Любовь, как криптология (СИ) - Пивницкая Елена - Страница 14

Через два дня мне сообщили, что выписывают. Быстрые они тут: свадебный обряд — 20 сек., реабилитация — два дня. Что дальше? Похороны в конце недели?

Хорошо, что Картер оставил мне визитку, пришлось звонить и просить о помощи. А то сестра-хозяйка из вещей отдала мне только босоножки. Форменное платье разрезали еще в скорой, а мои футболку со штанами так и не принесли добрые сотрудники. Решили, что не выкарабкаюсь?

Зря я не смотрю на экран видеофона, когда принимаю вызов. С той стороны был Картер, сидел в ярко освещенном кабинете на фоне своих дипломов.

— Привет, Рок, мне звонила твоя жена, просила забрать ее из госпиталя и привести вещи.

Я даже удивился поначалу, зачем с ним Бетси связывалась, и почему она в больнице. И лишь спустя полминуты дошло, что он говорит о этой… как ее… Карине. А я-то тут причем?

— Вы сами мне ее навязали, сами с ней теперь и разбирайтесь. Флаг вам в руки и попутного ветра в спину.

На этом я посчитал разговор оконченным. А вот Картер, видимо, решил по-другому, поскольку через пару минут его соединила секретарша уже через внутриофисную связь.

— Рок, послушай. Не нужно показывать мне свой характер. Я его и так хорошо знаю. А если старик узнает о твоих закидонах, то плохо в первую очередь будет тебе.

— Картер, вы сами затеяли свою аферу, сами ее и разгребайте.

— Я здесь ни при чем! Меня просто поставили перед фактом. Ты знаешь Джеймса, когда ему что-то втемяшится, то спорить бесполезно.

— Ага, расскажи еще, как ты мне сильно сочувствуешь! — Картер аж скривился от такого предположения.

— Мы с тобой друзьями никогда не были, скорее уж наоборот. Так что не жди от меня утешения. Но старик на этот раз перегнул палку, даже я готов это признать. И речь не о том!

— А о чем тогда?

— Джеймс может еще больше обозлиться, когда узнает, что ты игнорируешь свои обязательства.

— Которые он сам на меня и навесил!

— Несомненно. Но ты знаешь его натуру, и в методах он перебирать не будет. Тебе проблем мало? Хочешь добиться, чтоб он отозвал вложенные в тебя деньги? Так для него это несложно! Только повод дай!

Как ни гадко признавать, но Картер на сей раз полностью прав. Крыть нечем. Переступать через себя тоже сложно, но лучше уж так, чем снова пустить весь проект под откос. Чувствую себя, будто глупая марионетка на веревочках: куда кукловод дернет, туда и поворачиваюсь. Когда же это закончится? Следовало бы поторопить Брэда с исследованиями…

— Что тебе нужно?

— Не мне, а твоей жене, — хмыкнул адвокат в ответ на мою гримасу, — и нужна ей какая-нибудь одежда. Карину сегодня выписывают, так что будь добр, забери ее оттуда.

— И что мне с ней делать?

— А я откуда знаю? Она твоя жена, — фыркнул Картер и быстро отключился, пока я не успел ничего сказать. Вот ведь гаденыш!

Ладно, надо ее забрать и найти, куда спихнуть побыстрее. В конечном итоге, мне самому выгодно, дабы ее видело как можно меньше людей, и чтобы дед не получил официальной причины выставить претензии. Как я убедился, от него всего можно ожидать!

Сообщив секретарю, что меня не будет до конца дня, я направился в госпиталь, заехав по пути в первый же магазин одежды.

Симпатичная продавщица в ладно сидящем костюмчике спешила навстречу, радостно и кокетливо улыбаясь, отчего становилось еще муторней. Вот с такой я бы смог жить, а по иронии судьбы еду сейчас к чучелу, которое носит мою фамилию. Поэтому на вопрос, что бы я хотел посмотреть, я почти рявкнул:

— Платье.

— К-какое? — испугалось милое создание. Рок, вот что ты за скотина такая? Напугал ни в чем не виноватую девушку.

— Да любое, — стараясь исправить ситуацию, я растянул в улыбке губы.

— А какой размер?

— Эм… ну… Где-то такой… — развел руки я, показывая приблизительные очертания того колобка. Можно подумать, мне там удалось параметры разглядеть!

— О… а цвет какой?

— Все равно.

Девушка, порывшись среди вешалок, вернулась с чем-то бледно-зеленым и объемным.

