Падение небес - Казаков Дмитрий Львович - Страница 18

Харугот, и она сама, последняя Хранительница запретного знания.

Олен кивнул и сел в кресло, обтянутое белоснежной шкурой неведомого зверя. Следом начали рассаживаться остальные. Рядом с ректором оказались двое колдунов, русобородый, и еще один, настолько дряхлый, что удивительным казалось то, что он в состоянии ходить.

Саттия поймала несколько брошенных на нее взглядов и поняла, что ее силу заметили, хотя вряд ли оценили правильно. Но куда большее внимание привлек Бенеш, растерянно хлопавший глазами и вообще выглядевший так, словно он не очень хорошо понимает, где оказался.

Когда Кертол Дарагор смотрел на бывшего ученика Лерака Гюнхенского, в глазах его появлялось нечто похожее на страх.

– Ага, вот и они, – сказал ректор, когда в зал начали заходить слуги, облаченные в сине-бело-золотые ремизы. – Прошу, отведайте глинтвейна. Он согреет ваши тела и очистит рассудок.

И первым взял с подноса округлый бокал из хрусталя, над которым поднимался парок.

Каждому из гостей досталось по такой же посудине, повеяло сладковатым запахом пряностей. Саттия отхлебнула, почувствовала вкус крепкого вина, куда добавили сахар, корицу, немного гвоздики, и еще что-то, незнакомое, но бодрящее. В самом деле стало теплее, кровь быстрее побежала по жилам, изгоняя из тела холод и сырость.

Гундихар с подозрительной миной понюхал глинтвейн и опрокинул его в себя махом, точно самогон. Харальд, Олен и тар-Готиан вежливо попробовали, а Бенеш к напитку не притронулся.

– Ну что ж, теперь, если гостям будет угодно, поговорим о делах, – сказал ректор, и лицо его сделалось серьезным, даже мрачным.

Слуги собрали у гостей бокалы и торопливо удалились.

– Конечно, – кивнул Рендалл. – Не буду ходить вокруг да около, сразу перейду к делу. Вы поняли, кто я такой. Нетрудно догадаться, клянусь Селитой, зачем я явился в Безарион. Я пришел взять то, что принадлежит мне по праву, и ныне находится в руках узурпатора…

Саттия глядела на непроницаемые лица магов, и думала, что они не согласятся, не рискнут променять свое нынешнее безбедное житье на войну с Харуготом, исход которой не предскажет и лучший оракул.

– …и посему я прошу вашей помощи против того, кто силой захватил мой престол, – закончил Олен.

Кертол Дарагор глянул сначала на русобородого здоровяка, потом на старика, и покачал головой.

– Права твои неоспоримы, отпрыск Безария, – сказал он. – Сердце Пламени на твоем пальце – красноречивый знак. Но сам понимаешь, что мы не воины, что нам привычно размышлять, а не выходить на поле брани. Мы должны собрать всех наставников и обдумать твое предложение.

– Струсили, – прошептал Гундихар, и Саттия подумала, что гном совершенно прав.

У русобородого раздулись ноздри, глаза старика злобно блеснули, но ректор продолжил, как ни в чем не бывало:

– Кроме того, неразумно ввергать государство в разлад и междоусобие, ибо тяжелые времена…

– Тяжелые времена? – не сдержалась девушка. – Так Харугот их вам и устроил! И если оставить его на престоле, и вообще в живых, то скоро весь Алион развалится на куски! Неужели вы не видите, что он творит? Не понимаете, что его сила – из Тьмы?

– А твоя? – в упор спросил Кертол Дарагор, и девушка осеклась. – Не всякая Тьма есть зло.

– Это верно, – проговорил Олен. – Но как насчет того, что ваши братья, ваши ученики погибали, сражаясь с Харуготом в войске Серебряной империи? Что насчет Лерака Гюнхенского?

– Нам о его судьбе ничего неизвестно, – гордо вздернул подбородок ректор. – И каждый маг волен решать, где ему биться и куда прикладывать свой талант. Мы скорбим о тех, кто пал, но не желаем повторить их путь. Жди нашего ответа в течение четырех дней, отпрыск Безария, но только вряд ли мы присоединимся к тебе в твоей борьбе. И да быть по сему! – он стукнул посохом об пол, и здание Школы Истинного Знания качнулось, задребезжали щиты на стенах.

