Приключения двух друзей в стране прошлого - Волков Александр Мелентьевич - Страница 19

Буря аплодисментов покрыла последние слова оратора.

Наконец рыцари выговорились, изложили все свои обиды, жалобы и требования. Снова выступил Сэй. Он держал в руках большой лист бумаги, освещая его электрическим фонариком.

— Бирн, смотри, электрический фонарик! — в изумлении воскликнул Мундфит.

Бирн не мог удержать смеха.

— От имени инициативной группы, — громко заговорил Сэй, — вносятся следующие предложения:

«1. В Норландии организуется профессиональный союз рыцарей…»

— И оруженосцев! — перебил голос, казалось, исходивший откуда- то из чащи леса.

Не обращая внимания на добавление, Сэй продолжал читать:

«…для защиты прав американских граждан, находящихся на службе у короля Норландии Джона VI на должности рыцарей…»

Тот же молодой голос еще более смело прервал Сэя:

— И оруженосцев!

Председатель за неимением звонка захлопал в ладоши:

— Прошу не перебивать оратора неуместными замечаниями!

— Прошу прощения, сэр, мои замечания имеют самое ближайшее отношение к делу, как вы сейчас в этом убедитесь!

Из лесу вышло несколько десятков молодых людей. Их вел за собой юноша с дерзким безбородым лицом. Вглядевшись в него, граф Тальбот с изумлением воскликнул:

— Энтони Фильд!

— Он самый, ваша милость! Имею честь рекомендовать себя вашему вниманию: председатель инициативной группы оруженосцев!

Рыцари пришли в ярость. Слышались ругательства и угрозы по адресу оруженосцев, поднимались сжатые кулаки. Оруженосцы отнеслись к этому с большим спокойствием. Когда шум поутих, Энтони Фильд обратился к рыцарям:

— Благородные сэры! Мы присоединяемся ко всем вашим требованиям в твердой надежде, что вы соблаговолите принять нас в организуемый профсоюз на основе полного признания наших прав.

Снова шум, но уже не такой, как прежде. Граф Тальбот спросил с принужденным смехом:

— Это что, ультиматум?

— Совершенно верно.

— И если мы его отвергнем?

— Мы, оруженосцы, с завтрашнего дня объявим забастовку. Попробуйте сами надевать свои многопудовые латы и возить тяжелые мечи и копья!

В толпе рыцарей водворилось угрюмое молчание. Джером Бирн едва сдерживал хохот, и даже Томас Мундфит улыбался над затруднительным положением рыцарей.

Сопротивляться требованиям оруженосцев было бессмысленно.

Движение, расколовшись надвое, сразу обрекалось на неуспех.

Барон Сэй объявил о создании объединенного профессионального союза рыцарей и оруженосцев Норландии. Председателем профсоюза был избран граф Тальбот, его заместителем от оруженосцев Энтони Фильд. Секретарями стали маркиз Паулет и Джек Бэнсби, оруженосец графа Стаффорда.

Президиуму поручили привести в порядок и сформулировать требования рыцарей, высказанные на митинге, а также внести туда пункты, касающиеся прав оруженосцев.

Всадники разъехались. Когда топот лошадиных копыт затих, на поляну вышли Мундфит и Бирн, ведя за уздечки своих коней.

— Да, Бирн, — невесело сказал лорд-канцлер, — мое положение не из приятных. Как ты думаешь, стоит доложить об этом немедленно королю?

— Вряд ли, сэр, — ответил Бирн после размышления. — Король может подумать, что вы знали о готовящемся возмущении давно, и обвинит вас в том, что вы не приняли мер.

— Пожалуй, ты прав, Бирн, — согласился Мундфит. — Предоставим события их естественному течению.

И последняя пара всадников оставила место тайного митинга у Шервудского леса.

Профсоюзная делегация у короля

Генри Маунтен, граф Монтегю, ехал с митинга в тревожном раздумье. Что предпринять? С одной стороны, ему казалось, что, последовав совету лорд-канцлера, он опоздал с раскрытием возмущения. Но с другой стороны — теперь он держал в руках все нити заговора, он знал имена главарей, их требования…

В конце концов Монтегю решил, что его положение выгоднее, чем прежде, и что надо явиться к королю с доносом. Но в воскресенье его не приняли: король Джон VI был болен. По этой же причине доносчик не получил аудиенции ни в понедельник, ни во вторник, и только в среду, после неоднократных уверений Генри Маунтена, что ему нужно видеть его величество по крайне важному государственному делу, гофмаршал согласился доложить о нем.

