Леди удачи. Все пути… - Белоцерковская Марина - Страница 47

— Тут тоже горит! — и рявкнул на Блада: — Чего торчишь, как пень?! Выходи!

Блад не заставил себя упрашивать и выбежал из камеры в коридор, где уже толпились несколько заключенных и стражников. Из трех распахнутых дверей клубами валил дым. Блад быстро оглядел сборище перепуганных людей, освещенных неверными отблесками пожара и ненужных факелов. Отступив к стене, он почти скрылся в тени оконной ниши. Дождавшись, когда мимо него пробежит неосторожный караульный, Питер рванул его к себе. Стражник с размаху ударился головой о стену и без звука сполз на пол. Блад быстро стянул с него камзол, кирасу и шляпу, заткнул бесчувственному стражнику рот оторванным рукавом его собственной рубахи, а другой такой же тряпкой связал руки. После чего, аккуратно пристроив несчастного в самом темном углу, вышел на свет. Стражники, наконец-то, собрали заключенных и повели в глубь коридора.

Дойдя вместе с ними до поворота, Блад свернул к лестнице. Один из караульных окликнул его:

— Эй, ты куда?

— Доложу начальнику, — буркнул Питер и, придерживая алебарду, быстро сбежал знакомым путем вниз, не дожидаясь ответа.

Дверь во двор была заперта.

Блад быстро огляделся. Тесное помещение перед лестницей почти не оставляло места для «игр в прятки». Всё те же мощные древние стены, что и в камерах, всё так же сжатое донельзя пространство: создавалось впечатление, что ты находишься на дне огромного колодца. Один луч света, блик факела — и ты как на ладони. Хотя впрочем… Вот эта темная ниша под самыми ступенями… Блад втиснулся туда и вовремя: старинная окованная медью дверь загремела — кто-то что есть силы стучал дверным молотком. Тотчас по лестнице загрохотали сапоги, стены колодца осветились, дверь натужно заскрипела.

— Метет-то как! — хриплый голос, казалось, проник во все уголки, колодец наполнился гулким эхом. — Где комендант сэр Бакстер?

— О, он в отлучке, милорд! Должен вот-вот вернуться.

— Надеюсь, у вас все спокойно?

— М-м-м… В общем-то, да. Вот только три камеры загорелись…

— Что? Когда?!

— С полчаса назад…

Хриплый голос прорычал нечто нечленораздельное, потом снова послышался грохот сапог — уже вверх по лестнице.

Повисла тишина. Блад подождал еще несколько минут и, убедившись, что вокруг действительно никого нет, осмелился покинуть спасительную каморку. Снова подойдя к двери, он без малейшей надежды толкнул ее, но вдруг тяжелая створка подалась — вероятно в суматохе ее забыли запереть за поздним гостем.

Осторожно приоткрыв дверь, Питер оглядел двор. Там было пустынно, и лишь неподалеку от входа стояла карета, запряженная четверкой лошадей. На козлах дремал кучер, закутанный в длинный шерстяной плащ. Блад скользнул в приоткрывшийся проем и в два прыжка оказался возле кареты. Быстро оглянувшись, он легко вскочил на козлы. Неожиданно вырванный из сна кучер взмахнул руками. Он изумленно уставился на совершенно незнакомое лицо, и свет померк перед его глазами. Не прошло и минуты, как тело обездвиженного форейтора заняло ту самую укромную нишу под лестницей, где пахло мышами и дегтем, а на козлах снова возвышалась скорчившаяся в дремоте темная фигура, закутанная в плащ. И за пеленой снежинок, неутомимо штрихующих синий вечерний воздух, никто не разглядел бы острого взгляда синих глаз, лихорадочно блестящих из-под глубоко нахлобученной шляпы.

В напряженном ожидании прошло около четверти часа. На погруженном в молчание тюремном дворе не было слышно ни звука, кроме тихого шороха падающих хлопьев да скрипа снега под ногами часового на крепостной стене. Наконец послышались невнятные голоса, и из отворившейся двери вышли двое. Невысокий плотный человек в пышном парике, запахиваясь в плащ, подбитый заячьим мехом, прохрипел, продолжая начатый разговор:

— …И не забудьте отметить причины пожара. Как это могло случиться?! — в голосе сквозило возмущение.

