Моря Африки - Ердег Элизабетта - Страница 46

Проходит несколько секунд, прежде чем Карло понимает в чём дело и бросается в вдогонку а я за ним. Мы видим, как он забегает в ворота и вбегаем следом. Внутри садик, растёт папайя, каменный фонтанчик без воды, окна с зелёными ставнями. Ни одной живой души, никаких признаков жизни.

— Кто его знает, что это за место. Может быть лучше убраться отсюда. — неожиданно до меня доходит абсурдность того что мы делаем. Руками я до сих пор держу цепочку и у меня дрожат ноги.

— Ты в порядке? — спрашивает Карло, как только мы возвращаемся в переулок, который теперь снова полон людей.

— Нет. — Я опускаю наконец руки. Цепочка на месте, только порвана и пропал медальон с моими инициалами.

— Он украл только медальон. Какая же я дура, ходить так!

— Мы слишком устали. А ведь нас предупреждали, что надо быть осторожнее.

— Да. И с лодкой тоже.

— Правда. Давай вернёмся на лодку и уйдём дальше на север, куда нам советовали. На сегодня мы уже достаточно рисковали.

Мы направляемся в море. Дети прыгают в воду с молов и на торговых лотках начинают готовить пищу к ужину. На берегу зажигаются фонари и огни печей. Позади, на фоне розового неба расчерченного облаками, вырисовываются старые здания, свидетели былого величия, когда говорили: «Когда Занзибар играет на флейте, вся Африка танцует.»

19. Остров птиц

Тендер зарывается носом и задирает корму, потом разворачивается лагом и кренится, задирая один баллон вверх, другой вниз, почти вертикально, в то время как пенная масса воды толкает его в днище. Не успеваю поднять мотор и даже заглушить его. В какой то момент вижу Лиззи на противоположном борту, она отклоняется назад пытаясь откренить, чувствую, что лечу и погружаюсь в мешанину из воздухa, воды и пены. Моментом позже чувствую, как меня тащит телом и ногами по песку. Правой рукой ещё держусь за баллон тендера, который давит на меня всей массой а левой упираюсь в песок, пытаясь нащупать что-нибудь твёрдое, чтобы остановиться.

Песок, на котором я лежу, просто идеален. Пляж лёгким уклоном поднимается к возвышающейся платформе, сложенной из старых выбеленных солнцем кораллов, которая и является основанием этого крохотного островка. Волны выбросившие нас сюда поднял муссон. В открытом море это нормальные волны, идущие с регулярными интервалами гребни разделены глубокими впадинами. Может быть они чуть выше чем обычно, так как в последние дни штормило. Но на небольшом расстоянии от острова они растут и преображаются. То, что только что было пологим барханом, в нескольких метрах от берега превращается в вертикальную стену. Она поднимается, движется вперёд какое то мгновение в неустойчивом равновесии и обрушивается на пляж горизонтальным клином, сметая на берегу всё до самого основания скал.

Одна из них катапультировала нас на берег и теперь тонны воды откатываясь назад пытаются утащить нас за собой. Лиззи с другой стороны тендера кричит что-то уцепившись за баллон, но я не могу расслышать что. Под напором потока, ногами и локтями упираясь в песок, мы стараемся удержаться на берегу, но всё-таки теряем метр или два.

— Давай! Тяни, пока не подошла следующая! Нужно утащить его выше!

Но тендер полон воды и жутко тяжёлый. Бак подвесного мотора плавает вместе с герметичными упаковками со съёмочной аппаратурой. Не выключенный подвесник отчаянно плюётся и взбивает винтом попеременно то воду, то песок. Накатывает следующая волна и протаскивает нас на пару метров вверх — и нас и тендер.

— Теперь держи его! — Кричу я. В этот раз совместными усилиями нам удаётся упереться и противостоять откатывающемуся прибою. Приходит следующая волна и мы поднимаемся ещё на метр. Теперь мы достаточно высоко и я тороплюсь выключить мотор и отчерпать пригоршнями тендер, чтобы облегчить его и вытащить повыше. Стараюсь не думать о том, как мы будем спускать его на воду, чтобы вернуться на лодку.