– Это ладно, – сказал Харальд, и голос его в наступившей тишине прозвучал отчетливо. – Главное, чтобы вы не отправили гонца в Золотой замок. Чтобы уж точно не ввергнуть государство в разлад и междоусобие.

Русобородый побагровел, издал какой-то крякающий звук, Кертол Дарагор криво улыбнулся.

– Мы уходим, – Олен резко встал. – Я слышал ваш ответ, и понял его.

Следом за ним начали подниматься остальные.

Глава 4. Ловушка

Двадцать пять дней уттарн и лиафри прожили на постоялом дворе.

За это время комната и само заведение надоели Хельге до смерти. Она успела неплохо изучить Безарион, обойти близлежащие улицы, обследовать лавки, храмы и рынки.

Нетерпение грызло ее, точно мышь – сухарь, и с каждым днем становилось все сильнее. Лиафри терпела, ничем не показывала своего беспокойства, но знала, что ее спутник все видит и понимает. Уттарн проводил время в праздности, комнату покидал редко, с постоялого двора выходил считанное количество раз, а если и колдовал, то так, чтобы она не замечала.

Хозяин постоялого двора и слуги как-то удивительно быстро привыкли к Хельге и Рику. Никто ни разу не спросил, надолго ли они тут, не бросил косого взгляда – а чего это они все живут и живут?

Кормили их хорошо, в комнате убирались, к услугам гостей имелась баня, и все бы было хорошо, если бы не жуткая погода. Дожди шли каждый день, проливные, долгие и холодные. Крыша не протекала, но на улице было очень неуютно, и даже в помещениях ощущалась сырость.

И Рик поглядывал на темное небо с тревогой.

На двадцать пятый день, после того, как они позавтракали, и Хельга собралась пройтись, размяться, уттарн неожиданно остановил ее.

– Погоди, – сказал он. – Не спеши. Мне кажется… да, я уверен, что Олен Рендалл сегодня будет в Безарионе.

– Что? – лиафри не поверила собственным ушам. Сердце от радости екнуло, и стало легко-легко. – Тогда нужно… я должна немедленно к нему! Немедленно!

– Погоди, – повторил Рик. – Вразуми тебя Госпожа, пока бежать некуда. Он еще не в пределах города. И еще – не стоит бросаться к нему сразу. Нужно понять, что и как. Обещай мне, что будешь вести себя сдержанно, – глаза его личины сузились, Хельга разглядела сквозь них звериные зрачки на морде уттарна, – а не как глупая девица, у которой случился приступ влюбленности. Обещай, что сегодня будешь слушаться любого моего слова.

Лиафри глубоко вздохнула и после небольшой паузы твердо проговорила:

– Да, я обещаю.

– Хорошо, – кивнул он. – Тогда поднимемся в комнату и подождем там.

Ожидание тянулось невыносимо, и Хельга едва не грызла когти. Пыталась точить меч, но даже это привычное занятие вызывало раздражение. Хотелось закричать и как следует шарахнуть кулаком по стене, чтобы осталась вмятина, и закровоточили разбитые костяшки…

– Собираемся, пошли, – сказал Рик, и она едва не подпрыгнула.

Взяли плащи и спустились вниз, в зал, где звучали голоса, пахло дымом и щедро лилось пиво. Вышли под дождь, мелкий и донельзя противный. Ощутив его прикосновение к лицу, лиафри невольно вздрогнула. Уттарн немного помедлил и зашагал на север.

Девушка двинулась за ним.

Промокший Безарион выглядел опустевшим, словно все обитатели покинули его, перебрались в более благодатные места. На улицах властвовала тишина, нарушаемая лишь их шагами, клокотанием воды и шорохом дождя. Казалось, что в домах нет никого, только гулкая пустота и брошенные вещи.

И еще сгущалось над городом что-то мрачное, давящее, будто еще один слой облаков.

– Помилуй нас, Царь Земель, – шепотом вспомнила девушка бога своего народа, и подумала, что тут, в ином мире, Лошф, Двутелый, Добрый Владыка не сильнее, чем носорог на дереве.

Если он вообще имеет какую-то силу в Алионе.

Они миновали площадь Семи Арок, и вышли на Черную улицу, что тянулась на север, к воротам того же имени. Тут было чуть более оживленно, сновали люди с мешками и корзинами.

– Куда мы идем? – поинтересовалась Хельга, разглядывая пять остроконечных башен, чьи вершины терялись в низких облаках. – К Школе Истинного Знания?