Иллюзии «Скорпионов» - Ладлэм Роберт - Страница 38

— Неужели? — Падроне отложил салфетку, улыбаясь мерзкой, высокомерной улыбкой, и повернул обе руки ладонями вверх. При виде его пальцев Тайрел испытал как отвращение, так и изумление. Кончики всех пальцев были абсолютно белыми, кожа на них была давно сожжена и заменена гладкими кусочками, возможно, кожи животного. — Мои руки пострадали, когда я поджег немецкий танк во время второй мировой войны, и я очень благодарен американскому военному врачу, который с такой жалостью отнесся к молодому партизану, сражавшемуся вместе с вашими войсками.

— О, замечательно, — воскликнул Тайрел. — Тебя, наверное, даже наградили за это.

— К сожалению, никто из нас не мог позволить себе этого, чтобы не подвергнуться репрессиям со стороны фанатичных фашистов. Все наши личные дела были уничтожены, чтобы защитить нас и наши семьи. Вам следовало бы поступить так же после Вьетнама.

— На самом деле замечательно.

— Так что вы ничего не выясните.

Ни Хоторн, ни старик не заметили фигуру в черном костюме, стоящую возле арки. Пул подошел незаметно и стоял, прислушиваясь к их разговору.

— Вы почти правы, — сказал лейтенант. — Там почти ничего нет, но уж нельзя утверждать, что абсолютно ничего. Должен сказать, что у вас сложная система, но любая система хороша настолько, насколько опытен тот, кто ею пользуется.

— О чем ты говоришь? — спросил Тайрел.

— Оборудование многофункциональное, но используется для ерунды, его хозяин знает, как стирать банки памяти, что и было сделано недавно. На всех дисках пустота, за исключением трех распечаток на одной из дискет. С этой дискетой работал, наверное, кто-то другой, потому что «исключительная память» не тронута.

— Ты не мог бы говорить на английском языке, а не на компьютерном?

— Я выудил три телефонных номера и коды, а потом установил их местонахождение. Один в Швейцарии, и я готов поспорить, что это номер телефона банка. Второй в Париже, а третий в Палм-Бич, штат Флорида.

Глава 11

К навесу над входом в отель «Бреннере» в Палм-Бич подъехал белый лимузин, и его тотчас же окружили швейцар в форме с золотыми галунами, помощник швейцара и трое посыльных в красной униформе. Эта сцена в современном исполнении напоминала эпоху средневековья, когда хозяева и слуги знали свое место, хозяева радовались своему высокому положению, а слуги были вполне довольны своим. Первой из машины показалась полная средних лет дама, одетая в наряд с виа Кондотти — улицы в Риме, где продавалась самая модная одежда. На ней было яркое, цветастое шелковое платье, широкие поля шляпы бросали тень на загорелое лицо, выдававшее аристократическое происхождение. Черты ее лица были резкими и правильными, кожа гладкая, и морщины на лице скорее угадывались, чем были видны на самом деле. Амайя Бажарат уже больше не была необузданной террористкой, плывущей по морю на надувном плоту или лодке; она не была больше бойцом из долины Бекаа или неряшливо одетой бывшей летчицей ВВС Израиля. Теперь она была графиней Кабрини, по слухам — одной из самых состоятельных женщин Европы, а ее братпромышленник из Равелло был еще богаче. Она благодарно кивнула встречавшим и улыбнулась при виде вышедшего из лимузина высокого, очень симпатичного юноши, одетого в великолепный, цвета морской волны, блейзер с гербом на кармане, тщательно отглаженные брюки из серой фланели и мокасины из лаковой кожи.

Управляющий этим роскошным отелем в сопровождении двух помощников поспешил навстречу графине. Один из помощников напоминал итальянца, и, по всей видимости, ему отводилась роль переводчика. Прозвучали приветствия на двух языках, и тетушка, опекающая младшего барона ли Равелло, подняла руку и заявила:

— У молодого барона много дел в вашей великой стране. Он предпочитает, чтобы вы обращались к нему на английском, и он таким образом будет учиться вашему языку. Сначала он будет, наверное, немного понимать из вашего разговора, но он настаивает на своем желании. А я буду переводить.

