Золотая паутина - Барабашов Валерий Михайлович - Страница 51

Мысли Валентины путались, потом выстраивались в четкий логический ряд и снова путались. Чтобы избавиться от навязчивых, изнуряющих размышлений, Валентина включила телевизор, посидела несколько минут у экрана, ничего не видя и не слыша, и вскоре бросила это пустое занятие, пошла на кухню, решив, что приготовление ужина ее больше отвлечет.

Было уже темно, когда наконец явился Анатолий. Она пошла ему навстречу, вытирая на ходу руки, смотрела, как он раздевается, умывается. Спросила как бы между прочим: где был? Он ответил неохотно: мол, задержался на службе. Но она не поверила: от мужа попахивало вином. Значит, что-то случилось, не иначе.

От ужина Анатолий отказался, ушел в гостиную, где по-прежнему одиноко работал телевизор, сел на диван. Но по лицу его было видно, что передачу он не смотрит, думает о своем. «Настучал в милицию, а теперь мается, — предположила она. — Ишь пригорюнился».

Валентина села рядом с мужем, спросила ровно:

— Что-то случилось, Толя? Ты что-то квелый… А?

Он, не отрывая взгляда от телевизора, пожал плечами:

— Да что теперь еще может случиться? Теперь конец один. Это уж как пить дать.

Валентина внимательно посмотрела на него: к чему бы эти его слова? Что он имеет в виду? Она стала тормошить его вопросами, требовать пояснений, но Анатолий ответил односложно: «Да так я…» И замкнулся.

Ей вдруг пришла в голову мысль: а не ходил ли он в прежнюю свою семью? Спросила осторожно, и оказалось — попала в точку.

— Ну, был, — ответил Анатолий неохотно. — Что же мне, и дочерей своих увидеть нельзя?!

— Да нет, почему же, — в тон ему сказала Валентина, и от души у нее малость отлегло. Все-таки мысли его заняты, оказывается, не стукачеством. С одной стороны, это хорошо. А с другой… Нет-нет, поговорить об этом надо. Если он так переживает по поводу встреч с прошлой семьей, то рано или поздно может прийти к мысли, что их брак был ошибкой, и не лучше ли…

— Толя, — притворно-ласково сказала она. — Ну зачем ты так мучаешь себя? Девчонкам своим алименты аккуратно платишь, заботишься о них, а ходить к ним, я считаю, не нужно. Это и тебе плохо, и им. Поверь мне, как женщине. Я бы, к примеру, не разрешила бывшему мужу навещать детей, это их травмирует. Да и на тебе лица нету.

— Лицо я свое давно потерял, — усмехнулся Анатолий. — Потому и сказал, что конец один.

— Ох-ох-ох! — игриво придвинулась к нему Валентина. — Нагнал на себя страху. Люди и не с такими проблемами живут. А вообще, муженек, мне неприятно, что ты туда ходишь, имей это в виду.

— Мало ли, что мне неприятно, — буркнул он и лег на диван, закрыл глаза, давая этим понять, что говорить больше ни о чем не хочет. Но Валентина все же спросила его:

— Толя, как ты думаешь, почему это милиция снова на нашем заводе рыщет? Тот же Воловод, помнишь?

— Им деньги за это платят, — не открывая глаз, ответил Анатолий и отвернулся к стене.

«Ладно, пусть спит, — решила Валентина. — Кажется, Толька к этому визиту никакого отношения не имеет. Ну и слава богу. Но я еще поговорю с ним завтра».

Глава восемнадцатая

Около месяца никаких известий у чекистов о Криушине не было. Русанов стал было волноваться и переживать: как же так? Действительно, ведь человек не иголка в стогу сена, а вот поди ж ты! Куда ни запрашивало Придонское управление КГБ, ответ стереотипный: не значится, не проживает, сведений не имеем…

Наконец пз Москвы пришло обнадеживающее сообщение:

«Двойники, разумеется, встречаются в жизни, — размышлял Русанов над телеграммой. — Хотя и не так уж часто. Не исключено, что этот самый Калошин никогда и не слышал о Криушине, тем более он это и сказал. Но проверить парня все-таки надо. Что-то здесь много совпадений: Калошин — из Придонска, фотографии идентичны, одинаковый год рождения, совпадают специальности… Странно».

