Мату-Гросу - Смит Антони - Страница 21

Примечательно, что в Бразилии все еще существует много индийских племен, которые, по всей вероятности, столь же далеки от белого человека, как далеки были, скажем, ирокезы во времена колонизации Вирджинии. Конечно, первым здесь помогали джунгли, а также то обстоятельство, что Бразилия меньше стремилась в глубь страны, и тем не менее кажется невероятным существование здесь племен, которые не разговаривали ни с одним пришельцем даже спустя четыреста семьдесят лет после их высадки на берегах Южной Атлантики. Все они могли знать о вторжении, могли слышать рассказы о нем, наблюдать самолеты, но все слышанное и виденное ими не заставило их перестать скрываться. Братья Вилас-Боас, ставшие теперь общепризнанными специалистами по контакту с новыми племенами, полагают, что они могут создать хорошие условия любым вновь прибывшим индейцам. Они могут разместить их в Парке, сделать им как можно скорее прививки, предохранить от ненужных и неблагоприятных контактов и попытаться ослабить неизбежное потрясение от контакта с цивилизацией.

Даже когда в подобных случаях все складывается хорошо, проблема последующего контроля ничуть не упрощается. Многие годы индейцы тшикао преследовали миролюбивых гончаров племени ваура. Когда оба племени поселились в Парке, тшикао во многом утратили свое главное оборонительное оружие, а именно недоверие к другим. Рассказывают, что однажды ночью индейцы ваура прокрались в деревню тшикао и выпустили стрелы в их хижины как раз на той высоте, на которой мужчины спят в своих гамаках. (Женщины спят в несколько ниже подвешенных гамаках.) Эта месть, наряду с другими причинами, сильно опустошила племя тшикао, и, когда в 1967 году всех индейцев этого племени окончательно поселили вместе в Парке, их оставалось всего пятьдесят семь. Через год их стало лишь пятьдесят три. Как и в случае уменьшающейся численности какой-либо редкой разновидности животных, требуется какое-то минимальное количество людей для того, чтобы данная группа выжила. Когда же ее численность опустится ниже некоторого уровня, это обязательно приведет к ее исчезновению.

Несмотря на все подобные трудности, Парк, несомненно, представляет собой убежище. Он занимает всего лишь одну четырехсотую часть территории Бразилии, и эта небольшая частичка заслуживает всей помощи, которую она может получить. Полагают, что под контролем Парка находятся только 1700 индейцев — совсем ничтожная доля первоначального индейского населения Бразилии, но условия существования, по крайней мере, хоть отчасти напоминают их прежнюю жизнь. По крайней мере, есть хоть какое-то жизненное пространство для племен мехинаку, тшикао, суя, тшукуррамае, ваура, камаюра, трумаи, куикуру, кайяби и калапало. Возможно, к ним присоединятся другие племена, например крен-акороре, а также те, у которых пока еще нет даже названия и местонахождение которых неизвестно. Убежище не может быть постоянным. Вероятно, оно только должно казаться постоянным, чтобы растерянность перед лицом перемен не была для индейцев столь ужасной и смертоносной. Парк — не антропологический музей, существующий для удовлетворения любопытства и для развлечения тех, кто находится за его оградой. Он не представляет собой попытки перевести часы истории назад или воплотить некоторые мечтания Руссо. Фактически это труднейший подвиг, осуществляемый в интересах индейцев. Это достижение тем примечательнее, что оно представляет собой дело рук главным образом двух легендарных братьев Вилас-Боас. Поэтому ничуть не удивительна та решимость, с которой они стремятся охранять то, что смогли сделать для индейцев.

В Парке нет индейцев племени шаванте. Вследствие этого невозможно провести прямое сравнение между тем печальным поселением на реке Ареойеш и индейскими общинами в Парке. Тем не менее налицо поразительное различие между одетыми в лохмотья беднягами из того селения и, например, увиденными нами борцами из племени калапало. Парк помогает им сохранить силы и энергию. Кроме того, существует еще община и третьего типа. К западу от Барра-ду-Гарсас, примерно в 150 километрах по дороге, которая, извиваясь, доползает до Суиаба (столицы штата), находится Сан-Маркос. Это миссионерское заведение, которое принадлежит монахам-салезианцам и управляется ими. Его значение заключается в том, что там нашли приют более половины уцелевших индейцев племени шаванте. В миссии Сан-Маркос находятся более восьмисот индейцев этого племени из оставшихся в живых полутора тысяч.

