Замок Белого Волка - Белянин Андрей Олегович - Страница 9

– Всё? – едва отдышавшись, спросил я.

– Всё, – на ходу подтвердил Эд. – Ей всё равно, чем или кем насыщать свой голод. Убить её нельзя, можно прогнать на время, можно убежать, но…

Женская фигура вновь поднялась из снежного смерча. Теперь её губы были окрашены красным. Она подняла лицо к бездонному небу Севера, что-то беззвучно прокричала и рассыпалась сияющей пылью. На смятом снегу не осталось ничего – ни костей, ни следов крови, ни даже волчьей шерстинки.

– Мы везучие. – Оптимистично настроенный бог хлопнул меня по плечу. – Смотри, вон поворот, а вон и наши друзья! Ребекка, ласточка моя легкокрылая, как я по тебе соскучился…

– При моём коне такого не говори, заревнует.

– Что? Соперник? Клянусь Вечным холодом Бездны, никто не встанет между мной и моей кареокой девочкой!

– Я тебя предупредил. Бог ты или кто, Центурион шутить не любит, а копыто у него тяжёлое…

Эд, как всегда, сделал вид, что не боится ничего на свете, но к своей ненаглядной Ребекке подходил уже без лишнего фанатизма, а в сторону ревнивого Центуриона старался даже не смотреть. Когда мы добрались до прохода, я свернул замки с клеток на телегах. Люди последовали за моим родственником, а мы с пятью самыми крепкими мужиками поставили телеги так, чтобы они загораживали вход. Предусмотрительность никогда не бывает лишней, на горизонте уже мелькали серые и чёрные точки, а мне абсолютно не улыбалось задерживаться в Закордонье хоть на пять минут больше жизненно необходимого. Сегодня нам безумно повезло, мы не потеряли ни одного человека. Оставаться дальше и вновь испытывать судьбу, строя из себя героя там, где не надо, было более чем чревато…

Когда мы выбрались, Эд закрыл проход. Где-то внутри, под неумолимый скрип смыкающихся скал, раздался предсмертный вой каких-то тварей. Значит, погоня всё-таки была.

– Седрик!

– Сир? – мгновенно откликнулся он.

– Доставь людей в замок. Те, кто захвачен в наших деревнях, могут вернуться домой. Компенсации за сожженные жилища не будет, наша казна и так скуднее запасов церковной мыши.

– Куда прикажете определить чужаков?

– Пусть решат сами. Они вольны вернуться к своим хозяевам, вольны бежать дальше, вольны признать своим сюзереном меня и жить здесь по нашим законам.

Седрик молча наклонил голову в знак покорности приказу, а я шевельнул поводья, понукая коня.

– Вы опять спешите, мой господин?

– Да, мы с Эдом уйдём раньше. У меня серьёзные проблемы…

– С вашей дочерью, сир?

Я поднял на него изумлённые глаза. Старый воин улыбнулся уголком рта.

– Быть может, взрослой дочери лорда Белхорста пора вернуться в наш старый замок?

Я обернулся к Эду. Наглый, ухмыляющийся бог, вновь приписавший себе все победы, постарался быстренько скрыться за крупом своей белой кобылки. Вот, значит, как? Ну-ну…

Выйдя из гобелена первым, я сразу же рванул в ванную смывать запах конского пота. Дяде Эдику, как вы уже догадались, было глубоко параллельно, чем и почём он пах. Франт и балагур там, здесь он превращался в неряху и зануду. Чтобы хоть чуть-чуть, хоть самую капельку можно было любить или терпеть его, надо было знать его жизнь в обеих ипостасях.

Пока намыливался, слышал сквозь дверь приглушённый голос Хельги:

– Пап, ты в порядке? Ты там не утопиться собрался, нет?

– Там нельзя утопиться, дитя, – ответил за меня дядя Эдик. – Но он может, конечно, попробовать повеситься на шланге от душа. У меня не получилось. Помнишь, в тот день, когда я ещё сунул голову в стиральную машинку?

– Па-па-а-а-а! – пароходной сиреной завелась моя дочь.

Пришлось выключить воду, наорать на одного, успокоить другую, потом наоборот и через две минуты, с мыльной пеной за ушами, кое-как вытершись, выйти к этим доставалам.

– Ну почему я в своём доме не могу спокойно, в тишине, без воплей и понуканий, принять душ?!

– А мне без тебя скучно…

– И мне!

