Микробы хорошие и плохие. Наше здоровье и выживание в мире бактерий. - Сакс Джессика Снайдер - Страница 44

За последние тридцать лет многие десятки исследований подтвердили, что подобная постоянная диета из антибиотиков приводит к формированию высокоустойчивой микрофлоры в пищеварительном тракте и на коже животных, а также в воздухе, почве и грунтовых водах на фермах и в их окрестностях. Анализы мяса и яиц, поступающих на продажу в супермаркеты, показывают, что по крайней мере некоторая часть этой устойчивой к антибиотикам микрофлоры оказывается в полиэтиленовых упаковках вместе с мясом, которое мы покупаем, а также внутри яиц, попадая туда еще до формирования скорлупы). Оттуда даже при самой аккуратной готовке немного невидимых микроорганизмов неизбежно попадает на различные поверхности на кухне, а время от времени и на обеденный стол — в непрожаренных котлетах, отбивных или омлете.

Каждый год от 3 до 4 миллионов американцев обращайся к врачам или попадают в больницы с бактериальными пищевыми отравлениями, вызываемыми сальмонеллами и кампилобактерами — самыми обычными возбудителями подобных расстройств. Еще большему числу людей приходится провести один или два неприятных дня поблизости от туалета, пока расстройство не пройдет само собой. Β особо тяжелых случаях, когда бактерии распространяются за пределы кишечника, эффективные антибиотики могут спасти человека от серьезного повреждения органов или смерти и обеспечить полное выздоровление. Но за последние два десятилетия вначале животные, а затем и люди все чаще стали заражаться сальмонеллам и кампилобактерами, устойчивыми ко многим антибиотикам одновременно.

“Сальмонеллы — это само по себе плохо. Но сальмонеллы, устойчивые к антибиотикам, еще хуже”, — говорит эпидемиолог из ЦКЗ Том Чиллер, обеспечивающий связь этого ведомства с Национальной системой мониторинга устойчивости к антибиотикам, организованной совместно Министерством сельского хозяйства США и ветеринарным подразделением Управления пищевых продуктов и медикаментов. Чиллер сообщает, что за девяностые годы частота тяжелых случаев сальмонеллеза, вызываемого бактериями, устойчивыми ко многим антибиотикам, резко подскочила, достигнув пика в 2000 году, когда такие случаи составили около 40 % от всех случаев этого заболевания. С тех пор рост заболеваемости сконцентрировался на самых устойчивых к антибиотикам штаммах, неуязвимых для девяти и более некогда эффективных средств. Причем эти супермикробы оказываются еще опаснее из-за загадочной тенденции к большей инвазивности, повреждению органов и повышенной частоте летальных исходов, даже в тех случаях, когда врачи применяют по-прежнему эффективные антибиотики.

“Самая серьезная проблема, — продолжает Чиллер, — состоит в том, что мы наблюдаем рост устойчивости к нашим главным антибиотикам — к двум основным классам препаратов, которые любой врач станет использовать против этих инфекций”. Один из этих классов — фторхинолоны, такие как ципрофлоксацин, другой — цефалоспорины. Если они не сталкиваются с устойчивостью, ципрофлоксацин и другие “флоксацины” позволяют намного быстрее любых других препаратов справиться с тяжелыми формами сальмонеллеза и заражений кампилобактерами. Однако для лечения детей врачи по умолчанию выбирают цефалоспорины, принимая во внимание токсичность фторхинолонов, особенно для растущих костей, связок и нервной системы.

“Ни одному врачу не пожелаешь столкнуться с такой устойчивостью у пациента, находящегося в критическом состоянии”, — добавляет Чиллер. Призывы принять меры на государственном уровне зазвучали громче в 2003 году, когда результаты мониторинга показали, что устойчивость к ципрофлоксацину у всех кампилобактеров, которыми загрязнены попадающие на полки супермаркетов курятина и яйца, подскочила примерно до 15 %. В итоге в 2005 году Управление пищевых продуктов и медикаментов наложило запрет на использование энрофлоксацина (ветеринарного аналога ципрофлоксацима) на птицеводческих фермах. Эта мера, ставшая первым в истории США запретом на применение в животноводстве ранее разрешенного антибиотика, ознаменовала переломный момент в то разгорающейся, то затухающей кампании против сомнительной практики использования американскими животноводами антибиотиков из тех же семейств, которые активно применяются для лечения и профилактики человеческих заболеваний.

