Мату-Гросу - Смит Антони - Страница 25

Помимо наличия новых видов оказалось, что некоторые осы в районе базового лагеря сооружают гнезда необычной архитектуры, например, осы, делающие соты из двух разных комплектов ячеек, расположенных тыльной стороной один к другому (что характерно только для семейства Vespidae), или осы того же рода, но другого вида, которые делают соты из концентрических цилиндрических ячеек (что также уникально). Встречались также гнезда нескольких других более сложных типов, что позволило дополнить сведения об известных видах, гнезда которых не были описаны. Все это весьма важно, поскольку при классификации ос всегда значительную роль играла архитектура гнезда.

У южноафриканских ос общества различаются очень мало, гораздо меньше, чем у европейских. Обычно, для того чтобы отличить царицу от рабочих ос, приходится их препарировать с целью исследования строения яичников. Оуэн Ричардс проделал в базовом лагере около десяти тысяч подобных операций и пришел к следующим выводам:

«У этих ос в гнезде обычно бывает не одна царица, причем очень мало известно о вариациях числа цариц у разных видов. Мы установили, что у небольшой, но все же существенной части этих видов наблюдаются значительные различия между царицей и рабочей осой. Различия внутреннего строения у разных обществ, даже малые, свидетельствуют о том, что личинки получают разный уход, причем в первом приближении можно считать, что к пище может добавляться некоторый секрет желез.

Во время исследований в Мату-Гросу я открыл четвертую разновидность желез у ос. У царицы они выделяют поясок темного липкого секрета, а у рабочих ос этого нет. В других случаях осы обоих обществ имели такие железы, но их выделения были обильными и окрашенными только у царицы. У нескольких видов по этой железе распознавали царицу и рабочих ос без исследования яичников. Все эти выводы весьма предварительны: даже использование термина „железа“ следует рассматривать как предположительное. Ее функция совершенно неизвестна, но, поскольку она различна у разных обществ, очевидно, следует полагать, что она или выделяет какую-то „царскую субстанцию“, или же, возможно, служит для распознавания общества».

Привязанность Билла Гэмилтона к своей работе была поистине беспредельной. Он совал руку в разные ямы, чтобы установить, кто там находится. Он всегда первым хватал змею, стоило ей только заползти в лагерь. В детстве Билл в каком-то эксперименте потерял на одном пальце фалангу, что весьма соответствовало его пристрастию к открытиям. Я лично видел, как он первым принялся за работу, когда кто-то сообщил о метровом гнезде ос, висящем на дереве на высоте метров тридцати. Я собирался позабавиться над этим, ибо меня сильно заинтриговало, каким образом будет решена столь сложная задача.

Билл Гэмилтон в качестве «сложного» инструмента выбрал топор. Лезвие топора глубоко врубалось в дерево, и темные кучки ос вылетали из выходного отверстия, подобно парашютистам, прыгающим с самолета повзводно. В нескольких метрах ниже гнезда (но все еще высоко над нами) эти кучки рассеивались на отдельных насекомых, и все они принимались летать в горизонтальной плоскости, находящейся примерно на уровне гнезда. Тем временем рубка дерева продолжалась, и лесоруба, как ни странно, осы не трогали, хотя невероятное множество их летало около своего дома, свисающего в виде пагоды. Поведение ос, которые искали причину беспокойства только в горизонтальной плоскости, позволило нам сделать надлежащий вывод. Наше положение станет безвыходным, как только Билл закончит свою работу и все дерево рухнет вместе с гудящим роем на землю. Поэтому мы немедленно обратились в бегство, как только дерево со стоном, подобно раненому гиганту, упало на землю, а усталый лесоруб созерцал дело своих рук. Затем он подошел к гнезду, чтобы исследовать его и собрать ос. Вскоре, сияя от счастья, он присоединился к нам, успешно раздобыв экземпляры Polybia liliacea, причем у него в волосах еще продолжало раздаваться тонкое жужжание представителей этого вида. При этом он скромно признался: «Да, меня, конечно, пожалили».

В своем отчете Билл писал:

«Исходя из моих взглядов на эволюцию, исключительная преданность общественных рабочих насекомых благосостоянию своей колонии должна основываться на близком родстве всех членов колонии, а также на том, в какой мере они физически приспособлены к конкретной общественной роли в результате их обработки на стадии личинок. Исходя из этого, можно понять колонию с одной царицей, представляющей одну большую семью. Это гораздо понятнее, чем случай наличия нескольких цариц. Система родства у вида с несколькими царицами фактически весьма сходна со структурой людских поселений, где колонии соответствуют деревням или племенам.

