На шаг сзади - Манкелль Хеннинг - Страница 7

– Как отпуск? – спросил он.

Вдруг у нее на глаза навернулись слезы. Валландер хотел что-то сказать, но она предостерегающе подняла руку.

– Ничего хорошего, – сказала она, совладав с собой. – Но я не хочу об этом говорить.

Она взяла свою чашку и резко встала. Валландер проводил ее взглядом, пытаясь понять, в чем дело.

Ничего мы не знаем, подумал он. Ни я о них, ни они обо мне. Работаем вместе чуть не всю жизнь, и что мы знаем друг о друге? Ничего.

Он глянул на часы. Было еще достаточно времени, и он решил пройтись пешком до Капелльгатан, где принимал врач.

Ему было очень тревожно.

Врач оказался совсем молодым. Валландер никогда раньше его не видел. Его фамилия была Йоранссон, он приехал с севера. Валландер изложил ему жалобы – усталость, жажда, бесконечная беготня в туалет. Судороги в икрах.

Врач выслушал его и сразу сказал:

– Сахар.

– Сахар?

– Сахар в крови. По-видимому, у вас диабет.

Валландер остолбенел. Почему-то эта мысль никогда не приходила ему в голову.

– У вас лишний вес, – сказал врач. – Анализы скоро будут готовы, а пока я вас послушаю. Кстати, вы знаете, что у вас повышенное кровяное давление?

Валландер отрицательно покачал головой, снял сорочку и лег на кушетку.

Врач ничего особенного не услышал ни в легких, ни в сердце. Но давление и в самом деле было высоким – сто семьдесят на сто пять. Потом его послали в лабораторию, где он сдал на анализ мочу и кровь. Сестра, проткнув ему палец, улыбнулась. Валландеру она показалась чем-то похожей на его сестру Кристину.

Он вернулся в кабинет врача.

– Нормальный уровень сахара крови – от двух с половиной до шести и четырех десятых. А у вас – пятнадцать и три. Это очень много.

Валландера затошнило.

– И это объясняет вашу усталость, и жажду, и судороги. И то, что вы каждую минуту бегаете в туалет.

– Надеюсь, что есть лекарства?

– Сначала попробуем поменять диету, – сказал Йоранссон. – И давлением надо заняться. Вы много двигаетесь?

– Где там…

– Это необходимо. Диета и физическая активность. Если не поможет, двинемся дальше. При таком уровне сахара страдают все системы организма.

Я – диабетик, ужаснулся Валландер.

Йоранссон, казалось, прочитал его мысли.

– Ничего, вылечим, – сказал он. – Это не смертельно. Во всяком случае, пока.

У него снова взяли кровь, на этот раз из вены. Следующее посещение Йоранссон назначил уже на понедельник. Он вышел от врача в половине двенадцатого, дошел до Старого Кладбища и сел на лавку – он никак не мог свыкнуться с услышанным. Порывшись по карманам, выудил очки и стал читать диетические рекомендации.

В половине первого он вернулся в полицию. В приемной лежало несколько телефонограмм на его имя – ничего спешного. В коридоре он наткнулся на Ханссона.

– Сведберг не появился?

– А что, его до сих пор нет?

Валландер промолчал. После часа придет Ева Хильстрём. Он постучал в полуоткрытую дверь Мартинссона, но там никого не было. На столе лежала тонкая папка – та же, что и утром. Он захватил ее, пошел к себе и просмотрел содержимое, в том числе и три открытки. Ему было трудно сосредоточиться – слова доктора не выходили из головы.

Из приемной позвонила Эбба – пришла Ева Хильстрём. Валландер пошел ее встретить. По пути он наткнулся на группу веселых пожилых людей и догадался, что это, скорее всего, и есть «Морские волки».

Ева Хильстрём была высокой и худой дамой с настороженным выражением лица. Уже при первой встрече у Валландера сложилось впечатление, что она человек весьма беспокойный, из тех, что всегда ожидают худшего.

Он пожал ей руку и пригласил в кабинет, спросив по пути, не хочет ли она выпить кофе.

– Я не пью кофе, – сказала она. – Желудок не переносит.

Она села на стул для посетителей, ни на секунду не выпуская его из поля зрения.