Еще большее беспокойство вызывает подозрение, что огромный объем антибиотиков, скармливаемых сельскохозяйственным животным, поддерживает работу канала, по которому гены устойчивости поступают из их микрофлоры в нашу. Приходится предположить, говорит Чиллер, что на каждую сальмонеллу или кампилобактера, от которых кто-то заболевает, приходятся сотни миллионов в норме безвредных бактерий, таких как энтерококки или энтеробактеры, постоянно поступающих с животноводческих ферм к нам в тарелки. “Им не обязательно вызывать у нас заболевания, чтобы обмениваться у нас в кишечнике генами с другими бактериями”.

Но хотя логика и косвенные доказательства и подтверждают реальность этого сценария, животноводы и представители фармацевтической промышленности с давних пор подчеркивают, что никому ни разу не удалось достоверно отследить передачу генов устойчивости от бактерии из коровы, курицы или свиньи возбудителю человеческих заболеваний иначе как в искусственных условиях лабораторной пробирки. “Кто скажет, что на самом деле не может быть наоборот, что огромное количество противомикробных препаратов, принимаемых людьми, не способствует выработке устойчивости у животных?” — спрашивает ветеринар Ричард Карневале, вице-президент по научным вопросам Института здоровья животных. Карневале указывает на результаты исследований, проведенных в Университете Лома-Линда и показавших, что в организме у людей, которые питаются мясом, не больше устойчивых к антибиотикам микробов, чем у вегетарианцев (хотя испытуемые-вегетарианцы, участвовавшие в этом исследовании, потребляли как яйца, так и молоко). Он также отмечает, что другие ученые продемонстрировали высокий уровень устойчивости к антибиотикам у бактерий, загрязняющие мясо, снабженное ярлыком “выращено без антибиотиков”. “Устойчивых микробов можно найти даже в оленьи* экскрементах, собранных в чаще леса”.

Фактор, который исследователи еще только начинают рассматривать и который может объяснить некоторые из этих явных аномалий, связан с тем, что происходит с тоннами антибиотиков, ежегодно выходящими из сельскохозяйственных животных с экскрементами, говорит Чиллер. Например, было показано, что из стока животноводческих ферм антибиотики попадают в грунтовые воды и в реки. Кроме того, добавляет он, предполагать, что достоверно отслеженный резкий рост встречаемости устойчивых бактерий на полках супермаркетов связан с их переходом от людей к животным, а не наоборот, просто нелогично. “Насколько мне известно, животных людьми никто не кормит”, — говорит он.

Результаты нескольких исследований дают убедительные косвенные свидетельства передачи устойчивости к антибиотикам от сельскохозяйственных животных людям. Например, осенью и зимой 1999 и 2000 года эпидемиологи исследовали вспышку высокоустойчивой инфекции мочевых путей среди студенток Калифорнийского университета в Беркли. ДНК-дактилоскопия показала, что возбудители этой инфекции происходили от одного клона, то есть уникального подштамма, кишечной палочки. Эти данные убедили исследователей, что все возбудители распространились из какого-то одного источника. Поскольку некоторые из пациенток жили в одной комнате или вообще были знакомы друг с другом, ученые сделали вывод, что источником этой инфекции была зараженная пища. Когда они выяснили, что тот же самый клон кишечной палочки вызвал вспышки подобной инфекции в Мичигане и Миннесоте в промежуток с 1996 по 1999 год, они поняли: хотя источник загрязнения не удалось выявить, он скорее всего был связан с кишечной палочкой крупного рогатого скота, распространившейся вместе с развозимой по всей стране говядиной.

По иронии судьбы, одно из самых убедительных свидетельств передачи опасных генов устойчивости от сельскохозяйственных животных людям было получено благодаря провалу ранних попыток ограничить применение антибиотиков в европейском животноводстве. Еще в шестидесятых годах британские врачи требовали от правительства провести расследование роли антибиотиков, используемых в животноводстве, в возрастающей устойчивости к антибиотикам сальмонелл и кампилобактеров, вызывающих инфекции, с которыми сталкивались поликлиники и больницы Великобритании. Результатом этих усилий стал доклад комиссии Суонна от 1969 года, где была показана отчетливая корреляция между использованием усиливающих рост антибиотиков и повышением концентрации устойчивых к антибиотикам бактерий в организмах забитых животных, а также историческим повышением заболеваемости людей устойчивым к антибиотикам сальмонеллезом. В ответ на этот отчет британское правительство запретило использование в малых дозах (“в питательных целях”) в сельском хозяйстве любых классов антибиотиков, в то время применяемых для профилактики и лечения человеческих заболеваний. Большинство стран Западной Европы последовали примеру Великобритании, заботясь о сохранении эффективности применяемых в медицине антибиотиков.