Сборник "Чистая фэнтези" - Олди Генри Лайон - Страница 119

— А какие есть?

Ох, нарвался рыжий. Перечисление лакомств, подаваемых в «Шкатулке», было любимым коньком Моше Абу-Низама. Завсегдатаи знали это и не рисковали, ценя собственное время.

— …тарталетки воздушные и с глазурью, лукум фруктовый тридцати двух видов, безе с сиропами, желе и конфитюрами, щербет тягучий, халва кунжутная особая, пастилки с орехами и финиками, сушеный бананас в сахарной пудре, «приторное семя» по-нурландски, миндаль, жаренный в меду с цукатами, нуга с сабзой…

— Шикалат есть? — прервал глухопущенец словоизвержение Моше. — Вкусный?

— Черный? Млечный? Сотовый? С фундуком, дорическим орехом, арахисом? Колотый, плитками, «медальками», дольками? Горячий, со сливками?

— Валяй черное колотье. Без орехов.

— Какое вино изволите? Сорт? Год? Выдержка?

— Спасай! — честно обратился Кош к вигилле. — Чего пить будешь?

— Бокал кларета.

— Две кареты! — с облегчением выдохнул рыжий.

— Сию минуту, мой благородный господин! Слушаю и повинуюсь.

Дождавшись, пока злодей-хозяин исчезнет, Кош наклонился через стол и заговорщицки прошептал:

— Он из бутылки? Или из лампы?

— Кто, Моше?

— Ага. Джинн?

Вигилла рассмеялась:

— Человек. Просто такая приговорка.

— У знакомого джинна подцепил, — сделал вывод оборотень. — Стибрил и пользуется. Как наш ворюга, пока мы со светлостью его не сцапали…

В скором времени Анри получила изрядное представление об устном народном творчестве хомолюпусов. Врать Кош, похоже, не врал, но приукрашивал без зазрения совести! Огромная псина с глазами, как огненные плошки, гонялась за рыжим по коридорам. Рушилась несокрушимая дверь в апартаменты. Творилась великая баталия с могучим вором, у которого оказалась волшебная тень с тремя руками. Гостиница выворачивалась наизнанку, доблестные маляры со штукатурами спешили на подмогу…

Вдалеке пробили часы на ратуше.

— Мне пора, — спохватилась вигилла. — Приятно было познакомиться. Искренне желаю, чтобы ваша сестра нашлась.

— Ты серьезно? — Влажные глаза Коша излучали наивную, отчаянную надежду.

— Да.

— Ты гадалка?!

— В определенной степени.

— Здорово! — Лицо рыжего просветлело. — Я гадалкам всегда верю, хоть кол мне на голове теши! Светлость талдычит: «Живыми, мол, не ждите», — а я сердцем чую: ошибся он. Хороший человек тоже ошибиться может. Ты со светлостью, случаем, не родичи?

— С фон Шмуцем? Нет.

Стоп, подруга. Расслабилась, поспешила с ответом; забыла спросить, о какой именно светлости зашла речь. Эй, деревня, теперь твой ход!

— Бывает, — пожал могучими плечами Кош Малой. — А на вид похожи. Как в одной стае бегали…

Мерно покачиваясь в седле, Анри не уставала изумляться последним словам детины. Конопатый простак раскусил опытную вигиллу? Слово «раскусил» в применении к хомолюпусу выглядело зловеще. Тонкий намек? От увальня-недотепы? Или просто ляпнул наугад, без задней мысли?

Душа оборотня — потемки.

Будь ты хоть трижды м. в. к.

Мягкое кресло с подголовником — это хорошо. Скамеечка из палисандра, где можно удобно устроить босые ноги — отлично. Услужливый ногтярь — лучше не бывает. Спешит, красавец, тащит две серебряные ванночки с горячей водой, где плавают лепестки роз, листья сизой смородины и тычинки «козьих ноготков».

— Это обязательно? — усомнилась Анри.

— О-о-о! — ответила вся цирюльня мощным хором. Стало ясно, что погружение рук в ароматную купель — неотъемлемая часть будущего священнодействия. В «Иридхар Чиллал» сотворение маникюра легко соперничало с творением мира из скандала Вечного Странника с Нижней Мамой.

Думать иначе означало впадать в ересь.