В этот же день Виктор Иванович побывал в следственном изоляторе, у Мамедова, спросил его: слышал ли он когда-нибудь о Калошине Евгении Ивановиче? Лже-Рамиз долго и добросовестно думал, потом сказал Русанову со всей решительностью, что такого человека не знает. Ответ показался Русанову убедительным и искренним, тем более что в интересах Мамедова, впрочем, как и каждого правонарушителя, было говорить искренне и помогать следствию.

Посоветовавшись с генералом, Виктор Иванович вечерним поездом отправил в Москву опергруппу — Коняхина и Кубасова, наказав им разобраться там, на месте, в деталях и сразу же позвонить. Он ждал звонка из столицы дня через три-четыре, но уже на следующий день, в полдень, на его столе зазвонил телефон и взволнованный голос Коняхина сказал:

— Виктор Иванович, Калошин погиб!

— Как?! Когда? При каких обстоятельствах?

— Все здесь, на его работе, считают, что произошел несчастный случай. И это похоже на правду. Калошин вошел в трансформаторную будку… Да-да, вот Кубасов подсказывает — обычная профилактическая работа. В будке — шесть тысяч вольт…

— А как он чувствовал себя накануне? Вы поговорили с кем-нибудь из его товарищей по работе?

— Да, конечно, Виктор Иванович. Рыжов, это его сосед по общежитской комнате, сказал, что последние дни Женя Калошин был чем-то расстроен. Потом сказал, что его вызывали в милицию, что-то спрашивали. Что именно — он не сказал. Я думаю, Виктор Иванович, это по нашему запросу.

— Да, скорее всего, — согласился Руеанов. — Дальше.

— Ну вот, в таком состоянии ходил на работу.

— Так, это эмоции, Валера. Факты! Личность соответствует документам?

— Нет. Калошин жил по поддельному паспорту. То есть паспорт нормальный, Виктор Иванович, но в его вещах нашлись другие документы, очень тщательно спрятанные.

— Паспорт где выдавался?

— У нас, в Придонске. Но подпись паспортистки, Виктор Иванович, неразборчива. Уж мы тут с Кубасовым смотрели-смотрели…

— Ничего, разберемся. Возвращайтесь. Оформите все необходимые документы. Важно пояснение Рыжова, а особенно то, как вел себя Калошин в милиции, когда его вызвали и спросили. Вы, в свою очередь, расспросите там милицию поподробнее. Они могли не обратить внимания на обычные вещи, а для нас они важны. Опознание трупа произведено?

— Да. Все как полагается, Виктор Иванович. Прилетела самолетом сестра Калошина, мы ей показали кое-какие документы, найденные в общежитии, два ее письма. В них — деталь: на конверте имя «Евгению Калошину», а в тексте она называет его подлинным именем — Эдиком.

— Значит, как мы и предполагали…

— Да, это Криушин, Виктор Иванович. Сестра, Эльза, сразу призналась, что брат ее сменил паспорт. Почему и как, она этого не знает. Он сказал ей — надо. Дружки, мол, нехорошие в жизни встретились, дела нечистые вместе делали. А теперь…

— Она знает что-нибудь о золоте?

— Говорит, что нет, не знает. Жили они в разных городах, переписывались изредка, у каждого своя дорога.

— Откуда она прилетела в Москву?

— Из Нижнего Тагила.

— Теперь попятно, как родилась версия о «женитьбе». Хорошо. Завершайте там дела и возвращайтесь.

Русанов попрощался с Коняхиным, положил трубку, закурил. Досадливо думал о том, что оборвалась ниточка, связывающая Криушина с остальными преступниками, и дальнейшее расследование усложнится. Сейчас даже не важно, что именно случилось с Криушиным — действительно ли несчастный случай, нарушение техники безопасности, или самоубийство. Важно, что нет самого Криушина…

Нет, заподозрить Криушина в самоубийстве — мало оснований. Да, вызвали в милицию, да, забеспокоился, переживал… Мог предположить, скорее всего и предположил, что ищут его, но сразу же накладывать на себя руки? Вероятнее всего, что несчастный случай произошел именно из-за его душевных переживаний: думал о постороннем, забыл, что включен рубильник, коснулся фазы…