Здесь остается еще очень много загадок. Некоторые рабочие осы заинтересованы сами в откладывании яичек, вместо того чтобы помогать царице, которую можно считать более пригодной и подходящей для выполнения этой функции. Другие же рабочие осы определенно не лишены альтруизма, как это немедленно станет ясно любому, кто вмешается в жизнь многонаселенной колонии. У многих видов имеются рабочие, которые жертвуют своей жизнью подобно пчелам, когда они жалят, оставляя зазубренное жало вместе с большей частью своих внутренностей. Что касается наличия подобного жала и решимости его использовать, то у этих бразильских видов рабочие осы более верны выполнению своих обязанностей, чем моногамные английские осы, которые, как хорошо известно, придерживаются тактики „поразить и убежать“. Это заставляет задуматься над тем, каким образом естественный отбор распространяет гены, которые обусловливают столь самоубийственные привычки. Если рабочие осы все же откладывают яйца, то почему они соглашаются откладывать их меньше царицы? Сколько же они фактически откладывают? Возможно ли, чтобы неизвестные обычаи родственного спаривания у этих ос поддерживали высокий общий уровень родства внутри колонии, несмотря на кажущееся отсутствие родства в одном или двух предыдущих поколениях?»

Осы определяли всю жизнь Билла Гэмилтона в базовом лагере, точно так же как жизнь базового лагеря теперь решительно влияла на характер его отчета.

«Однажды Таитуба подарил мне сферическое глиняное гнездо ос Polybia emaciata, которое, по его словам, он нашел покинутым. Таким оно и казалось, даже если его потрясти. Однако, когда я, по предложению Таитубы, тихонько свистнул у входа в гнездо, внутри раздалось неистовое жужжание, и осы высыпали наружу, как мякина из молотилки, к великому удовольствию стоящих вокруг.

…Я безуспешно пытался отловить мой стандартный комплект для коллекции из пяти ос, бросая в гнездо палку с некоторого расстояния. Потерпев неудачу, я взял кусок ваты, вытер им у себя под мышкой, чтобы он имел запах пота, и поднес его на длинной палке к гнезду. Вата немедленно почернела от яростно впившихся ос, которые не отпускали ее и тогда, когда я бросил вату в сетку.

…Вообще муравьи смертельные враги ос, и у последних, кажется, нет от них никакой защиты. Глиняное гнездо со входом в виде вертикальной щели (осы Polybia singularis), которое я принес в лагерь для наблюдений, только начало возобновлять свою жизнедеятельность и обзаводиться жильцами, как было атаковано и полностью очищено муравьями-солдатами меньше чем за два часа. Муравьи вытащили беспомощных нимф и личинки и образовали свой знаменитый живой ковер из тел, для того чтобы сделать гладкую дорогу для носильщиков добычи на их пути к стволу дерева».

Жена Билла, Кристина, находилась в лагере вместе с ним. Ее привязанность к осам была большой, и число полученных ею укусов — не менее значительным. Однажды, после тяжелой схватка с осами Stelopolybia testacea, которые могут выпускать струю яда, Билл и Кристина сфотографировали друг друга. У него безобразно распухла губа, а ее практически не было видно за опухолями вокруг глаз. Ос S. testacea удалось успешно собрать, но яд, выпущенный ими на ее лицо, оставил свои вредоносные следы.

Рядовой европеец, привыкший считать, что все пчелы и осы будут жалить при малейшей возможности и, несомненно, так и поступят, если их жилища начнут исследовать без надлежащей подготовки, поразится, узнав, что в Бразилии многие пчелы и осы вообще не имеют жала. В то же время сами бразильцы были недавно ошеломлены внезапным вторжением в их страну какой-то бешеной разновидности медоносных пчел. Рои европейских пчел были привезены в Новый Свет, вероятно, вскоре после прибытия первых европейцев, и эти насекомые хорошо известны своим мирным характером. У дикой разновидности этих пчел можно было даже без особых опасений забирать мед, но эти пчелы не могли расселиться на значительной территории материковой Бразилии.