Товарищ американский президент - Костин Сергей - Страница 15

– Обращается к вам президент молодой американской республики, – продолжил Боб, гордый оттого, что за время долгого отсутствия здешнее наречие окончательно не вымерло. – Очень рад, что ваша страна послала к нам на помощь таких отличных ребят, как вы, и особенно Роберта Клинроуза, то есть меня.

– Боб, давай без комментариев, – я стенографировал перевод письма в блокнот-записной книжке мирового лидера по производству компьютерной техники Череповецкого тракторно-компьютерного завода.

– В последнее время в отношении меня, это он про себя говорит, – пояснил второй номер, но под моим суровым взглядом вернулся к переводу, – … в отношении меня, американского президента, нехорошие парни замышляют козни, шлют постоянные угрозы, ни фига себе, извините командир, в письменной и устной форме. От такого произвола тормозиться руководящая работа, что сказывается на росте валового национального продукта.

– Мм, – прокомментировал Герасим.

– А как он хотел? – ответил я. – Революцию провел, а теперь ждет, чтобы все добренькими были? Найдутся и недовольные. Продолжай, Боб.

– Я хочу, пишет президент, чтобы вы, а в особенности отличный парень Роберт Клинроуз, обеспечили мою безопасность. К сожалению сейчас я нахожусь в длительной командировке, но по возвращению непременно жду всех вас, а в особенности Роберта Клинроуза, это снова про меня, в гости. А пока вы направляетесь в переселенческий лагерь для прохождения карантина и адаптации. За сим остаюсь навеки ваш американский Президент.

– Это все?

Боб потряс конверт из которого выпала небольшая зеленая бумажка.

– Фотографию прислал.

– Красивый мужик, но слишком старый, – я тщательно всмотрелся в портрет столетнего президента работы неизвестного мастера. – Даже с автографом. Гера, наклей на лобовом стекле, чтоб местные власти не приставали. И чтоб знали, за кого мы здесь страдаем.

Гера не поленился и приделал портрет старика так, что отодрать его можно было только свернув лобовое стекло. А стекла для спецмашин подразделения "000", как известно, изготавливаются на специальном оборонном заводе в Гусь-Хрустальном. Выдерживают не только нечаянно брошенные сорванцами камушки, но и направленный ядерный взрыв.

– Командор! – вышла на связь Милашка, занимающаяся в настоящее время утряской личных и общественных вещей в багажном отсеке. – Там какая-то ржавчина о мои колеса трется. С двумя, смешно сказать, мигалками.

На третьем в пятом ряду мониторе показалась черно-белая конструкция, отдаленно напоминающая транспортное средство. Всего четыре пары колес и одна направляющая гусеница. Конструкция выглядела весьма непрезентабельно рядом с мощными колесами Милашки. В последний раз я видел такой экземпляр на экскурсии в историческом музее. Толи двадцать третий, толи чуть раньше какой век.

Рядом с конструкцией стояли, задрав на нашу спецмашину головы, два местных жителя. Милашка до упора вылупила наружные камеры наблюдения и показала нам железные штуки, на которых значилось, что местные товарищи являются представителями местных сил правопорядка.

– И чего они от нас хотят? – обычно мы слишком любопытных налогоплательщиков водой из шланга поливаем, но сейчас явно не тот случай.

– Команда сопровождения, – после недолгих переговоров с прибывшими, сообщил Боб. – Приставлены местной администрацией для обеспечения моей безопасности. Заодно и дорогу к месту новой работы покажут.

– Ну что ж…, – я с трудом отвел пальцы от красных кнопочек, с помощью которых осуществлялось управление всеми системами вооружения, установленных на Милашке. – Безопасность это хорошо. Значит не придется свои патроны тратить. Боб, сообщи нашим новым американским друзьям, что мы готовы следовать за ними к месту рабочей дислокации. А еще лучше закатывай их железо в багажный отсек.

Уже здесь на территории молодой американской республики.

– Русские спасатели прибыли, товарищ президент.

