Асн–2 (Снежная королева) - Исаев Глеб Егорович - Страница 23

— До встречи. — Только и смогла выдавить из себя Оля, когда дверь захлопнулась. Веки ее налились чудовищной тяжестью, в голове зазвучала тоскливая мелодия флейты. А может быть это был скрип трущейся о толстый сук пеньковой петли, в которой висит бесформенное, распространяющее невыносимый смрад, ее тело. Казалось, сон не кончится никогда.

Скрип, карканье сидящей на сухой ветке вороны, палящее солнце, пустое небо… Мгновение темноты и вновь налетает рвущий на части сердце монотонный скрип…

Сколько времени длился этот, кажущийся бесконечным сон, неизвестно, однако в какой–то момент он незаметно уступил место абсолютному, всепоглощающему безразличию. А еще безмыслию и покою. Наверное, именно это и зовется нирваной. Только где–то там, на самом краю неясными тенями скользят какие–то силуэты, ничего не значащие события, люди.

И в то же время Оля отлично сознавала, что не спит. Она даже выполняла какие–то действия. Куда–то шла, останавливалась, повинуясь движениям непонятного спутника, отвечала на ничего не значащие, вопросы людей в какой–то форме, вновь шла.

Но вот наконец досадные события, не дающие погрузиться в блаженный покой окончились, и она смогла насладиться этим состоянием сполна.

Слабое беспокойство возникло без всякой причины. Возникли откуда–то глухая, но с каждым мгновением все более различимая вибрация, потянуло холодком от закрытого темным стеклом овального окошка, за которым белели кудрявые облака.

Оля повернулась к сидящему рядом с ней человеку, который держал ее руку в своей ладони, собираясь выяснить что–то, но сосед опередил ее вопрос. Только кольнуло вдруг где–то на сгибе локтя, и вновь опустилась блаженная безмятежность.

Вновь вынырнула в реальность в салоне пропахшей потом и табачным перегаром машины. Блаженный покой едва не сменился необъяснимой, но вполне осязаемым беспокойством, перемешанным с недоумением. Успела только удивиться тяжелой почти физической духотой, но пришел на помощь безликий спутник. Вновь сдавил железной хваткой предплечье, а следом за ставшим уже привычным уколом вернулось райское наслаждение.

И вдруг все изменилось. Сначала навалилось необъяснимое беспокойство, его сменила тревога, а уже потом пришел настоящий страх. А чуть позднее пришла боль. Тягостная, мутная, выворачивающая каждый сустав, каждую косточку. Бьющая в виски, мешающая дышать. Оле казалось, что она умирает. Невыносимо захотелось вернуться в прекрасную тишину, забыться. Попыталась встать, но не сумела даже шевельнуть рукой. Собралась, настроилась, и вложив в усилие все чему ее успел научить старый мастер, заставила организм отвлечься от выматывающей боли. Справиться до конца не смогла, однако стало немного легче. Совсем чуть–чуть, но теперь сознание уже включилось в работу. И первым сюрпризом стало осознание того, что она лежит на какой–то рваной подстилке, пристегнутая за руку к трубе.

Дернула руку, проверяя качество наручников, оглянулась, стараясь понять, где она. Убедившись, что вспомнить не в силах, закрыла глаза и сосредоточила внимание на себе. Вернее на тех непонятных вещах, которые творились с ее организмом. Старательно исполнив парочку упражнений, почувствовала, как возвращается ясность мыслей, отступает ломающая тело слабость и боль.

— Теперь можно и порассуждать. — Выдохнула Оля, торопясь воспользоваться недолгой передышкой. — Судя по всему, плешивый сослуживец Алексея выполнил свою угрозу. Больно уж знакомой кажется духота и сырость. Понятна стала и причина ее столь странного состояния. Кололи не обычную наркоту, а что–то специальное. Иначе на таможне сопровождающего обязательно бы тормознули. Может потому и отходняк не столь тяжелый.

Вспомнив про последствия Оля охнула. Голова вновь начала дико болеть.

— Сука. — Невежливо помянула пленница злобного выдумщика, одновременно пытаясь отыскать в карманах узеньких джинсиков что–то похожее на отмычку. Увы, в отличие от того, первого раза, никаких заколок и тем более кусков проволоки не нашла. Собственно не было вообще ничего.

Обыскали на совесть. — Мимолетно огорчилась Оля, не прекращая впрочем, поисков.

