Золотое дно(изд.1952) - Немцов Владимир - Страница 60

— Знала бы Саида, как ты высоко оценил ее опытный прибор! Ты же понижаешь, что надо было хоть его спасти. Он все-таки нашел нефть.

— Сейчас бы я предпочел найти что-либо другое. — Синицкий вздохнул и проглотил слюну. — Помню я об интересных опытах. Ученые опускали в воду кварцевую пластинку, излучающую ультразвук, и вода вроде как кипела. Вынимали пластинку — вода сразу становилась спокойной… Занятные фокусы! Такие же, как и с загадочными кольцами.

Он зевнул и вдруг застыл с открытым ртом. Какая-то острая мысль буквально парализовала все его движения. Он даже боялся вздохнуть.

Но вот оцепенение прошло. Синицкий схватил аппарат, подбежал к воде и зашел в нее по пояс. Опустив хобот аппарата вниз, он резким движением повернул переключатель. Послышалось слабое жужжанье. Стараясь не дышать, студент смотрел в воду.

Вдруг на воде показалось белое брюшко всплывшей рыбы, затем еще и еще — целый десяток оглушенных ультразвуком рыб.

— Смотрите, — крикнул находчивый рыболов, — какие огромные! Это кутумы!.. Молодец Саида, делает аппараты и для разведки и для рыбного промысла! — Он стал бросать рыбу на берег. — Александр Петрович, ничего не трогайте, я сам все сделаю, — умоляюще попросил он, увидев, что Васильев собирает рыбу. — Одну минутку! Я только возьму посуду.

Синицкий забрал свой улов, затем коробку от аккумулятора и побежал к скалам…

За обедом Синицкий по-прежнему был весел, шутил и старался развеселить Васильева. Тот почти не отвечал на его вопросы и часто смотрел вверх, как бы прислушиваясь к шуму несуществующего самолета.

Васильев вдруг встал, прошелся несколько раз вдоль берега, остановился около лежащих на песке аккумуляторных пластин и долго рассматривал их.

Возле «каменного шалаша» он взял разрядившийся аккумулятор и со всего размаха ударил о камень.

На песок полился электролит. Темная полоска потянулась к морю. Инженер с ожесточением расколотил аккумулятор на части.

«Что это с ним? — испугался Синицкий. — Уж не случилось ли чего?»

Васильев смотрел, как темнеет песок, и чему-то улыбался.

Хмурый, взъерошенный паренек выбежал из радиорубки на палубу. Он прижимал к белому кителю морскую фуражку и беспокойно оглядывался по сторонам. Все тонуло в густом тумане. Палуба казалась пустой… Радист посмотрел на капитанский мостик, откуда, как ему казалось, слышались голоса, но и там никого не было видно. Подбежал к лестнице, взглянул вверх: сплошное молоко. На спасательном круге еле-еле разбиралась знакомая надпись:

Стуча каблуками по железным ступенькам, радист взбежал на мостик, где стояли Агаев и Рустамов.

— Товарищ начальник! — закричал он. — Нашли, честное слово, нашли!

— Цистерну? — обрадовался директор.

— Нет, букву.

— Ничего не понимаю! Какую букву? — рассердился Агаев. — Говори толком!

— Сейчас Саида передавала.

Директор и Рустамов побежали в радиорубку.

За час до того, как радист сообщил о непонятной передаче Саиды, на острове происходило следующее.

Васильев, к возраставшему беспокойству Синицкого, с той же странной улыбкой выдернул пластины из второго аккумулятора, разломал их на отдельные полоски и начал аккуратно раскладывать на песке.

Синицкий недоуменно пожал плечами и осторожно, боясь рассердить инженера, сказал:

— Я бы мог подобрать темные камешки, Александр Петрович. Стоило ли труда ломать аккумулятор?

— Камешки с самолета не видны, — загадочно улыбнулся Васильев.

— А вы находите, что такие пластинки в тумане увидят? — удивленно спросил Синицкий, но, взглянув на улыбающегося инженера, закрыл рот рукой. — Молчу! Иногда такое подумаешь…

Он опустился на песок и вместе с инженером стал торопливо раскладывать пластины.

В радиорубке было жарко и душно.

— Где же передача Саиды? — нетерпеливо спросил Рустамов.

