Пещера тысячи секретов - Брюссоло Серж - Страница 12

Я тоже не удержалась от удивленного восклицания. Цыплята прямо на наших глазах превращались во взрослых кур!

К счастью, после краткого стремительного рывка время немного замедлилось и приобрело менее шокирующую скорость. Но все равно Амбруаз продолжал стареть…

Всякий раз, взглядывая на него, я замечала, что он выглядит чуть старше, чем час назад.

К полудню вместо подростка он превратился во взрослого мужчину примерно лет тридцати. Это было так странно… У меня возникло чувство, что рядом с нами кто-то чужой: я перестала узнавать в нем милого мальчика, который пришел на помощь. Мне даже неудобно было говорить ему «ты» и приходилось сдерживаться, чтобы не начать называть его «господином». Всего несколько часов назад он был нашим приятелем, а теперь он стал такого же возраста, как мой отец!

Я спросила, можем ли мы чем-нибудь помочь ему. Он пожал плечами и написал:

«Нет, машина окончательно разладилась. Теперь время постоянно будет скакать то назад, то вперед. И будет все хуже и хуже, если только ее не удастся починить».

И естественно, дальше ситуация начала быстро ухудшаться.

— Ты видела? — прошептала Поппи. — Наша одежда… она превращается в лохмотья. Выглядит как найденная на чердаке ветошь.

Я осмотрела свои джинсы, майку… в самом деле, их как будто носили уже не один год.

— Могут подумать, что ты напялила обноски своей прабабушки! — хихикала моя подружка (которая, надо сказать, выглядела ничуть не лучше!).

Осмотревшись вокруг, я тут же заметила, что и остальные вещи тоже состарились и обветшали.

— Это общее явление, — пробормотала я. — Когда мы только пришли, сетка загона была совсем новой, а теперь ее покрывает ржавчина. Сарай тоже был еще крепким, а сейчас он вот-вот обвалится… Даже подметки на нашей обуви протерлись до дыр, словно мы прошли в ней тысячу километров. Если я попробую сесть, мои джинсы лопнут сзади, как бумажная салфетка, и все смогут любоваться моей голой попой…

— Хо-хо! — прошептала Поппи. — Только не оборачивайся… Бедняга Амбруаз тоже состарился. У него уже появились морщины. Совсем скоро он будет выглядеть глубоким стариком.

Мое сердце сжалось. Если время не замедлит свой ход, Амбруаз умрет от старости еще до конца дня. Это ужасно!

— Ух ты… — прибавила Поппи. — А это ты видела? Куры так и мрут.

Мрут от старости, ясное дело. Их белые перья разлетались по ветру.

С болью в душе я пересекла птичий двор и подошла к Амбруазу. Вблизи он казался еще старше.

— Можешь ничего не говорить, — тоскливо вздохнул он. — Мне не нужно зеркало, чтобы понять, насколько скверно я выгляжу. Я чувствую это по усталости, которая охватывает мое тело. Мне уже трудно держаться на ногах.

На него было больно смотреть.

— Не стоит отчаиваться, — беспомощно пробормотала я. — Быть может, машина все-таки замедлится…

В ответ он пожал плечами, что заставило его болезненно поморщиться — давал о себе знать старческий ревматизм.

— Посмотрим, — устало прошелестел он. — В любом случае мне не пристало жаловаться, ведь при нормальном положении вещей я умер бы уже несколько веков назад… Мне повезло больше, чем многим.

Может быть, он отчасти прав, но мне все равно было очень грустно.

Короче говоря, дела шли все хуже и хуже. Ржавчина окончательно источила сетку, которая рассыпалась в прах. Одряхлевшие куры почти не шевелились. Сарай, где хранился корм, обвалился — обветшавшие балки уже не держали крышу. Наша одежда расползалась по швам от малейшего движения.

— Скоро мы останемся просто-напросто голыми! — буркнула Поппи. — Совсем не хотелось бы.

У меня не было никаких идей, как выйти из положения. Время от времени я поглядывала через плечо, чтобы убедиться, что Амбруаз все еще жив. Беднягу было не узнать. Его щеки заросли белой бородой, сделав его похожим на Деда Мороза.