Остров называется Latham, скалистый клочок суши в восьмидесяти милях на юго-восток от Занзибара. Глядя на него на карте, одинокий остров посреди океана, окружённый мелководьем на десяток миль во всех направлениях, можно предположить что вода там прозрачная и много рыбы. И после месяца проведённого у берегов Танзании в зеленоватой воде пролива между материком и островом Занзибар, постоянно опасаясь воров и других нежеланных гостей, мысль провести некоторое время на необитаемом острове была очень заманчивой.

Но, как только мы вышли из защищённой акватории и взяли курс на Latham, муссон зашёл и подул с востока, направление необычное и маловероятное в это время года. Каприз природы, который для нас, однако, означал встречный ветер и утомительное плавание в острый бейдевинд.

Мы немного призадумались. Когда долго не выходишь в море, на лодке воцаряется беспорядок. Верёвки и вещи разбросаны по палубе, паруса уложены как попало, каюта завалена книгами и всякой всячиной, готовой свалиться на пол при малейшем крене. Мы даже подумали оставить затею и повернуть на юг и более комфортным курсом, с ветром в корму, отправиться к острову Мафия, который к тому же был нашей конечной целью. Тем более, что ветер усилился и курс бейдевинд означал бы большой крен, волны накрывающие палубу, частые смены парусов и прочие подобные удовольствия.

— А если этот остров необыкновенно красив? — Эта дилемма постоянно встаёт перед нами, когда нужно принять решение куда идти. Каждый раз, когда появляется земля, хочется остановиться, и каждый раз когда проходим мимо остаётся сомнение, что возможно именно здесь мы упустили что-то прекрасное. Но островов очень много, наша жизнь коротка, а путешествие ещё короче.

Однако всё же решаем попытаться. В 18.00 Лиззи отключает автопилот и становится к штурвалу. Я начинаю наводить порядок на палубе и регулировать паруса. Один за другим обтягиваю фок, грот, стаксель и янки N1. Пол часа чтобы набить фалы, отрегулировать шкоты, хорошо закрепить тендер на палубе, собрать все верёвки, закрепить якорь на носу и т. д. наконец лодка в порядке и я чувствую себя спокойнее глядя на чистую палубу блестящую от брызг. Вода с шипением бежит вдоль бортов, нос разбивает гребни волн, идеально стоящие паруса вырисовываются на фоне темнеющего вечернего неба.

Идём курсом 150°. Курс на Latham 130°, но ветер встречный и это максимум, что мы можем сделать. Терпение… придётся идти в лавировку.

Очень скоро «Barca Pulita» уже бежит в полной темноте. Лёжа на койке прижатый парусиной, которая удерживает меня от падения, я вижу пену от больших волн, которые ударяют в иллюминаторы рубки, потом стекают на палубу и возвращаются в море с успокаивающим журчанием. Лиззи за штурманским столом читает свою книгу и периодически выглядывает наружу.

Чуть позже ветер усиливается, но слегка меняет направление и отходит к северу. Выходим на палубу проконтролировать ситуацию. Лодка управляемая флюгерным устройством последовала за ветром и теперь идёт на северо-восток, она сама легла на курс на Latham.

Однако волны идут нам точно навстречу заливая палубу и забрызгивая паруса. Потоки теплой воды бегут с носа до кормы. Скорей возвращаемся в тепло каюты, каждый на свою койку.

— Карло! Карло!

Прошёл примерно час и я внезапно просыпаюсь. Голос Лиззи встревожен. Вскакиваю с постели и, ещё не проснувшись как следует, спотыкаюсь на ступеньках.

— Стаксель, стаксель!

В темноте безлунной ночи передний парус едва виден: неясный порхающий белый призрак отчаянно трепещет и бьется. Проходит несколько секунд, прежде чем я осознаю какая беда приключилась: парус порвался, шкотовый угол в воде тянется на верёвках а остальная парусина бьется на ветру.

— Опускай, опускай! Я соберу!

Собираем на палубе обрывки паруса и, свернув по возможности аккуратно, привязываем к леерам. Сейчас в темноте больше ничего нельзя сделать. Завтра утром всё просушим и осмотрим повреждения. Без единого слова ставим янки N2, он поменьше, попрочнее и, самое главное, стоит выше и не страдает от ударов волн. Больно даже думать о порванном парусе.