— Мадам, — тихо сказал управляющий, стоявший рядом с Бажарат и наблюдавший за тем, как посыльные выгружают многочисленный багаж, — возникли некоторые неудобства. В нашем конференц-зале собрались репортеры и фотографы нескольких газет. Они, естественно, хотят встретиться с молодым бароном. Я понятия не имею, откуда они узнали о его прибытии, но могу заверить вас, что наш отель не имеет к этому никакого отношения. У нас прекрасная репутация, мы храним тайны наших клиентов.

— О, значит, проболтался кто-то другой! — воскликнула графиня Кабрини и спокойно улыбнулась. — Не беспокойтесь, синьор управляющий, это всегда случается, когда он приезжает в Рим или Лондон. А вот в Париже, однако, такого не происходит, французскую прессу не волнуют его визиты.

— Вы, конечно, можете не встречаться с ними, именно поэтому я приказал нашей службе безопасности удалить их в конференц-зал.

— Нет, все в порядке. Я поговорю с бароном, и мы уделим журналистам несколько минут. В конце концов, он ведь должен заводить здесь друзей. Зачем ссориться с вашей прессой?

— Тогда я пойду и передам им ваши слова, а заодно поясню, что пресс-конференция будет недолгой. Эти переезды обычно утомляют.

— Нет, синьор, этого не следует говорить. Он прибыл вчера и покупал одежду в пяти минутах ходьбы отсюда. Мы не будем давать неверную информацию, которую так легко можно опровергнуть.

— Но ведь номер был заказан на сегодня, мадам.

— Забудем об этом, мы ведь с вами тоже были когда-то в его возрасте, не так ли?

— Могу заверить вас, мадам, что я никогда не выглядел так, как он.

— Мало кто из молодых людей так выглядит, но ни внешний вид, ни титул не могут умерить обычных юношеских желаний. Вы понимаете, что я имею в виду?

— Нетрудно понять, мадам. Встреча вечером с близким другом.

— Но даже я не знаю ее имени.

— Я понимаю. Мой помощник проводит вас и позаботится обо всем.

— Вы замечательный человек, синьор управляющий.

— Спасибо, графиня.

Управляющий поклонился и стал подниматься по ступенькам, покрытым ковром, а Бажарат подошла к Николо, который разговаривал с помощником управляющего в переводчиком.

— О чем вы тут втроем шепчетесь, Данте? — спросила графиня по-итальянски.

— Ни о чем, — ответил Николо, улыбаясь переводчику. — Мы с моим новым другом обсуждаем прекрасный вид и хорошую погоду, — продолжил он на итальянском. — Я сказал ему, что учеба и дела отца занимают все мое время, поэтому я так и не научился играть в гольф.

— Отлично.

— Он говорит, что найдет мне тренера.

— Тебе предстоит очень много работать, так что вряд ли останется время на гольф, — сказала Бажарат, взяла Николо под руку и повела его вверх по ступенькам. Николо обернулся и благодарно кивнул помощнику управляющего и переводчику. — Нико, не веди себя так фамильярно, — шепнула Амайя, — это не пристало человеку твоего положения. Будь приветливым, но помни, что они ниже тебя по положению.

— Ниже меня? — спросил лжебарон, когда перед ними распахнули двери в холл. — Иногда ты сама себе противоречишь. Хочешь, чтобы я был тем человеком, чью биографию я изучил, и тут же говоришь, что я должен быть самим собой.

— Именно этого я и хочу, — хрипло прошептала Бажарат по-итальянски. — Единственное, чего я не хочу, так это чтобы ты думал. За тебя думаю я, понятно?

— Конечно, Каби. Извини меня.

— Вот такого лучше. У нас будет чудесная ночь сегодня, Нико. Мое тело ждет тебя, такого прекрасного, каким, я знаю, ты будешь! — Портовый мальчишка попытался обнять ее за плечи, но Бажарат резко осадила его:

— Прекрати. Сюда идет помощник управляющего, он проводит нас к журналистам и фотографам.

— Зачем?

— Я же говорила тебе прошлой ночью. Тебе предстоит встреча с прессой.

— А-а, конечно. Я очень плохо понимаю английский, но ты все время будешь рядом, да?

— Да, буду помогать тебе со всеми вопросами.

— Сюда, пожалуйста, — показал помощник управляющего, — конференцзал совсем рядом.