— Боюсь, недолго ему осталось, — прошептала Поппи. — Он стареет быстрее, чем куры… наверно, потому, что он здесь гораздо дольше, чем они. Возраст нагнал его. Еще чуть-чуть, и он превратится в мумию.

— Замолчи сейчас же! — велела я. — Слушать не могу…

Я с трудом сдерживала слезы.

Не в силах больше стоять на ногах, бедный парень скрючился у подножия скалы. Его истлевшая одежда расползалась по ниткам, а шпага превратилась в изъеденный ржавчиной кусок железа.

И вдруг, когда мы уже приготовились к самому худшему, машина пошла назад…

Я хочу сказать, что время по-прежнему текло ускоренно, но в обратном направлении!

Остолбенев от изумления, мы смотрели, как куры молодеют, становятся цыплятами. Ржавая сетка снова заблестела, прогнивший сарай сам собой поднялся из руин, и даже прорехи в нашей одежде стали затягиваться, как по волшебству.

Я бросилась к Амбруазу. Его белая борода исчезла, и морщины тоже… он стремительно молодел. Я почувствовала огромное облегчение.

На радостях я бросилась ему на шею.

— Спасся в последний миг, — проговорил он. — Еще бы чуть-чуть… Но не стоит слишком радоваться. Не сомневаюсь, машина приготовила нам и другие неприятные сюрпризы. С каждым днем она работает все ненадежнее. Боюсь, скоро она совсем пойдет вразнос.

Я была слишком счастлива, чтобы прислушиваться к его мрачным пророчествам. Я хотела видеть только светлую сторону событий.

А зря.

Поначалу мне казалось, что время вернулось в свою нормальную колею, но я ошибалась. Когда я возилась в сарае, готовя корм для птиц, в проеме двери вдруг показалась Поппи. Вид у нее был до крайности растерянный.

— Там творится что-то странное, — проворчала она. — Куры исчезают.

— Как так? Думаешь, они сбегают через дырку в ограде?

— Да нет, сетка совершенно новая, и в ней нет ни одной дыры, я в этом уверена, я обошла и осмотрела весь загон… но куры все равно пропадают. Я их пересчитала, и их становится все меньше и меньше.

Я вышла из сарая, вытирая перемазанные в грибном пюре руки о халат, и обвела птичий двор взглядом. Действительно, кур стало намного меньше, чем раньше. Однако вместо них появились яйца. Да-да, совершенно верно, яйца. Повсюду. Вся земля была усыпана яйцами, и приходилось внимательно смотреть под ноги, чтобы не раздавить их.

— О-о! — простонал Амбруаз, приблизившись и увидев предмет нашего изумления. — Кажется, я понимаю, что происходит. Вспомните — куры превратились обратно в цыплят.

— Ну да, — нетерпеливо воскликнула я, — и что же?

— А что бывает прежде цыпленка?

— Яйцо! — взвизгнула Поппи. — Ох, держите меня! Ты хочешь сказать, что цыплята превратились в яйца?

— О да, — сказал Амбруаз, нервно проведя рукой по лицу. — Машина заработала в обратную сторону, она обратила ход времени вспять… Теперь все начнет молодеть… Мы начинаем смещаться назад в прошлое. Не знаю, как далеко она зайдет!

Глядя ему в лицо, я внезапно осознала, что он выглядит, пожалуй, моложе, чем в тот момент, когда мы его впервые встретили. Одежда болталась на нем. Теперь ему можно было дать скорее лет двенадцать, нежели пятнадцать.

(Такой он показался мне даже более симпатичным, но, пожалуй, сейчас неподходящее время думать об этом, не правда ли?)

«Ладно, — подумала я, — до поры до времени волшебные пилюли защищают нас от этих искажений, но что будет, когда они перестанут действовать?»

Я уединилась за большим камнем, чтобы посовещаться с чемоданчиком.

— Все еще серьезнее, чем ты думаешь, — заявил он. — Машина может обратить вспять всю Эволюцию. Через несколько часов она начнет перескакивать через века и эпохи. Все жители пещеры превратятся в первобытных людей, а потом в обезьян или что-то на них похожее. Затем это явление начнет распространяться и на верхний мир. Она охватит все страны, всю планету целиком… Человечество снова обрядится в звериные шкуры и возьмется за дубины.

— А мы? — пролепетала я. — Как же мы с Поппи?