Шляпку гвоздя, торчащую из покоробившегося плинтуса, заметила, когда уже было начала падать духом. Неторопливо, старательно размяв подушечки, сосредоточила внимание на кончиках пальцев, сжала острые края. Текущая по пальцам кровь мешала здорово, однако после нескольких рывков гвоздь вылез из своего паза.

Наскоро вытерла порезы, и повторила усилие. Теперь нужно было согнуть прочное железо под прямым углом.

Собраться и выполнить нехитрое упражнение здорово мешали последствия химии, поэтому провозилась минут пять. Зато открыть застежку наручников импровизированным ключом хватило и минуты.

— Уф… –Облегченно выдохнув Оля покрутила головой, осматривая помещение. Комната, как комната. Скорее всего загородный мотель, или кемпинг. Окна, затянутые противомоскитной сеткой, плафоны дешевеньких светильников на стенах, тахта, заправленная полосатым, имитирующим зебру покрывалом, стол… Все относительно чистое, безликое, но не слишком дорогое.

Движение за тоненькой, от честных людей, дверью уловила скорее интуитивно. Рванулась на подстилку, сунула ладонь в загодя приготовленное кольцо наручника, замерла в прежней позе.

Дверь скрипнула, послышались аккуратные шаги. Человек на мгновение замер посреди комнаты, явно наблюдая за лежащей в углу пленницей, затем приблизился и склонился. Пахнуло дорогим, но уже успевшим смешаться с потом одеколоном.

— Эй… — Тронул наблюдатель Олино плечо.

— Крутанулась, рванув мужчину за локоть неосмотрительно вытянутой руки, и дозировано, чтобы не успокоить раньше времени, впечатала ладонь в живот потерявшего равновесие надзирателя.

— Так вот ты какой, олень северный…. Выдохнула Оля, разглядывая лежащего ничком Дольского. — Похоже с личным составом у господина Сидорова совсем негусто. Что–ж… тем лучше.

Охлопала карманы, извлекая на свет стопку лиловых купюр, перевернула на спину, и достала из нагрудного кармана летнего пиджачка бордовые книжечки паспортов, коробочку с парой ампул.

Закончив обыск подвинула легкий, ротанговый табурет так, что бы не упускать из вида вход, и приготовилась к ожиданию.

— Вставайте граф, вас ждут великие дела… — Произнесла Оля, заметив, как задрожали веки начальника службы безопасности фирмы. — Хватит придуриваться, говорю.

Поднялась, и легонько пнула носком туфельки в колено. Дольский вздрогнул, дернулся, едва не оторвав кисть пристегнутой к трубе руки, уставился на стоящую перед ним девчонку.

— Что вы так смотрите, неужели он вас не предупреждал? — Удивилась Оля. — Или вы ему не поверили? Выходит, зря. Он хотя и сука, но спец грамотный. Он дело говорил. Ну да ладно. Даю десять секунд на то чтобы осознать произошедшее, потом буду спрашивать. Предупреждаю… игры в партизан не принимаются. Я не гестапо, конечно, однако ногти тебе вырву без каких либо мук совести.

Оля прервала монолог, глянула на лежащего в неудобной позе Дольского.

К его чести кричать и ломать комедию не стал. Осторожно поправил вдавившийся в запястье браслет, и попытался принять более удобную позу.

— Вижу — готовы. Тогда приступим. — Оля сложила губы трубочкой. — Вопрос первый— Почему сюда. Неужели ближе борделей не нашлось?

— Визу делать не надо. — Хмуро буркнул Дольский. — А здесь у него контрагенты.

— Ну, это понятно… — Оля усмехнулась. — Если бразильские–то алмазы, если Колумбийские, то наркотики. Давно с ним работаешь?

— Его к нам Звягин привел. Назначили замом… А когда Авдеев погиб, то автоматом директором стал.

Оля смущенно кашлянула, выругав себя за глупость. — Ну как можно быть настолько бестолковой. Неужели трудно было выяснить?

— А вы молодец, хорошо держитесь. — Произнесла она, отрабатывая установление контакта. — Как вас, зовут, кстати?

— Анатолий… — Голос пленника дрогнул, но выправился. — Анатолий Михайлович.

— Анатолий Михайлович, а вам не стыдно? Ведь наверняка понимали, что не на прогулку везете? И лекарство ваше не от гриппа вовсе. И что мне теперь с вами делать? — Она и вправду была в некотором затруднении.