— Такое подойдет?

Может, великовато? Это уже на чехол для мини-авто изрядно смахивает. Но лучше больше, чем меньше. А то еще не влезет, что тогда? Новое покупать жирно будет.

— Подойдет. Беру.

Вправо, по направлению к операционной, на всех парах промчали каталку с полубессознательным пациентом. Влево, к лифтам, прошествовала семейка дриташей — мамочка, папочка и двое деток. Вправо, за каталкой, пробежал хирург. Все ходят, бегают, суетятся, и только я уже час сижу на скамейке у палаты и жду Картера. На мою кровать положили молодую кретянку для подготовки к операции, на руки дали справки и счета по медстраховке, и я давно должна была убраться из пропахших лекарствами стен госпиталя. Оставалась всего одна ма-аленькая проблема — больничная ночнушка, как ни странно, не предназначалась для прогулок по городу. Милая старушка-соседка одолжила свой плед, дабы я не светила задом в коридоре. Всегда знала, что люди, умеющие печь печенье с шоколадными крошками, не могут быть злыми и равнодушными. Она мне даже рецепт на листочке записала, за что я долго и упорно благодарила, хотя точно знала: у меня из любых составляющих получаются абсолютно одинаковые, черные, вонючие комочки.

Я успела погрезить о совершенной красоте Картера, пересчитать плитки пола от лифтов до операционной, лампочки на потолке, цветы в вазе, понять, что Картер самый обычный, припомнить слова детской считалочки и как правильно играть в классики, поругаться с санитаркой, которая не оценила моих талантов, и окончательно решить, что Картер редкостный урод.

Я меланхолично размышляла о славе новой законодательницы моды и о фуроре, который произведу экстремальным вырезом на спине, когда перед моей склоненной головой остановились чьи-то громадные и основательно замызганные ботинки. Не-е, Картер бы такие не надел, но обувь не двигалась с места явно на что-то намекая.

— Ба, какие люди! — вырывается у меня, когда приподнимаю башку. — Вот уж кого не ждала! Какими судьбами?

Рок возвышается надо мной с каменным лицом и, вероятно, не слишком добрыми намереньями. Выражение глаз рассмотреть не могу — на носу у него красуются зеркальные солнечные очки, в которых кривляются два моих крошечных отражения. Не темно ему в очках-то?

— Одевайся, — командует он отрывисто, швырнув в меня каким-то пакетом.

Просто верх лаконичности. Что там? Лезу в пакет. Вроде, обновки. Ладно, не буду огрызаться пока, вот переоденусь, тогда поговорим.

Я люблю зеленый. Люблю зеленые фрукты и овощи, люблю зеленые деревья и кустарники, люблю зеленую посуду с яркими оранжевыми рисунками. Даже дома и стены, выкрашенные зеленой краской, очень люблю — они успокаивают и умиротворяют. Единственное место, где я не переношу зеленый, это на своей одежде, особенно такой, бледно-зеленый, будто после тысячной стирки дешевым токсичным порошком. Я в таком цвете напоминаю больную дельтийской лихорадкой на последней стадии. Но это еще не самое худшее!

Возможно, мой муж слепой? Или у него шутки такие идиотские? Или он просто дебил тупорылый?

Вырез платья на груди получился очаровательно фривольным, талия разместилась там, где у меня начинаются ноги, а подол, который по задумке модельера должен чуть приоткрывать колена, достигал самых пяток. В ширину же я могла обмотаться в чудо дизайнерской мысли раза два, и еще осталось бы.

Из зеркала на меня смотрела бледная и замученная жизнью бомжиха в тряпках с ближайшего пункта помощи бедным и обездоленным. Очень бедным и очень обездоленным!

Я его убью. Изощренно и жестоко. Привяжу к стулу и заставлю смотреть все серии «Бедной Марианны». Все 50 сезонов или сколько их там! Без рекламных пауз и перерывов на сон и еду!

— Ты собираешься выходить? — дверь туалета задрожала под сильным ударом.

— Нет. Я решила тут удавиться. Хоть на весь город не опозорюсь! — озадаченное молчание с той стороны.

— А… Ну, как хочешь… мне же лучше, — вот скотина, а! Не дождется! Резко распахиваю дверь и вылетаю в палату. Пусть ему будет стыдно, а я буду идти рядом и всем видом показывать, что мы вместе. Это меня здесь никто не знает, а он вполне может знакомых встретить!