– Как они вам?

– В кино симпатичней выглядели. Но, в общем, неплохие ребята. Встретились с нашими представителями без мордобития. Квасом угостили. Придется расслабившихся сотрудников уволить. К русскому квасу быстро привыкают.

– Согласен. Установите за русскими круглосуточное наблюдение. Все действия подразделения снимайте. В дальнейшем мы по крупицам разберем их действия.

– Извините, товарищ президент, но запасы кинопленки на исходе. Дня на три хватит.

– Привлеките художников. Пусть карандашиками поработают.

– Карандаши….

– Углем, голубчик. Углем. На стенах. Почему я должен решать такие мелочные вопросы?

– Все сделаем, товарищ президент.

Личный секретарь высокого человека с бородкой вышел.

– Если они не помогут нашей молодой американской республике, то не поможет никто, – прошептал товарищ американский президент, согревая остывший стакан чая без сахара в горячих президентских ладонях. – Никто. Даже дьявол.

– Thirteenth machine! Thirteenth machine! Base causes a thirteenth machine!

Я осторожно постучал пальчиком по передатчику, растерянно огляделся, пытаясь отыскать в пределах видимости Боба, но вспомнив, что самолично отдал устный приказ, отсылающий янкеля в ближайший магазин за продуктами питания, махнул рукой.

– Герасим! – пододвинув поближе микрофон внутренней связи, я решил потревожить сон третьего номера команды. – Извини за беспокойство. Обстоятельства непреодолимой силы. Там эти снова что-то по-своему лялякают. А Боб на спецзадании. Выручай.

Дверной шлюз спального отсека, пшикнув струей сжатого воздуха, отъехал в сторону и на пороге кабины появился лучший в мире анализатор критических ситуаций, а также непревзойденный мастер нахождения нестандартных решений из безвыходных ситуаций, третий номер нашей великолепной команды Герасим. Поглядев на меня мутными глазами, в который еще метался, ища лежбища, сон, Гера поскреб небритый подбородок и, задрав указательный палец к осветительной люстре кабины, назидательно посоветовал:

– Мм!

После чего с чувством выполненного долга, пошатываясь и цепляясь за обшивку, удалился на место постоянной прописки, навечно закрепленного за его персоной. В спальный отсек, где ждала его возвращения трехметровая гидрокровать с улучшенными спальными характеристиками. Российские ученые специально для него три года разрабатывали.

– И не смей грубить своему командиру! – крикнул я вслед третьему номеру, понимая, что Герка, в общем-то, прав. Он мозг команды, а не переводчик. Но не в его компетенции хамить мне и давать советы, касающиеся командирского образования. Разве мог кто-либо в Академии предположить, что лучшему командиру подразделения "000" майору Сергееву придется общаться с местным населением на практически вымершем языке? Нас учили действовать в экстремальных ситуациях, а не болтать о пустяках.

– Thirteenth machine! Base causes a thirteenth machine!

– Да слышу я!

Стиснув до скрипа зубы, я мотнул головой, прогоняя растерянность, и рубанул кулаком по панели управления. Командир я, или не командир?

– Милашка, командир на связи.

На панели загорелась зеленая лампочка, означающая, что Милашка видит меня, слышит меня и готова оказать любую посильную помощь непосредственному начальству в лице майора Сергеева. Внутренние камеры долго изучали личность командира, словно спецмашина впервые лицезрела майора Сергеева.

– Командор? Опять вы? Ну, что на этот раз?

– Тут американцы что-то болтают, – смущенно кивнул я в сторону передатчика, – а Боба нет. А Герасим тоже не владеет. Одна надежда на тебя.

Российские лингвисты, как уж им удалось – не знаю, вложили в самый последний момент перед отправкой в гигантский интеллект Милашки обширные знания о всевозможных наречиях американского континента. А после углубленного изучения словаря, кроме Боба способностью общаться с нашими американскими товарищами обладала только Милашка. Она этим бессовестно пользовалась и требовала за свои услуги всевозможные блага.