Его собеседник только развел руками.

— Не затягивайте с докладом! Чтобы завтра же был у меня на столе! Ваше счастье, что через полчаса я должен быть у герцога! — вельможа в сердцах рванул дверцу кареты.

Та заартачилась, и провожающий бросился на помощь. Он распахнул дверцу, подобострастно поддержав вельможу под локоть. Тот раздраженно дернул рукой и полез в карету сам.

— Прошу прощения, милорд… — нерешительно протянул сопровождающий.

— В чем дело? — раздражение вельможи не убывало.

— Указ… о проверке… — проблеял его подчиненный.

— Ах ты, Пресвятая Дева! — вздохнул тот. — Проверяйте! Только быстрее!

Провожающий заглянул под сидения кареты и, поклонившись, притронулся рукой к шляпе:

— Все в порядке, сэр!

— Ну, слава тебе, Господи! А я уж подумал, что у меня в карете десяток беглых каторжников, — с издевкой произнес господин в парике и откинулся на сидение. — Вперед! — махнул он повелительно рукой.

Мнимый кучер щелкнул кнутом, и карета тронулась, увозя за пределы Ньюгетской тюрьмы вельможную персону и беглого заключенного.

Блад не чувствовал холода, погоняя лошадей. Карета давно миновала Ломбард-стрит. Страшный Брайдуэлл оставлен далеко в стороне. Вот уже заканчивается предместье. Булыжная мостовая давно сменилась грунтовой дорогой. Когда тряска стала невыносимой, пассажир наконец оторвался от своих мыслей. Недоумевая, он выглянул в оконце. Наступившая темнота скрыла окрестности, однако владелец парика хоть и с некоторым трудом, но все же разглядел, что по обеим сторонам дороги не видно каменных лондонских домов. С тревогой он убедился, что за окнами подскакивающей и кренящейся на застывших колдобинах кареты проносятся тени, напоминающие скорее кусты и деревья, чем жилища людей. Дотянувшись до оконца в передней стенке экипажа, господин заорал:

— Беннет! Что за черт?! Куда вас понесло?!!

Кучер обернулся, и вельможа с ужасом увидел незнакомое лицо. Упав на подушки, седок сжался от страха, ожидая неминуемого. И точно — карета замедлила ход, остановилась, дверца распахнулась, и человек, в которого непостижимым образом превратился старина Беннет, насмешливо спросил:

— Ну что ж, милорд, не обсудить ли нам дальнейший маршрут?

Владелец небольшого постоялого двора, носящего несколько помпезное название «Золотая корона», зевая, зашаркал к дверям. «И носит же нелегкая кого-то среди ночи! Уж дождались бы утра, что ли! Хоть Лондон и недалеко, а разбойники-то рыщут почище, чем в провинции», — горделиво подумал хозяин и с натугой отодвинул дубовую балку, заменяющую на дверях засов. В комнату, отряхивая снег с плаща, подбитого зайцем, вошел высокий человек. Его парик казался белым из-за сплошь покрывшего его снега. Вошедший оглядел внимательными синими глазами большую комнату и шагнул к очагу. Сняв плащ, бросил его на лавку. Туда же легла и шляпа с пышным плюмажем.

— Комнату до утра, ужин мне и корм коню! Он там, у коновязи.

— Комнаты у нас удобные, — трактирщик сразу признал в госте право повелевать. — Ужин, правда, остыл. Но холодная телятина тоже хороша.

— Давайте! — приезжий устало опустился на скамью. — Да не забудьте вина.

Хозяин поклонился и испарился в кухню, по пути разбудив подзатыльником поваренка.

Спустя час в комнате на втором этаже, в широкой, как йоркширские луга, постели под выцветшим от времени балдахином ночной гость мирно спал. Иногда по усталому лицу скользила улыбка, и тогда губы шептали:

— Джоанна!

Другие сны его не тревожили.

Едва рассвело, гость спустился в общую комнату, остановил хозяина, спешившего с полным подносом в руках, и, натягивая перчатки, сказал:

— Я уезжаю! Приготовьте коня!

— Как, сэр? Уже? А завтрак? Моя жена прекрасно готовит. Вы не пожалеете! — разочарованно частил трактирщик.