Просителя ввели в небольшую аудиенц-залу, расположенную позади тронной. Король сидел в кресле с помятым желтым лицом, с мутными глазами. За спинкой кресла стоял лорд-канцлер и строго глядел на входившего Монтегю. Генри Маунтен даже распознал по знакам герцога, что тот хочет помешать ему, Маунтену, сделать свое потрясающее сообщение. Это его совсем не устраивало.

«Нет, — упрямо подумал Монтегю, — вы, дражайший герцог, не отнимете у меня награду за мое донесение, я сделаю его сам!»

И вот, после обычных приветствий королю, Генри Маунтен заговорил. Первые же его слова повергли Джона Фланагана в полнейшее оцепенение.

Он слышал доносившиеся из уст Монтегю ненавистные ему слова: «Профессиональный союз… экономические требования… угроза забастовки…»

Но связать эти слова с другими, понять, почему зашла речь об этих запретных вещах, король Норландии не мог. В голове у него шумело, ум не работал, король бессмыссленно смотрел на Монтегю слезящимися глазками.

Наконец Джон Фланаган опомнился.

— Что он говорит… этот… что? Какие слова?! Он хочет убить меня… Гнать его из дворца… Гнать совсем… Вон! Вон!..

— Видите, сэр, — укоризненно сказал Маунтену лорд-канцлер, — до чего вы довели его величество своим безрассудным сообщением! Боюсь, что после столь ясных распоряжений короля вам вряд ли можно будет остаться в стране.

Пока Монтегю стоял, совершенно растерянный результатами своего доноса, который представлялся ему столь многообещающим, в двери показался рослый лакей и громко доложил:

— Его величество короля Джона VI желают видеть их сиятельства маркиз Паулет и граф Тальбот и оруженосец Энтони Фильд. Они — представители профессионального союза рыцарей и оруженосцев и имеют предъявить его королевскому величеству свои требования.

Эффект этих слов довершил дело: его величество Джон VI лишился сознания и скатился бы с трона, если бы его вовремя не подхватила сильная рука лорд-канцлера. Вместо того чтобы яростно обрушиться на лакея за его неуместный доклад, Мундфит приказал ему пойти за слугами. Бесчувственный Фланаган был отнесен в свою спальню и отдан на попечение немедленно вызванного Аннибала Ли.

Только после этого Мундфит вернулся и приказал ввести новых посетителей в аудиенц-залу, где еще стоял в углу мрачный Генри Маунтен.

— Ах, джентльмены, джентльмены, что вы наделали! — с укором заговорил Мундфит, пожав руки маркизу и графу и свысока кивнув головой юному оруженосцу. — Вы, может быть, убили нашего благодетеля, мистера Фланагана!

Такое начало разговора совершенно ошеломило делегатов. Услышать из уст лорд-канцлера, ярого защитника средневековой старины, это обращение «джентльмены» вместо пышных титулов, это упоминание о короле, как о мистере Фланагане…

Или действительно Норландии приходит конец?

А Мундфит продолжал:

— Справедливости ради следует сказать, что первый удар нанесли не вы. Это сделал ваш сотоварищ, мистер Маунтен, который только что явился сюда с целью все рассказать королю о ночном митинге у Шервудского леса…

— Мерзавец!

— Предатель!

Эти ругательства одновременно выкрикнули Паулет и Тальбот. Мундфит успокоил их движением руки.

— Это он донес вам о митинге? — злобно спросил Паулет.

— Нет, зачем же? Я сам был там, — скромно улыбнулся Мундфит.

Теперь пришла очередь удивляться и Маунтену. Лорд-канцлер знал все? Почему же он не принял мер?!

— Наш покровитель очень слаб здоровьем… да и рассудком, — продолжал Мундфит. — Вы же знаете, джентльмены, что здесь, в этой фантастической Норландии, мы укрыли его от живого духа современности. И вот этот дух так резко, так грубо срывает завесы, которыми мы окружили мистера Фланагана. Я много думал эти дни, джентльмены, и решил пойти на уступки…