По зрелом размышлении, глянув на себя в зеркальный трельяж, вигилла решила ограничиться услугами ногтяря. Прическа растрепана вполне возвышенно, в художественном беспорядке, и вмешательства извне не потерпит. Зато ногти… При нашем способе накопления маны, дорогуша, ногти — больное место.

Анри хорошо помнила взгляд Конрада, брошенный на ее руки при первой встрече.

Ага, вот и наш пунктуальный фон Шмуц: топчется на пороге.

— Счастлива видеть вас, барон. Присоединяйтесь.

— Благодарю. Сударыня, вы в состоянии обеспечить конфиденциальность нашей беседы?

Квиз выглядел усталым и невыспавшимся. Усевшись в кресло рядом, он с видимым облегчением снял шляпу и парик. Без парика фон Шмуц выглядел заметно привлекательнее. Меньше официоза, что ли? Или баронам просто к лицу такие великолепные залысины?

— Разумеется. Экран Великого Немого — мой конек.

— Ваш конек пасется возле цирюльни. Когда я проходил мимо, он посмотрел на меня волком.

Овал Небес! Железный барон изволили пошутить?! «Это к потрясению основ!» — сказал бы мудрый стряпчий Тэрц.

— Как вы определили, что злобный конек у цирюльни — мой? Допустим, на нем приехал владелец цирюльни…

— На мирабиле? В дамском седле? Я расскажу Иридхару, он умрет со смеху. И простит мне вчерашнее бегство посреди маникюра. К вашему сведению, такого предательства он не прощает никому.

— Вчера вам помешали насладиться до конца? Я дарю вам эту возможность сегодня. Хотя стричь ногти в конце недели — приманить легион мелких бесов. Уж поверьте опыту мантиссы!

— Не путайте вульгарную стрижку ногтей с высоким искусством маникюра! — возмутился квиз, багровея. — Лучше творите поскорей экран: мне есть что сообщить.

— Минутку терпения, любимый! Скоро мы останемся наедине…

Для создания экрана ладоням Анри пришлось ненадолго покинуть ванночки. Презрев ужас в глазах цирюльников, потрясенных святотатством, вигилла нащупала сегрегат-волокна флогистона и легкими пассами сплела их в ткань. Прикинула на глазок расположение зеркал в цирюльне, дунула и закрыла парусом оба кресла. Теперь флажки и дозорные колокольцы…

Все. Готово.

— Говорите спокойно, барон. Захотите дать указания ногтярю или стригунцу — пожалуйста. Все, что направлено вовне, экран пропустит.

— Ловко, — квиз хмыкнул с явным одобрением. — Ладно, давайте к делу. Сообщаю, что меня отстранили от расследования, как близкого родственника.

— Я знаю, — кивнула вигилла. И обратилась к ногтярю:

— Мне, любезный, «улыбку авгура». Основной лак — «чайная роза».

— Чудесный выбор, госпожа!

Ногтярь извлек флакон со снадобьем для снятия старого лака: земляной жир, смягченный миндальным маслом, с целебным экстрактом алоэ и ягод дружинника падучего.

— Сэркис предупредил? — буркнул барон.

К фон Шмуцу спешил второй ногтярь, бренча инструментарием страшного вида. Анри содрогнулась, отдавая дань героическому барону. Быть здесь завсегдатаем — все равно что быть завсегдатаем пыточной. Еще и за свой счет. Сама она заранее позаботилась оформить встречу как служебную, с оплатой из спецсредств казначейства Трибунала.

Если его светлость будет вести себя хорошо, и ему оплатим.

— Нет. Один случайный знакомый.

— Интересные у вас случайные знакомые… все видят, все знают… Теперь официально следствием занимаетесь вы и только вы, сударыня. А я — вольный стрелок, пребываю в отпуске до востребования. Наслаждаюсь теплом «Приюта героев», где свел знакомство с прелюбопытнейшими господами…

Барон протянул цирюльнику правую руку, и ногтярь соколом пал на добычу.

Экран Великого Немого, помимо охранных свойств, имел еще одно, побочное. Каждый из собеседников мог при желании воспринимать рассказ — или даже ряд мыслей другого, как цепочку самодвижущихся черно-белых картин. При этом звук исчезал, а краткий конспект речи бежал по нижнему краю экрана в сопровождении музыки — иногда тревожной, иногда комической. Так и сейчас: на фоне бравурных аккордов вступления к Четырнадцатой симфонии Брамвеля, поперек трудяг-ногтярей, тронулись в путь усталые пилигримы-слова: