрели друг на друга, и Деми почувствовала, как вдруг напряглось его тело.

— До чего же хорошо, — прошептала она, задыхаясь.

— Да, хорошо, — Рейф медленно привлек ее ближе и запечатлел поцелуй на ее губах.

Рейф Палладии запустил волчок на своем рабочем столе в кабинете «Палладии Инкорпорейтед». Старый, украшенный ярко-розовыми цветами и японскими иероглифами волчок. Глядя на него, он думал о Деми. Рейф медленно положил палец на центр волчка, остановив игрушку. Его гордость была задета. Деми погрузилась в шитье своего фирменного белья и проведение семинаров. В последние два уикенда он уезжал в свой офис в Денвер и делал вид, что работает.

Он смотрел на кристалл, лежащий на его столе. Почему-то этот кристалл напоминал ему Деми — он провел пальцем по гладкой, холодной поверхности, к которой почти никто не прикасался.

Мучительная правда заключалась в том, что он нуждался в Деми, но не был уверен, что был желанным. Деми ничем не обнаруживала своих истинных чувств к нему. Больно.

Он снял куртку и закатал рукава рубашки.

Рейф не мог предложить Деми свое сердце, так как сам не мог ни в чем разобраться и боялся ранить ее.

Он опять запустил волчок, двинувшийся вдоль аккуратной стопки папок, ждущих его внимания. На время были забыты даже семейные проблемы. Деми очаровала его, вытеснив все остальное. Когда отношения с ней наладятся, он сможет взяться за письмо Белинды…

Деми перенесла занятия на природу.

Лекция о женском и мужском оргазме доносилась до него, пока он строил курятник. Он пилил доски, и когда она закончила семинар описанием того, как крепко надо обнимать мужчину в завершающие мгновения, Рейф обнаружил, что доски он отпилил слишком короткие. Предварительные ласки она называла «упражнениями до начала занятий любовью». А рассказ о способах медленного увлажнения губ и флиртующих взглядах заставил его тело перейти в состояние немедленной готовности.

Рейф был в замке единственным живым существом мужского пола — кроме петуха и мерина Роя — и чувствовал себя в опасности. Избавление пришло к нему в виде проблем в делах Палладинов, и он кинулся в Денвер.

Ученицы Деми оказывали ему постоянное и даже немного назойливое внимание. Он явно привлекал всех этих женщин, всех, но не Деми. Для нее он был просто… помехой, нежелательным персонажем, который вторгся в ее жизнь.

Он регулярно звонил Натаниэлу, замечательно проводящему время в Аризоне за изучением старых конкистадорских свитков, находящихся в частной коллекции у кого-то из друзей Нелл.

Рейф снова запустил древний японский волчок. Деми была слишком счастлива и занята, чтобы заметить, что он каждый день приносил ей чай в четыре часа вечера.

Чай. Рейф был для нее не более, чем надоедливый дворецкий.

От этих мучений он заперся в своей берлоге и стал зализывать раны. На внутреннем телефоне загорелась лампочка Мэйми, и Рейф нажал кнопку.

— Рейф!

Он оглядел свой кабинет из стекла и хрома, посмотрел в окно на горы и вздохнул, мечтая о Деми.

— Ты поставил свою подпись не в той строке контракта с Нейссом. Такое с тобой впервые, заявила бабушка Мэйми жестким деловым тоном. — Когда я встречусь с этой девушкой?

Он снова запустил волчок и вспомнил, как выглядела Деми, когда держала на руках вылупившихся цыплят. Она сияла, как будто он дал ей маленькие кусочки солнца. Он купался в ее улыбке, а цыплята трогательно выглядывали из ладоней. Деми была женщиной, которой нужны были дети, и нужен был тот, кто мог бы заботиться о ней, — он, Рейф Палладии. У нее были чудесные серые глаза; иногда они были, как гроза в горах, иногда — как ясное небо, а иногда — как горячая или холодная сталь. Она восхищала его. Он протянул руку и включил музыку. Мелодия Мантовани создавала замечательный фон для того, чтобы думать о Деми. Солнечный свет падал через окно на кристалл, который играл всеми цветами радуги. Рейф дотронулся до него, и вдруг у него возникло странное желание сочинить сонет. Он умел составлять деловые письма, и он решил, что написать сонет ему будет несложно.

— Какую девушку?

— Ту, из-за которой ты забыл о работе. Впервые ты не сделал так, как хотела я. Я прочла твои рекомендации оставить их в покое, поскольку Валерианы счастливы в своем замке. Я должна знать, что происходит в жизни моих мальчиков. Что ты здесь делаешь? Поезжай туда, сумей понравиться и женись на ней, прежде чем ты погубишь мой бизнес. Сделай что-нибудь романтическое. Мне кажется, что начальник отдела корпорации «Палладии» сможет быть достаточно изобретательным, когда захочет. Я люблю тебя, между прочим. Что я слышу? Мантовани?