Золотая паутина - Барабашов Валерий Михайлович - Страница 38

— Ну как, — начал рассказ таксист. — Перед маем было дело. Это я точно помню. Числа двадцать седьмого или двадцать восьмого апреля. Сел ко мне в машину то ли грузин, то ли азербайджанец, я их не могу различить. Попросил отвезти к шинному заводу…

— А где он сел? — быстро спросил Кубасов.

— В центре, у кафе «Гриль». Вот. Довез я его…

— Непосредственно к шинному заводу? — перебил Коняхин.

— Нет, не доезжая. Он назвал адрес, номер дома на Проезжей улице, я там и остановился. В этом доме молочный магазин еще.

— Ну-ну. Дальше.

— А дальше… Он когда расплачивался, спросил: «Маладой человек, золотишком не интересуетесь?» — и показал «сигаретку». Я говорю: да то ли это золото, то ли… Он засмеялся, во рту у него тоже золота полно, блестит. Если, говорит, интересуетесь, то можно к ювелиру. У меня деньги как раз с собой были, я хотел покрышки у одного нашего шофера купить, ну, думаю, возьму «сигарету», жена говорила про инфляцию…

— Слава, а ты случайно не поинтересовался, откуда у него этот слиток? — спросил Кубасов.

— Да поинтересовался, но…

— А как конкретно был задан вопрос?

— Я сказал: какая красивая «сигарета»! Сам, что ли, делаешь? Он и говорит: ага, из старых золотых часов.

— Ну, это он тебе соврал, Слава, — подал реплику Коняхин. — Золото высокой пробы, техническое. Не из часов.

— Ну я этого не знаю.

— Потом вы встречались еще?

— Да. Один или два раза. — Славик беспокойно мял берет, так же беспокойно жили под невысоким его, в прыщах, лбом светлые глаза: «Вот вляпался, говорили они, дернул меня черт…»

— А смысл вашей новой встречи был какой?

— Ну как же! Он попросил меня продать слиток, у нас в таксопарке. Я его и предлагал нашим ребятам, а кто-то из них вам стукнул. — Славик вздохнул. — Зря, между прочим. Я бы и сам, если б догадался…

— А где и как вы встречались с этим человеком? — настойчиво продолжал спрашивать Коняхин.

— Да как. Рамиз знает номер моей машины… Поднимает руку, садится. Все обычно.

— А имя — Рамиз… Это точное, его?

— Он так назвался. А я запомнил, необычное оно. У нас все Сашки да Володи, а тут Рамиз.

Славик поскреб пятерней в стриженом затылке, мотнул головой, как бы прогоняя прочь сомнения — нет, имя он помнил твердо. Они, чекисты и шофер, сидели в углу бокса, возле бочки с песком, мирно беседовали.

— Значит, Рамиз говорил, что золото из лома часов? — уточнил Кубасов.

— Да. Я, говорит, скупаю корпуса по сорок — пятьдесят рублей за штуку. У знакомых или у тех, кому не хочется стоять в очереди в магазине, на скупке. Ну, еще у часовщиков. Те продают подороже, но Рамиз не внакладе, хлопоты окупаются.

— Ну а ты? — прямо спросил Коняхин. — Зачем брался сбывать слиток?

Таксист опустил голову.

— Ну как же… Рамиз мне процент обещал. Сказал: с каждого грамма — тебе пятерка. Выгодно.

— Понятно. Но разве вы с Ремизом не обменялись телефонами?

— Я же сказал. — Безруких не смог скрыть раздражения. — Он сам ко мне в машину садился, ждал видно. Телефона не давал. Сказал, что никаких телефонов, сам тебя найду. И чего вы, ребята, накручиваете? Что тут особенного? Ну, хотел я слиток купить…

— Мы тебе не «ребята», Безруких, — ровно сказал Кубасов. — Разговор наш вполне официальный. И говорим мы с тобой о нарушении правил о валютных операциях. Дело государственное, в уголовном порядке наказуемое. Статья есть. От трех до восьми лет.

— До восьми?! — переспросил Славик, и его изумлению не было границ. — Мама, роди меня обратно!… Какой же я валютчик?! Попросили продать, за плату, я и того… Без «навара» какой смысл за такое дело браться? Цены вон как подскочили! Мясо на рынке — не подступишься. И деньги менять собираются, все об этом говорят.

— Слава, что ты тут перед нами ваньку валяешь? — строго спросил Коняхин. — Ты ведь знал, что собирался покупать? И другим водителям об этом говорил.