Радист, закусив губу, нервно вертел ручки приемника.

— Я беспокоюсь за нее, — сказал Агаев, заглядывая в окно. — Она полетела на самолете без поплавков.

— Ничего, летчик у нее опытный, — заметил Рустамов. — Но пора бы ей возвращаться на базу. Горючего не хватит.

Будто в ответ на это, в репродукторе на столе радиста послышался громкий и спокойный голос Саиды:

— Я «Пион»… Пролетаем над островом. Видим его на экране локатора. Выложена металлическая буква «В». Сообщаю координаты.

Остров оказался всего лишь в пятидесяти километрах от того места, где сейчас находился экспериментальный танкер института «Калтыш».

Взяли курс… Танкер приближался к острову.

Ни Васильев, ни Синицкий не знали, сколько сейчас времени. Часов не было. А солнечные часы — их могли бы сделать и не такие изобретательные «островитяне», как Васильев и Синицкий — без солнца ничего не показывают. Именно по этой причине и нельзя было точно определить, когда, в какое время обитатели острова услышали бархатный и, как они были убеждены, прекрасный голос танкера «Калтыш».

Оба они подбежали к берегу и, всматриваясь в туманную даль, с нетерпением ожидали, когда на мелочно-белом горизонте появится силуэт судна.

Сначала они услышали плеск и шум мотора, и только через несколько минут начали проступать чуть заметные контуры танкера. Он был выкрашен в белую краску, и темные фигуры на капитанском мостике казались как бы повисшими над водой.

Послышался плеск спущенной шлюпки. Издали она напоминала черную соринку в молоке.

Васильев и Синицкий стояли по колена в воде, готовые броситься навстречу шлюпке.

Она была совсем уже близко… На носу стоял человек в кожаном пальто и приветственно размахивал фуражкой.

Глава двадцать седьмая

«ДЛЯ НИХ НЕТ НИЧЕГО НЕВОЗМОЖНОГО»

На танкере сегодня настоящий праздник. Еще бы! Есть чему радоваться. В каюте находились люди, которых вот уже несколько дней искали десятки самолетов, катеров и глиссеров. И нашли их не летчики аэроклуба, не моряки из мореходного училища, а свои же сотрудники Института нефти.

Конструктор Васильев и молодой изобретатель Синицкий стали героями дня. Каждый из команды невольно забегал хоть на минутку в кают-компанию и, приоткрыв дверь, заглядывал туда, в надежде увидеть людей, которые так счастливо вырвались из подводного плена.

Среди команды мгновенно разнеслась весть о самоотверженном поступке комсомольца Синицкого, оставшегося в подводном доме, чтобы спасти конструктора. О мужестве и находчивости капитана подводного дома, сумевшего при неожиданной катастрофе организовать спасение всех своих товарищей, было известно еще раньше.

На палубе танкера царило необычайное оживление. Радист привязывал к мачте репродуктор, матросы уже в третий раз мыли палубу.

Совсем низко пролетел самолет. Из кабины высунулась голова Саиды. Радиоглаз помощника капитана подводного дома увидел то, что не смогли увидеть в тумане простым глазом летчики аэроклуба.

Васильев знал, что аккумулятор в пластмассовой цистерне выглядел бы маленькой, почти незаметной точечкой на экране, поэтому он и разложил пластины аккумулятора на большой площади, будто сигнальное полотнище, иногда применяющееся на аэродромах для связи с самолетом. Аппараты Саиды видят везде: в воздухе, под водой и под землей!

Остров на экране был виден, как серое пятно, а на нем резко чернела буква, словно выведенная углем.

Васильев, усталый после горячей ванны, одетый в новую матросскую робу, с вполне понятным интересом наблюдал, как накрывали на стол.

Звенели бокалы из зеленого стекла. Блестели тарелки с золотой каемкой. На них лежали аппетитные ломтики хлеба с розовой хрустящей корочкой, о которой еще только вчера мечтал Синицкий.

Кстати, Синицкий стоял тут же и по привычке обломком гребенки причесывал свои влажные волосы. Глазами он искал зеркало: юноше не терпелось посмотреть, как идет к нему чужой костюм. Он уже давно не видел себя в зеркале; к тому же вполне понятно, что человеку в его возрасте всегда любопытно посмотреть на себя в новом костюме.