Дерево из ниоткуда - Брюссоло Серж - Страница 28

— Тут нечему удивляться, — пробурчал он, качая головой. — На этот пергамент наложено заклятье. Специальные чары, которые разжигают любопытство и подстрекают людей вскрыть шкатулку и узнать содержание шутки.

— Но почему? Ведь это же глупо! Если верить тому, что сказал Кокенпот, пергамент вспыхнет сразу же, как эта дурацкая смешная история будет прочитана.

— Я знаю. Но такова месть волшебника, придумавшего ее. Кокенпот обманул его и заплатил лишь половину обещанной награды. Тогда волшебник, чтобы наказать мошенника, заколдовал пергамент. Нам придется собрать всю свою волю и устоять перед соблазном, иначе окажется, что мы прошли через все эти опасности совершенно напрасно. Я знаю, испытание будет не из легких. С течением времени желание открыть шкатулку будет только усиливаться.

— Я тоже постоянно думаю об этом, — вмешался в разговор Себастьян. — Прямо наваждение какое-то. И ведь я понимаю, что это абсолютно глупо, так как ваш юмор вовсе не кажется мне смешным.

— Думаю, как раз по этой причине премьер-министр выбрал именно вас, — вздохнул Гуриан. — Он решил, что, будучи чужеземцами, вы будете неподвластны колдовству, но он недооценил силу чар, которыми окружен пергамент.

Говоря вкратце, последующие часы дороги превратились в настоящую пытку. Шкатулка наливалась тяжестью в моем рюкзаке, а руки так и зудели, желая без промедления открыть ее.

— Пожалуй, эта ноша слишком тяжела для тебя, — сказала вдруг бабушка Кэти каким-то странным голосом. — У тебя от нее спина заболит. Отдай ее лучше мне.

Ее глаза поблескивали лихорадочным блеском, и я тут же догадалась, что она просто ищет предлог, чтобы завладеть шкатулкой и открыть ее.

— Нет, мне, — тут же встрял Себастьян. — Я сильный, и смогу без малейшего труда нести ее сколь угодно долго.

— Нет-нет, лучше мне, — тявкнул синий пес. — Привяжите ее к моей спине, и дело с концом!

— Хватит! — прикрикнул на нас Гуриан. — Я командую этим походом, а значит, именно я должен ее нести!

Чувствуя, что мы вот-вот передеремся, я как следует пришпорила своего коня и поскакала вперед, чтобы как можно скорее покинуть лес и достигнуть дворца. Мои спутники тут же ринулись за мной в погоню.

— Она собирается открыть ее! Собирается открыть шкатулку! — жалобно вопила мне вслед бабушка Кэти. — Но это мое право, я заслужила его, ведь я самая старшая из вас!

Я боялась только одного, как бы моя лошадь тоже не поддалась всеобщему наваждению!

Трижды я едва удержалась, чтобы не остановиться и не открыть злополучную шкатулку. Это… это было сильнее меня. То, что мне удалось устоять, равносильно чуду.

Промчавшись во весь дух через дворцовые ворота и соскочив с загнанного, покрытого пеной скакуна, я бегом бросилась к кабинету Кокенпота, расталкивая всех на своем пути. Швырнув шкатулку у него перед носом, я хрипло прокричала:

— Держите! Вот ваша гнусная смешная история! Уберите ее с моих глаз! Немедленно заприте ее в какой-нибудь сейф понадежнее, или демон любопытства одолеет и вас!

Выпалив эти слова, я резко развернулась и бросилась вон из кабинета. Думаю, если бы я промедлила еще хотя бы секунду, то не удержалась бы и схватила пергамент.

Чары развеялись, как только я оказалась за порогом кабинета. Выйдя во внутренний двор замка, я направилась прямиком к фонтану и сунула голову под струю холодной воды. Это принесло мне колоссальное облегчение. Мои спутники только-только въезжали в ворота замка с несколько пришибленным видом: им явно было неудобно за свое недавнее поведение.

— Прямо не знаю, что это на нас нашло, — виновато пробормотала бабушка. — Но в какой-то момент мне казалось, что нет ничего важнее, чем узнать содержание этой смешной истории.

— Не терзай себя, — вздохнула я. — Мы все были околдованы. Хотела бы я знать, быть может, в эту самую минуту Кокенпот как раз разворачивает этот проклятый пергамент.

— Значит, мы прошли через все опасности напрасно? — возмутился Себастьян.

— Кто знает? — заключила я.

