Рекламный трюк - Антонов Антон Станиславович - Страница 14

— Не каркай! — строго сказал Безбородов. — Он жив еще. Может, выкарабкается. Но с погоней вы, парни, все-таки переборщили. Коля — это одно, а ведь еще и Яна может пострадать.

— Почему? — в один голос спросили Наташа и Оксана.

— Потому что мы сунули бандитам фитиль в одно место. А они этого не любят. И вдобавок, как минимум один из них — маньяк и законченный псих.

— Они все там психи, — сказал Миша, а Леша, мечтательно пробормотал:

— Зато как круто было бы, если бы мы его поймали…

24

Главврач центральной городской больницы был гениальным хирургом, но получал за свою гениальность обыкновенную бюджетную зарплату.

Он сам делал операцию Коле Демину, а ассистировал ему декан хирургического отделения мединститута, случайно оказавшийся в клинике утром, когда операция была в самом разгаре.

Шестнадцатилетний парень оказался живуч, как акула. Операция длилась уже много часов, и по всем законам медицины он давно должен был умереть.

Врачи заделывали пробоины в его внутренних органах, сшивали разорванные сосуды и скрепляли поломанные кости, но не знали, будет ли от этого какой-нибудь толк. Защищенный шлемом череп уцелел, но мозг мог серьезно пострадать даже под целой черепной коробкой. Настолько серьезно, что Коля мог превратиться в мертвеца с бьющимся сердцем или в идиота с разумом младенца.

Но врачи все равно продолжали бороться за его жизнь. А в это же самое время двое студентов медицинского института терзали совершенно здоровое молодое тело ни в чем неповинной женщины. Похитители Яны Ружевич готовили внеочередное послание, и обычно сдержанный предводитель Гена по прозвищу Крокодил на этот раз вышел из себя. В правой руке у него был длинный бич, который при каждом ударе обвивал жертву кольцом и оставлял на ее коже кровавый след. А в левой руке он держал плеть, и ее «хвосты» тоже окрасились красным. Девушка уже потеряла сознание, а Крокодил все бил и бил, крича в камеру:

— Я требую прекратить расследование! Пусть никто не пытается нас остановить. Если хоть один из нас будет задержан, остальные убьют ее! Когда вы Наконец начнете понимать, что мы не шутим?!

В конце концов он отбросил бич и плеть и пошел прямо на камеру, похожий в своей маске на средневекового палача. Голос его стал чуть спокойнее, но по-прежнему напряженно звенел:

— Даем срок до послезавтра. Если послезавтра, тридцатого числа, в вечерних новостях по местному телеканалу не будет сказано, что деньги готовы, мы применим к ней пытку огнем. Еще через сутки отрежем язык. Потом убьем, и обещаю, что смерть ее будет мучительной.

Крокодил забрал у Казановы камеру и вышел, оставив Яну висеть на веревке. Казанова, пачкая руки в крови, отвязал ее, смыл под душем кровь с ее кожи и долго смазывал йодом кровоточащие шрамы. От новой боли Яна пришла в себя и тихо простонала:

— За что?

Но Казанова ничего не ответил.

А Крокодил в это время просматривал наверху отснятый материал и возился с корректировкой звука, чтобы никто не мог узнать его голос — хоть он и без того был искажен яростью.

Примерно в это же время местный видеопират Толя Гусев — между прочим, хороший знакомый порнорежиссера Марика, пребывающего ныне в Штатах — занимался похожим делом у себя дома. Сидя возле батареи видеомагнитофонов, он следил, как с одной кассеты сразу на десять переписывается предыдущее послание похитителей Яны Ружевич.

Когда безбородовская команда отправилась относить Артему Седову ночные трофеи — кассету и парик, друг Безбородова Макс остался в Наташиной квартире один с двумя видаками и копией записи.

Макс, разумеется, воспользовался случаем и сделал еще пару копий. И через несколько часов продал одну из них Толику.

В первом видеопослании похитителей не было никаких явных признаков места действия, и Толик тогда ничего не заподозрил.

Но на этот раз веревка, свисающая сверху, свист плети и крик жертвы вызвали у Толика что-то вроде дежа-вю, синдрома однажды виденного. Или не однажды.

