Пещера тысячи секретов - Брюссоло Серж - Страница 6

Глава 4. Глоббо, специалист по волшебной технике

Это было очень странное ощущение — замедленное падение без всякого парашюта. Стены пропасти медленно проплывали мимо нас, по мере того как мы опускались все глубже. Воздух был густым… пожалуй, я бы не смогла подобрать другого слова. Густым, как смородиновое желе, если вы понимаете, что я хочу сказать…

Если бы мы заблаговременно не проглотили волшебные пилюли, выданные нам чемоданчиком, нам понадобилось бы, пожалуй, не менее нескольких дней, чтобы достичь дна. В тот момент, когда мы прыгнули, я успела заметить, что люди двигались медленно-медленно — их легко можно было принять за статуи, отчего-то покинувшие свои постаменты.

В глубине провала была ужасающая свалка. Деревья, дома, комбайны и тракторы… Все это громоздилось огромным курганом хлама, среди которого нам приходилось пробираться. К счастью, чемоданчик взял на себя роль проводника — именно он определял путь, которым мы двигались.

Должна признаться, что, когда наши ноги наконец коснулись земли, я испытала большое облегчение. Здесь, внизу, оказался еще один разверстый кратер, но уже не такой широкий: вход в подземный мир.

С чемоданчиком в руке я пошла вперед, перешагивая через обломки и мусор. В пещере оказалось не так уж темно: на стенах мерцали нарядные яркие искорки, чем-то похожие на новогодние гирлянды; они мигали и переливались синим, красным, зеленым, желтым… Мне почудилось, будто я оказалась в тайном убежище Деда Мороза. Ах, отчего я не составила списка подарков?

Насколько я могла видеть, пещера была невероятно огромной. Настоящий подземный мир.

— Ух ты! — воскликнула Поппи. — Гляди-ка! Какая-то табличка…

В самом деле, между двух камней была зажата рассохшаяся от времени дощечка, на которой готическим письмом[2] было выведено:

Судя по потускневшей, осыпающейся краске, надпись сделали не вчера. Я сказала об этом чемоданчику, и тот отозвался:

— Глоббо бессмертен. Он обитает здесь уже многие тысячи лет. Когда его услуги не требуются, он надолго впадает в спячку, как медведь. Проблема состоит главным образом в том, чтобы его разбудить. Его сон настолько глубок, что заставить его открыть глаза — непростая задача.

— А он добрый? — осторожно поинтересовалась я.

— Более или менее, в зависимости от настроения. Он очень ленив и терпеть не может, когда его будят. Он великан; ведь только человек, наделенный поистине геркулесовой силой, способен поднять сумку с инструментами, необходимыми для ремонта волшебной машины. Не исключено, что он придет в раздражение. Думаю, он спит уже семь столетий и вовсе не горит желанием опять приниматься за работу.

Хорошие новости, ничего не скажешь! Мы пошли туда, куда указывали намалеванные на стене стрелки, по узкой тропинке, вьющейся среди скал. Оглядываясь по сторонам, мы видели, что пещера изобилует сталактитами (которые свисали с потолка) и сталагмитами (которые росли вверх с пола) и прочими штуками, покрытыми известковыми наростами и напоминающими с виду зубы исполинского динозавра. Красиво, конечно… Но вообще-то от этого великолепия, которым обычно все так восхищаются, у меня по спине бегали мурашки.

Наконец на нашем пути выросла странная хижина, сложенная из наваленных кое-как камней и похожая на миниатюрный замок. Над входной дверью висела табличка с выгравированной надписью:

— Что ж, ладно! — вздохнула Поппи. — По крайней мере, нельзя сказать, что нас не предупредили… Думаешь, он попытается оторвать нам головы? Заметь, я вполне его понимаю. Сама терпеть не могу, когда меня неожиданно будят.

Мы осторожно переступили порог хижины. В воздухе явственно попахивало грязными носками… (как часто бывает в комнате, где живет мальчишка).

Все вокруг было затянуто паутиной, на каждом предмете лежал толстый слой серой пыли. Насколько можно было видеть, жилище внутри походило на мастерскую автослесаря, заваленную инструментами — огромными и очень необычными.

Стены сотрясались от могучего храпа, как будто в соседней комнате прилег вздремнуть уставший слон.

Всю центральную часть мастерской занимала огромная кожаная сумка. Я попыталась было ее поднять… Она весила целые тонны! Оторвать ее от пола мог бы только великан.

— Ты это видела? — шепнула Поппи, указывая мне на очередную табличку.

Склонившись над ней, я с трудом разглядела сквозь вековой слой пыли следующие слова:

Час от часу не легче!

— Что будем делать? — спросила Поппи.

— Думаю, выполним всю предписанную процедуру, — вздохнула я. — Приготовим ему завтрак. Мне совсем не улыбается, чтобы этот великан поотрывал мне конечности только потому, что встал не с той ноги.

Чтобы добраться до упомянутого шкафчика с едой, нам сначала пришлось смести с него клочья паутины. Однако, открыв ветхие дверцы, мы совсем упали духом. Провизия хранилась так долго, что пришла в полную негодность. Хлеб стал твердым, как булыжник, от варенья осталась одна только плесень, а кофе явственно попахивал гнилью.

— Вот тебе и раз! — растерянно воскликнула Поппи.

— Что ж, тем хуже, — ответила я, пожав плечами. — Пойдем хотя бы взглянем на него…

Ступая на цыпочках, мы перешагнули порог спальни… и остолбенели от изумления, вытаращив глаза и широко открыв рты. Мы-то ожидали увидеть великана с огромными мускулами, но человек, спавший на кровати под грудой пыльных полуистлевших одеял, хоть и отличался высоким ростом, ничуть не походил на богатыря! Напротив, это был глубокий старик, страшно исхудавший, с длинной седой бородой. Поскольку спал он уже несколько столетий, пауки затянули его лицо паутиной, так что теперь он был похож на древнюю статую, забытую в темном закоулке какого-нибудь замка.

— Но это же просто жалкий старикашка! — ахнула Поппи. — У него же руки как макаронины, он в жизни не сможет приподнять сумку с магическими инструментами!

— Наверное, он похудел за время долгого сна, — предположила я. — То же самое случается с медведями во время спячки. Когда они просыпаются весной, у них шкура болтается на костях[3].

Я испытывала жуткое разочарование, в отличие от Поппи, которая, оправившись от первого шока, радостно вскричала:

— Зато в таком состоянии он не сможет сделать нам ничего плохого! Значит, будить его не так уж опасно.

Я приблизилась к кровати. Для единственного в своем роде волшебного механика у Глоббо был довольно жалкий вид. Кожа туго обтягивала кости, так что по нему можно изучать строение скелета. Я едва ли могла себе представить, что он способен поднять сумку с инструментами и взяться за ремонт машины. Я сомневалась даже, сможет ли он хотя бы привстать с постели!

— Что нам делать? — обратилась я к чемоданчику.

— Вы должны разбудить его, — настаивал на своем чемоданчик. — Без него ничего не получится. Только он один способен починить волшебную машину.

Поппи подошла к изголовью кровати и громко прокричала: «А ну-ка подъем!» — в самое ухо спящего. Глоббо даже не пошевелился, а его могучий храп не потерял ни единого децибела[4].

— Он еще к тому же и глухой! — сказала Поппи с досадой.

— Да нет же, — вмешался чемоданчик. — Все дело лишь в том, что он спит уже очень давно. Вам нужно быть понастойчивей.