Мы вернулись в отведенные нам покои, и я наконец смогла понежиться в пенной ванне. Потом мы все встретились за ужином, делано посмеиваясь над нашими приключениями, однако все это было притворством: на самом деле мы все неотрывно думали о свинцовом человеке, который неумолимо идет по нашим следам. Интересно, сколько времени ему понадобится, чтобы достичь дворца?

По окончании ужина Гуриан куда-то исчез, и наше напускное веселье быстро испарилось.

— Что будем делать дальше? — спросил Себастьян.

— Понятия не имею, — призналась я. — Попробуем немного отдохнуть, а заодно попытаемся выяснить как можно больше об этом странном королевстве. По-моему, это разумно, вам не кажется?

— Пожалуй, — поддержала меня бабушка Кэти. — Хорошо бы знать, в какие места мы попали и куда отправимся дальше. Нужно раздобыть карты, чтобы разработать дальнейший маршрут. И выяснить, что нас ожидает за пределами Страны Настроений…

Я плохо спала в эту ночь — меня все время мучили сны о свинцовом человеке. Отогнув прутья решетки, окружающей королевский дворец, он проскользнул в сад и теперь карабкался по стене, чтобы добраться до моей спальни. Я резко проснулась в тот самый миг, когда его огромный шлем в форме черепа появился в моем окне… После этого заснуть мне уже не удалось. Синий пес тоже вел себя беспокойно, прислушиваясь к малейшему шороху.

— Ты тоже его ждешь, да? — прошептала я.

— Да, — тихонько ответил он. — Думаешь, он придет?

— Думаю, да, — отозвалась я, — и от этого меня просто мороз по коже продирает.

На следующий день Кокенпот вызвал нас к себе, чтобы сообщить, что мы удостоены звания почетных граждан Королевства Настроений и что вскоре нам будет предоставлен в безраздельное пользование небольшой замок. Однако, когда это произойдет, он не уточнил. По его словам, мы оказали благородную услугу государству, но, поскольку она должна храниться в строжайшем секрете, ни о каком публичном признании не может быть и речи. Затем он вручил нам ордена, которые мы также не имели права никому демонстрировать. Пока он разливался соловьем, вознося нам хвалу, я все время думала о том, сумел ли он устоять перед искушением открыть шкатулку, или пергамент вспыхнул в его руках сразу же после того, как я покинула его кабинет. Впрочем, наверно, мы никогда об этом не узнаем…

После всех пережитых приключений последующие дни казались нам пустыми. Однако, прогуливаясь однажды по дворцовому парку вместе с бабушкой Кэти, я обратила внимание, что в высоком своде, который заменял нам небо, образовались извилистые трещины.

— Раньше их там не было, тебе не кажется? — пробормотала я, встревожившись.

— Пожалуй, — отозвалась бабушка. — Но, быть может, их скрывали облака?

— Нет-нет, их точно раньше не было.

Я понятия не имела, что это означает, но инстинктивно почувствовала, что грядут новые неприятности.

Чуть позже, когда Гуриан зашел поздороваться с нами, я спросила его об этом.

— Это связано с ранами, которые оборотни наносят дереву, — пояснил он, не скрывая своей тревоги. — Вы этого не осознаете, но снаружи продолжается война. Оборотни упорно продолжают свое восхождение, и для этого они сотрясают и обламывают ветви и листья. Дерево тяжко страдает, истекая соком из тысячи ран. От этого оно слабеет, и мир корней, который до сих пор мог служить надежным убежищем, начинает разрушаться. В ближайшее время повреждения будут неуклонно множиться, и если дерево не справится с нашествием монстров, на нас обрушится целая лавина бедствий.

— Думаешь, волки смогут прорваться внутрь?

— Все возможно. Если кора и древесина достаточно ослабнут, легко представить, что оборотни пророют когтями тоннели и захватят один за другим все корни дерева. Так что будущее мне видится отнюдь не в розовом цвете.

Он ушел, оставив меня наедине с моими страхами.

Синий пес, к удовольствию короля, возобновил свои выступления в качестве исполнителя комических куплетов, так что он был единственным из нас, кто не скучал. Придворная жизнь никогда мне не нравилась,[2] и воспоминания о тех временах, когда я была принцессой, были далеко не самыми светлыми в моей жизни. Что поделать, я не была создана для дворцовой атмосферы, полной интриг и зависти. Расшитым жемчугами шелковым платьям я предпочитала свои потертые джинсы и удобную, местами заштопанную, линялую футболку.