Где?.. А в этой самой комнате во время точно такой же работы, на этом самом телеэкране — в самопальных фильмах Марка Киплинга, то бишь Марика Калганова.

Если бы была реализована идея шефа «Львиного сердца», высказанная им в машине по пути в этот город — предложить вознаграждение любому, кто поможет в поимке похитителей и освобождении певицы, то все было бы кончено через пару часов после того, как Макс продал Гусеву кассету.

Но бывший контрразведчик Серебров тогда отверг идею шефа, сказав:

— Если мы это объявим, то похитители сразу убьют заложницу. Могут, во всяком случае.

Лучшая розыскная команда «Львиного сердца» решила не рисковать.

И теперь видеопират местного масштаба Толик Гусев говорил себе, что лучше проглотит собственный язык, но никому ни словом не обмолвится о своем открытии. Потому что совесть — понятие абстрактное, а прибыль — вещь весьма конкретная. Эра милосердия до сих пор не наступила, и за кассету с видеозаписью пыток Яны Ружевич можно получить живые деньги, а за спасение несчастной жертвы — разве что благодарность восхищенной публики.

Толик, может быть, еще подумал бы и взвесил шансы — ведь спасенная певица и сама могла его отблагодарить, — но из Москвы уже докатились слухи, что похищение ненастоящее, что его затеял сам Горенский и Ружевич просто играет в этом спектакле роль мученицы. А раз так, то не резон всяким левым людям, вроде Толика, встревать в чужое кино. Если только…

Если только не попытаться раскрутить самого Горенского. Мол, ты мне бабки, а я за это никому не скажу про то, что знаю.

С такими мыслями Толик лег спать, но идея оказалась слишком возбуждающей, и он долго ворочался в постели.

А в центральной городской больнице два многоопытных хирурга отошли от операционного стола. Для них эра милосердия никогда не кончалась.

25

— Все по нулям, — сказал старший инспектор уголовного розыска Александр Ростовцев на совещании в ГУВД утром следующего дня. — Старые версии сыплются одна за другой. Мы проверили всех владельцев «Газелей» и не нашли никакой связи с похищением. Этих машин в городе не так много. Мы взяли на заметку несколько человек, а у одного даже провели обыск — у него частный дом с погребом. Глухой номер. Похоже, либо той парочке померещилось, либо Яну увезли в другой город, а скорей, что и в другую область. Кстати, интересная проблема вырисовывается — где ее держат? До вчерашнего дня мы думали, что это может быть любой дом, сарай, погреб, дача, даже квартира. Достаточно связать ее и заклеить рот. Но вы все видели кассету и слышали, как она кричала.

— С этой кассетой, кстати, тоже не все ясно, — включился в разговор Туманов. — Точнее, ничего не ясно. Седов говорит, что ее подбросили ему вместе с париком. Если это сделали похитители, то зачем? Я имею в виду парик. Ведь это явная улика. Хотят навести на ложный след? Или тут есть третья сторона? Кто-то что-то знает, но говорить не хочет, а вместо этого играет в загадки.

— Третья сторона тут толчется с первого дня, — буркнул Короленко. — Пинкертоны хреновы.

— Тут ничего не поделаешь, — сказал прокурор. — Они действуют по поручению фирмы «Вершина» и собираются обеспечивать передачу денег. Вы же понимаете, что мы не можем в это вмешиваться.

— А они привезли деньги? — несколько удивленно поинтересовался Короленко.

— Кажется, нет. У них есть идея выманить похитителей из берлоги. Изобразить передачу денег, а в последний момент сделать вид, будто все сорвалось и заставить преступников наделать ошибок.

— Они могут убить девушку после этого, — сказал Туманов. — Или покалечить.

— Если мы будем сидеть и ждать, они сделают то же самое, — ответил прокурор.

— Похоже, вас эти пинкертоны убедили, — заметил Короленко. — А как это с точки зрения закона?

— Никак. Закон подобных случаев не предусматривает. Я даже не могу запретить им провести эту операцию, что бы мы тут ни решили. И разрешение мое им не требуется.