– Эд, помолчи, пожалуйста. Лапка, чего же скучно, я ушёл в ванную комнату, ты сидела в Инете…

– Я тоже хочу там сидеть! Дитя моё, почему мне нельзя показывать те фото, где я похож на викинга?

– Дядя Эдик, ты про ту похабщину, где ты стоишь на кухне, в одной руке у тебя половник, в другой неразмороженная курица, а на голове кастрюля? Я удалила их ещё позавчера.

– А сколько дней они провисели? – ахнул я, ибо на тех фото Эд был совершенно голый.

– Три дня, пока не заметила. Он не стал звездой Ютуба, но определённый интерес на определённых сайтах вызвал!

Гордый собой, дядя Эдик танцевальным па обошёл свою неприступную племянницу и, скрываясь в своей комнате, послал мне воздушный поцелуй.

– Он не такой, – попытался оправдаться я. – Просто привык быть в центре внимания и любит ажиотаж вокруг своей особы.

– Да знаю я, – привычно отмахнулась Хельга. – Па, но именно это меня и бесит! Будь он и вправду голубой, трансвестит или нудист-натурал, а то строит из себя непонятно какого гламурного ханурика со справкой из психушки… Сделать тебе чаю?

– Да, пожалуй, и у нас там вроде пельмени оставались.

– Уже нет. Он начал их варить в электрочайнике и забыл. Как весь ток по квартире не вырубило, ума не приложу?! Кстати, чайник проще купить новый.

В общем, день получился долгим и насыщенным. Соответственно ночка тоже не задалась. Собственно, мы с Хельгой коротали время на кухне: она за уроками, я с очередной книгой об антикварном оружии, присланной знакомым автором с Кубани. Мне как раз предлагали раритетную шашку начала девятнадцатого века, трёхдольную, с золотой вязью на клинке и дырочками от императорского вензеля на головке рукояти. Очень вовремя.

– Хм… отказать. – Я щёлкнул клавишей ноутбука, сравнивая изображение на фото в книге с изображением на экране. – Кубанские шашки Златоустовского завода были двудольными, специальных офицерских клинков среди них не выделялось, а надпись позолотой вообще не использовалась, ибо мгновенно стиралась в бою. Итого?

– Польская подделка, – не отрывая глаз от учебника английского, оттарабанила моя дочь. – Рынок антиквариата сокращается с каждым годом, а потому даёт от четырнадцати до двадцати процентов роста дохода в год. И на восемьдесят процентов состоит из подделок.

– Умница, – похвалил я. – Ещё вот предлагают кинжал барона Врангеля. Вроде бы всё чисто, но цена-а…

– Па, а почему ты занялся именно антиквариатом?

Я притих. Объяснять ей, каким образом мне удалось протащить в нашу реальность из Закордонья пару древних книг и целую коллекцию топоров древних викингов, казалось не очень уместным. Зачем ребёнку знать, что её отец начинал карьеру как обычный вор? Хорошо ещё не могильники раскапывал…

– Лихие девяностые, развал страны, дикий рынок, невозможность получить работу по специальности… – начал было я, но под её прокурорским взглядом осёкся. – Просто мне нужно было зарабатывать. Много. На мне остался сумасшедший Эд и ты, двухлетняя кроха. Я и не выбирал особо, что приносило заработок в дом, то и делал.

Это честно. За работу героя в замке Кость мне никто не платит. Потому что по идее в любой момент я могу остаться там и вести размеренную жизнь мелкого феодала. Что в принципе у меня не так уж плохо получается. Первое время мы там и жили, но оставлять ребёнка без современной медицины, культуры, образования, в конце концов, я не мог. Кстати, Эд в этом вопросе был на моей стороне. Он твёрдо считал, что племянница бога достойна самого лучшего.

С его стороны, добровольно перейти на основное место жительства туда, где он себя не контролирует, – это, несомненно, подвиг, достойный уважения. Учитывая, как хладнокровно его родня выбросила молодого бога умирать во льдах за Гранями, родственные чувства в его душе должны были угаснуть навсегда. Эд потерял часть разума, где-то остался вечным ребёнком, больше всего на свете ценящим битвы, лошадей и своё пребывание в центре внимания общественности. Он всегда и охотно возвращался со мной в северные края, но Хельгу любил искренне, как никого, оставаясь ей заботливым и преданным дядей. До тех пор, пока его белый божественный мозг не давал очередной нелепый сбой…