Пещера тысячи секретов - Брюссоло Серж - Страница 8

— Вот ваша дурацкая шапка, — буркнула я Глоббо. — Надевайте ее побыстрее, нужно приниматься за работу немедленно. Машина совсем барахлит, время начало запинаться и ходить по кругу.

— Да, такое с ним случается, — кивнул старик, аккуратно водружая на свою седую шевелюру обретенную шляпу.

Раздался сухой электрический треск. Я отпрыгнула назад, не сомневаясь, что сейчас меня испепелит молнией! Магия вступила в действие. Глоббо менялся на глазах… Как только желтая шляпа коснулась его головы, он начал стремительно молодеть!

За каких-нибудь несколько минут дряхлый старик превратился в мощного великана с бугристыми мышцами и косматыми черными волосами и бородой, которые делали его похожим на неандертальца[5].

— Вот видишь, — сказал он, — я тебя не обманывал. Без этой шляпы я никто. Проблема только в том, что теперь я умираю с голоду.

На обращая больше на нас внимания, он ринулся на кухню и — жуткое зрелище! — в мгновение ока проглотил и черствый хлеб, и заплесневелое варенье, и затхлый кофе, даже не поморщившись. Он так увлеченно жевал, что я начала опасаться, как бы он не слопал заодно тарелки и столовые приборы!

Роста он был такого, что задевал макушкой потолок.

— Ах, до чего же я голоден! — простонал он. — Помолодев, я все время хочу есть, это настоящая мука. А если я не найду никакой нормальной еды, чтобы утолить голод, у меня появляется склонность к людоедству. Думаю, лучше предупредить вас об этом на случай, если нам придется работать вместе. Ты, правда, слишком худая на мой вкус, но зато твоя подружка, эта Поппи, выглядит вполне аппетитной…

— Хватит, — решительно перебила я, — мы позаботимся о том, чтобы раздобыть вам еду, а вы лучше беритесь за инструменты. Чем скорее вы почините машину, тем скорее я смогу вернуться домой.

Я старалась держаться уверенно, но на самом деле мне стало очень не по себе. Идея проводить время бок о бок с людоедом совсем не казалась мне заманчивой.

Глоббо послушно подхватил свою огромную сумку одной рукой и легко вскинул ее на плечо. Да уж, для этого трюка нужно было действительно обладать нечеловеческой силой.

— Нужно спуститься, — пояснил он. — Машина находится гораздо ниже.

Не обращая на нас больше внимания, он вышел из хижины и направился по каменистой дорожке, которая плавно уходила вниз, в глубины пещеры.

На ходу он беззаботно насвистывал.

Мы молча последовали за ним. Мы не знали, что сказать ему, да и, признаться, он внушал нам страх.

Очень быстро мы заметили, что за большими валунами вдоль дороги прячутся какие-то темные тени со светящимися глазами, которые неотрывно следили за нами. Тени перешептывались друг с другом и иногда толкались, чтобы получше разглядеть нас, как будто мы были инопланетянами.

Резко повернув голову, я увидела двух неандертальцев в звериных шкурах, а чуть подальше — мушкетера в широкополой шляпе и с заржавленной шпагой на поясе!

— Господин Глоббо, — осмелилась спросить я, — такое впечатление, что здесь собрались люди из разных эпох. Это нормально?

— Да, — ответил механик. — Машина существует со времен сотворения Земли, и с тех самых пор обитатели земной поверхности неизменно стремились приблизиться к ней… Во все времена находились любопытные, которым удавалось отыскать способ проникнуть сюда. Так что не удивляйтесь, если встретите рыцарей в доспехах или римских легионеров…

— Как же так, — возразила Поппи, — ведь они должны были давным-давно умереть!

— На поверхности — да, — согласился Глоббо, — но здесь, внизу, все иначе. Вблизи машины любое существо стареет так медленно, что становится почти бессмертным. Таким образом машина привлекает и удерживает возле себя людей и превращает их в своих прислужников. Скажем так: это своего рода плата в обмен на их верную и преданную службу.

— А для чего ей нужны слуги? — поинтересовалась я.

— Чтобы поддерживать чистоту в пещере, предохранять стены от обвалов, заделывать трещины… Короче, следить за порядком!

— А почему эти люди так на нас смотрят?