— Конечно знал. Мы и к ювелиру ездили.

— Вот. И за посредничество в сбыте золота брался. Разве из технического, чистого золота делают корпуса часов? Трудно понять?

— Парни, ну… я это потом смекнул, — честпо признался Славик. — Сообразил, что нечисто тут что-то. Но Ремизу этому я поверил, что он из часов «сигареты» отливает. Каждый сейчас свой бизнес делает. А сразу капать в милицию или вам… с какой стати? Хотел купить, а потом передумал. Лучше, думаю, кому-нибудь предложу. Ну его, этого Рамиза, к лешему. Мне и шофер один сказал: Славик, не связывайся с золотом, это вещь поганая, не ищи приключений на свою задницу. Лучше чаевые с пассажиров брать.

Все трое помолчали. Гараж жил между тем своей жизнью: мимо бокса проскакивали «Волги» с желтыми гребешками на крыше, потрепанные «Москвичи», репродуктор на стене в который уже раз требовательным женским голосом объявлял, чтобы «водитель рафика Коровин немедленно зашел к диспетчеру», в соседнем боксе вспыхивала ярко-синим огнем электросварка, визжала пневмодрель…

— Слава, помоги нам познакомиться с Рамизом, — попросил Коняхин. — Это очень нужно.

Безруких пожал покатыми, мясистыми плечами, шевельнулась на них промасленная черная роба.

— Да я понимаю, — сказал он глуховатым и заметно уже успокоившимся голосом. — Зря вы бы ко мне не пришли. Но честное слово, парни, я не знаю, как его найти. Живет он, наверное, в Придонске, раз я его встречаю… Но, может быть, он в гостинице где-нибудь, приезжий? Вы бы поискали. Я его узнаю, если увижу… А меня что — посадите? Но я ведь не знал, что золото ворованное или какое оно там есть! Сказали мне, я поверил. Рамизу хотел помочь, да. Чего, думаю, от сотни-другой отказываться?! Деньга на дороге не валяются и всем нужны…

— Ты должен был заявить, — прервал таксиста Кубасов. — Не маленький, на границе служил.

— Вы и об этом знаете? — изумился Безруких. — Но хорошо — как заявить? На самого себя, что ли?! Мол, хотел купить золотую «сигаретку», сажайте, да?… Я потом подумал: хорошо, что не приходит Рамиз, гора с плеч.

— Ладно, Слава, ты думай впредь, — миролюбиво проговорил Коняхин. — Мы — не суд, как быть с тобой дальше — видно будет. Но запомни: чистосердечные признания твои и помощь следствию, конечно, учитываются.

— Да понял я, парни! — Славик зачем-то приглушил голос, заговорщицки оглянулся. — И если б знал, что вы интересуетесь этим Ремизом… А где он золото берет, я, честное слово, не знаю!

Коняхин с Кубасовым переглянулись — разговор нужно было кончать, ничего нового сегодня они уже не узнают.

Чекисты поднялись, встал и Безруких.

— Ты вот что, Слава, — попросил Коляхин. — Если явится Рамиз, скажи ему, что есть человек, который хочет купить «сигареты».

Славик замотал головой.

— Ладно, понял. Позвоню, если что. Я теперь и сам буду приглядываться в городе, может Рамиза где и увижу. Целыми днями мотаюсь, иногда и мелькнет знакомое лицо, а память у меня на лица хорошая, парни. Вы правильно говорите, на границе служил. Ох дурак я, вляпался в какую кашу, а! Деньгами соблазнился, прямо скажу. Женился недавно, деньги нужны… Парни, а вы замолвите за меня словечко, а? Я ж не знал, по глупости вляпался.

— Ладно, Слава, мы тебе все сказали, — кончил Коняхин тягостный этот разговор. — Ждем звонка. Вот телефон, — и подал таксисту клочок бумажки со своей фамилией.

Славик бережно, кончиками пальцев, взял бумажку, скользнул по ней глазами.

— Я обязательно, парни! Я этого Рамиза сам теперь искать буду! Ишь какую свинью мне подсунул с этими «сигаретами»!

Чекисты попрощались с таксистом, пошли к выходу.

— Как думаешь, Володя, позвонит он? — спросилКоняхин.

— Думаю, да, — кивнул Кубасов. — В его положении надо звонить.

…Безруких не позвонил, а недели через две заехал в управление госбезопасности, оставил у дежурного записку;

«Коняхину. Кто-нибудь один, парни. Завтра в двенадцать у магазина «Океан».

Славик».