Часть ученых нашей экспедиции впервые встретилась с группой индейцев из Сан-Маркоса на дороге к северу от Шавантины. Их прически и широкие лица свидетельствовали о том, что они из племени шаванте, но их поведение казалось необычным. Вместо того чтобы подойти посмотреть на нас, потрогать, пощупать и взять что-нибудь, как было в обычае индейцев этого племени, они продолжали заниматься своим делом. Их занятие состояло в том, что они ели мясо, расположившись вокруг костра, но это не был костер индейцев шаванте. Те обычно кладут на землю четыре бревна в форме креста и сдвигают их внутрь по мере сгорания. Этот же придорожный костер был обычного вида, яркий, горячий и приятно беспорядочный. По другую сторону дороги стоял грузовик, по-видимому принадлежавший им, но это обстоятельство опять-таки не укладывалось в обычную схему. Неожиданно появился мужчина, у которого поверх рубашки и брюк был надет халат, несомненно водитель грузовика.

Действительно, это был водитель, но помимо того он еще был и директором миссии Сан-Маркос, итальянцем по происхождению. Индейцы находились с ним на прогулке с целью найти материал для изготовления луков, а они знали подходящее место, так как раньше жили в этом районе. Нас это заинтересовало, поскольку мы часто обсуждали вопрос о том, куда же девались ранее жившие здесь индейцы. Видимо, около двухсот человек находились еще дальше от Шавантины, чем английский лагерь, и вели там беспорядочное и бесцельное существование, пока владельцы этой земли не прибыли с документами из Сан-Паулу, чтобы вступить во владение ею. И опять тут старый мир встретился с новым. Жители Сан-Паулу не желали, чтобы группа индейцев находилась на принадлежавшей им территории, и, как только была закончена посадочная площадка, не мешкая, зафрахтовали самолет «DC4», чтобы вывезти индейцев. За четыре рейса все шаванте вместе с теми пожитками, которые они пожелали взять, были переброшены на юг, к миссии Сан-Маркос. Там их отдали в надежные руки салезианцев.

В сложившейся ситуации стала очевидной необходимость что-то предпринять. Индейцы Серра-ду-Ронкадор покинули эту местность. Они или селились в лагерях, подобных лагерю на Ареойеш, или укрылись на территории парка, или же были переданы, к добру или худу, в руки миссионеров. Мы решили воспользоваться приглашением директора-водителя и посетить миссию. Мы поехали на запад от Барра-ду-Гарсас. С трудом нам удалось заправить машину в обнищавшем и забытом городке под названием Генерал-Карнейро. Затем нам пришлось свернуть на дорогу к Меруре (где салезианцы присматривали за другим индейским поселением, общиной Бороро) и проехать еще пятьдесят километров, пытаясь отыскать миссию. Это оказалось нелегким делом. Дорога разветвлялась во многих местах, но спросить направление было не у кого, и ни одна из дорог не казалась предпочтительнее другой. Кроме того, в подобной местности боковые ответвления не обязательно представляют скромный отрезок в два-три километра. По ним можно ехать часами, пока доберешься до человека, который проложил этот путь для себя и выстроил некоторое подобие дома и фермы для своей семьи. Несомненно, миссионеры не расставляли дорожных указателей на пути к своей миссии. Наконец на дороге, изборожденной следами нашей машины, ездившей взад и вперед, показался автомобиль, водитель которого сказал, по какой дороге нам следует ехать.

Преодолев один подъем, ничем не отличавшийся от других, мы при спуске внезапно увидели внизу кусочек Италии. Это был современный романский стиль в окружении знакомой кустарниковой саванны, со случайными рядами пальм Бурити, исчезающими вдали. Там были внутренние дворы и все те переплетения одного угла крыши с другим, которые так любят итальянцы. Здесь были большие здания с приземистыми башнями над ними — ничего подобного никто из нас в Бразилии не видел. Более того, посадочная площадка прямоугольной формы была в превосходном состоянии. В большинстве случаев посадочные площадки здесь похожи на запущенные теннисные корты с травой, покрывшей твердую ровную поверхность, или же с сохранившимися в траве ровными полосами твердой земли; эта же была гладкой и четко очерченной. Аккуратный ветровой конус указывал на отсутствие ветра. От подобного зрелища у нас захватило дух, и мы спустились к пьяцце сеттльмента со странным чувством недоверия. Следует отметить, что в нашем автомобиле помимо возгласов удивления звучало также много заявлений о том, что миссионеры обычно не делают добра, как бы ни было велико их самоотречение, каким бы смиренным ни был их подход к индейцам и какими благородными ни были бы их намерения. Нам понравилось это место, но все мы твердо держались своих предубеждений.