— Потому что сюда уже давно никто не спускался, а значит, не поступало никаких новостей о внешнем мире. Они любопытные ребята и умирают от желания засыпать вас вопросами.

Я поморщилась. Мне что-то совсем не хотелось вступать в беседы с доисторическими людьми. Да и о чем они могут меня спросить? Не поднялись ли цены на мамонтятину?

— Вы хотите сказать, что, если мы останемся здесь, — предположила Поппи, — мы никогда не повзрослеем? И нам навсегда останется по двенадцать лет?

— Непременно повзрослеете, — поправил ее Глоббо, — только очень, очень медленно… Вам понадобится двадцать, а то и тридцать лет, чтобы наконец достичь тринадцатилетнего возраста!

— Ничего не понимаю!

— Что ж, это обычное дело. Вся эта история с замедленным течением времени непростая штука. Главное, что ты должна усвоить, — это что здесь часы, недели и годы идут с другой скоростью, чем в тех местах, откуда ты явилась. Машина специально делает это, чтобы сохранять жизнь своим слугам как можно дольше. Она знает, что если они умрут, заменить их будет непросто. А она нуждается в них, чтобы они оберегали пещеру от обвалов.

Я почувствовала, что голова у меня идет кругом. Но Глоббо ничего не выдумывал, и я очень быстро в этом убедилась. Среди скал прятались рыцари в ржавых латах, римские легионеры, галлы, которые своими глазами видели живого Верцингеторикса… И хотя минувшие века не оставили ни морщинки на их коже, они не пощадили их изъеденных ржавчиной мечей и шлемов; что же касается зияющей прорехами одежды, то она настолько истлела, что уже почти ничего не скрывала!

Внезапно Глоббо, как мне показалось, пришел в плохое настроение.

— От этой болтовни у меня разыгрался аппетит! — проворчал он. — У вас, девчонки, ничего больше в рюкзаках не осталось?

— К сожалению, нет, — ответили мы, серьезно встревожившись. — Но вы наверняка скоро раздобудете какую-нибудь еду…

— Да-да, конечно, — подтвердила Поппи. — А как вы вообще добываете себе пищу? Охотитесь на диких зверей?

— Нет, — угрюмо покачал головой Глоббо. — Мы не имеем права убивать животных. Машина запрещает охоту. Животных осталось совсем мало. Все из-за древних жителей пещеры, которые поначалу без конца убивали их ради пропитания… Вот машине и пришлось вмешаться, чтобы спасти их от полного истребления. С тех пор животные находятся под строгой охраной, и охотиться стало невозможно.

— Но ведь это не так важно, — заметила я, — раз вы все бессмертны. Это значит, что голодная смерть вам не угрожает.

— Можно сказать и так, верно, — раздраженно буркнул ремонтник. — Умереть мы не можем, но чувство голода от этого никуда не девается… Это настоящая пытка! Вы-то, конечно, не можете понять, каково это — веками мучиться от голода!

На этот раз его голос звучал по-настоящему угрожающе.

— Единственное, что нам разрешается есть, — продолжал он, — это грибы и лишайники, которые растут на камнях. Но если четыреста или пятьсот лет питаться одними грибами, они в конце концов приедаются. Особенно тем, кто, как и я, любит свежее мясо.

«Ох, черт! — подумала я. — Как бы только ему не пришло в голову превратить нас с Поппи в закуску».

— Послушайте, — предложила я, — давайте устроим привал. Я наберу грибов и сварю суп, это немного успокоит ваш желудок, верно?

— Фу… — презрительно процедил Глоббо, которого мое предложение не очень вдохновило. — Ладно, это все же лучше, чем ничего.

Мы уселись на обочине дороги, и я дрожащими руками принялась вытаскивать из рюкзака свое походное снаряжение.

— Понимаете, какая штука, — продолжал Глоббо, время от времени облизываясь, — все животные, да и люди тоже включены в составленную машиной опись. Она ежедневно проводит учет и проверяет, чтобы их число оставалось неизменным… Люди не имеют права убивать друг друга, но, поскольку их число достаточно велико, их охраняют не так строго, как животных… так что если кто-то сожрет одного из них, это будет не так уж страшно. Особенно если это чужаки (или чужачки), которых машина еще не зарегистрировала… Как вы двое, например. Вы пока еще не внесены ни в один список, и машина не знает о вашем присутствии, так что если бы кто-нибудь собрался вас съесть…