Она уверена, что у меня есть новости, понял Валландер. И разумеется, дурные.

Он сел за стол.

– Вчера вы разговаривали с нашим сотрудником, – начал он, – и оставили открытку, полученную несколько дней назад. Открытка проштемпелевана в Вене и подписана вашей дочерью Астрид. Но вы считаете, что открытку писала не она. Я правильно понял?

– Да.

Ответ прозвучал очень уверенно.

– Мартинссон говорит, что вы не можете объяснить, почему вы так считаете.

– Не могу.

Валландер достал из папки открытку.

– Вы сказали, что подпись и почерк вашей дочери очень легко подделать.

– Можете попробовать.

– Уже попробовал. Согласен – легко.

– Почему вы спрашиваете то, что уже знаете? Валландер внимательно посмотрел на нее —

Мартинссон был прав. Она была вне себя от беспокойства.

– Я спрашиваю, чтобы еще раз убедиться, что все так и есть. Иногда это необходимо.

Она нетерпеливо кивнула.

– И все же у нас нет серьезных причин считать, что открытка написана кем-то еще, – продолжил Валландер. – Может быть, есть еще что-то, что заставляет вас сомневаться в подлинности открытки?

– Нет. Но я уверена, что права.

– Правы в чем?

– В том, что открытки писала не она. Ни эту, ни предыдущие.

Вдруг она встала со стула и начала кричать. Валландер был совершенно не готов к такому повороту событий. Она перегнулась через стол, схватила его за руки и, не переставая кричать, начала трясти:

– Почему полиция бездействует? Я знаю – что-то случилось! Или вы все не способны понять такую простую вещь – что-то случилось!

Валландер с трудом освободился и встал из-за стола:

– Мне кажется, вам лучше успокоиться.

Но она не унималась. Что подумают те, кто случайно проходит мимо его дверей? Он обошел стол, крепко взял ее за плечи, усадил и даже вдавил немного в стул.

Истерика прекратилась так же мгновенно, как и началась. Валландер медленно разжал руки и вернулся на свое место. Ева Хильстрём смотрела в пол. Валландер выжидал. Ему стало не по себе – ее ужас, ее твердая убежденность в своей правоте словно бы передались ему.

– А что могло случиться, как вы думаете? – спросил он наконец.

Она обреченно пожала плечами:

– Не знаю.

– У нас нет совершенно никаких данных, указывающих, скажем, на несчастный случай. Или на что-то в этом роде.

Она посмотрела ему в глаза.

– Ведь Астрид с друзьями и раньше путешествовали, – продолжал он. – Может быть, не так долго, как в этот раз. У них есть деньги, есть машины, есть паспорта. Все это уже было. К тому же Астрид и ее приятели в том возрасте, когда человек легко следует своим порывам. Ни о каком планировании и речи не идет. У меня у самого дочь, немного старше, чем Астрид. Она такая же.

– И все равно я знаю. Может быть, я часто волнуюсь по пустякам. Очень может быть. Но на этот раз я совершенно уверена – что-то не так.

– Другие же родители не волнуются? Родители Мартина Буге и Лены Норман?

– Я их не понимаю.

– Только не думайте, что мы не принимаем вашу тревогу всерьез. Принимаем. Это наша обязанность. Обещаю, что мы еще раз взвесим основания для объявления в розыск.

Казалось, от его слов она немного успокоилась, но потом на ее выразительное лицо вновь набежала тень тревоги. Валландеру было ее жалко.

Разговор закончился. Он проводил ее к выходу.

– Мне очень жаль, что я вышла из себя, – сказала она на прощанье.

– Это совершенно естественно – вы волнуетесь.

Она пожала ему руку и исчезла за стеклянной дверью.

Он пошел назад. Мартинссон высунулся из дверей и уставился на него с любопытством:

– Чем это вы там занимались?

– Она и в самом деле напугана. Тревога ее ни капли не наиграна. Мы должны что-то сделать. Только что?

Он задумчиво посмотрел на Мартинссона.

– Давай завтра еще раз пройдем дело, все вместе. Надо что-то решить. Объявлять розыск или нет? Меня, по правде, что-то беспокоит в этой истории.

Мартинссон кивнул.

– А Сведберга ты видел? – спросил он.

– А он еще не объявился?