Пасьянс на красной масти - Шелестов Кирилл - Страница 50

День города обычно проводился раза два в году: поздней весной и ранней осенью. На главной площади сооружалась огромная сцена, на которой самодеятельные ансамбли с утра принимались развлекать публику. Селяне из окрестностей привозили продукты и торговали ими либо тут же с грузовиков, либо в палатках.

Мы оставили машины неподалеку от площади и дальше двинулись пешком.

Народу было столько, что приходилось проталкиваться. Шум музыки со сцены перебивался грохотом, который доносился из динамиков, установленных в палатках. У каждого играла своя мелодия, причем, как водится, на полную громкость. Отовсюду доносился запах жареного мяса и лука. Как всегда, на народных гуляньях, жарили шашлыки.

Водкой и пивом торговали на разлив. На жаре народ быстро развозило, и хотя охрана старалась оберегать нас от пьяных, время от времени нас кто-нибудь цеплял. Особенно много было нетрезвых подростков. Они что-то развязно выкрикивали и беспрерывно матерились. Несколько девушек пытались танцевать, задевая друг друга и окружающих.

— Пошли к сцене! — на ухо мне прокричала Ирина, крепко держась за мою руку.

Я скорее угадал, чем услышал ее слова. Мы с трудом пробились к сцене. Народу здесь было еще больше, а от рева музыки мне сразу сделалось дурно. Я хотел увести ее куда-нибудь в более спокойное место, но в эту минуту на нас напал какой-то толстенький мужичок и сгреб в охапку.

— Ирина Сергеевна! Уважаемая! Меня Силкин прислал! — надрывался он, перекрикивая шум. — Он тут, на сцене. В толпе вас увидел! Просит к нему подняться.

Задрав голову, я увидел в глубине сцены Силкина со свитой чиновников. Меньше всего мне хотелось объяснять им, почему моя физиономия вдруг утратила цветущий вид.

— Иди, я подожду здесь! — крикнул я Ирине.

Она кивнула, быстро поцеловала меня в губы и отправилась за мужичком. Я видел, как они поднялись на сцену, как к ней бросился Силкин и долго сначала тряс, а потом неловко целовал ей руку. В окружении силкинских чиновников, одетых, как примерные ученики, в белые рубашки и черные брюки, она смотрелась яркой эстрадной звездой. Я помахал ей рукой, но она не увидела, занятая разговором.

Через некоторое время музыка на сцене стихла, и я смог облегченно перевести дыхание. Затем к микрофону подошел Силкин. Он несколько раз повторил «раз, раз, раз», проверяя громкость микрофона, и затем начал.

— Дорогие друзья, — приторно проговорил он.

— Ишь ты, друзьями мы ему стали! — услышал я позади себя голос. — А раньше где ж ты был, друг сердешный?

Я обернулся. Вплотную ко мне стояли полные тетки лет сорока, с бутылками пива в руках. Пили они прямо из бутылок. Рядом с ними крутилась пара неряшливых мужиков, тоже с пивом, видно, мужья. Всем им было весело и хорошо.

— Агитировать сейчас будет, — насмешливо продолжала та, что потолще, не обращая на меня внимания. У нее были короткие, вытравленные перекисью волосы, заплывшие глаза и грубое лицо ларечницы. — Лучше б деньгами отдал!

— Не наворовался за четыре года! — лениво отозвалась другая, в пестром сарафане. Кроме пива она держала в руке еще пакет с солеными сухариками, из которого время от времени высыпала в рот новую партию. — Видать, все мало ему. Еще хочет!

— Всем охота! — игриво вставил ее муж, пихая ее в толстый бок.

Она ойкнула и пролила пиво на подбородок.

— Отстань, бесстыдник! — буркнула она, впрочем, довольная.

— А второму-то кандидату как фамилия? — осведомилась ларечница.

— Да Рукавишников. Тот, говорят, получше, — охотно разъяснила та, что с сухариками. Она не прекращала жевать и оттого говорила неразборчиво. — Там еще этот есть, как его, Бомбилин. Но его нипочем не выберут.

— Это отчего ж не выберут? — спросил мужик.

— А у них, чай, уже все решено, — махнула она рукой. — А то ты не знаешь! Небось, уж и поделили между собой все. Разве ж от нас что-то зависит!

— А вот и зависит! — не согласился второй мужик. — Ты вот, Нина, к примеру, за кого пойдешь голосовать?

— Не знаю даже! — со вздохом призналась молчавшая до сих пор Нина. В отличие от подруг, она была без мужа и выглядела несколько угрюмо. — Силкин всем телефоны обещает поставить бесплатно. А от Рукавишникова по двести рублей дают.

— Телефоны-то лучше! — возбудилась ларечница.

— Лучше-то, лучше! — не сдавалась Нина. — Да только он пообещает, а сам, глядь, потом и не поставит. А по двести рублей сразу дают. Я в ихние обещания не больно-то верю.

— А ты деньги-то возьми, а сама вообще не ходи! — хитро подмигивая, подсказал мужик.

— Нельзя так! — наперебой замахали на него руками женщины. — У них там везде свои люди. Потом дознаются, что их обманули, беды не оберешься!

Силкин, между тем, завершил сбивчивую импровизацию на тему городского процветания под его, Силкина, мудрым руководством. Все принялись аплодировать, в том числе и тетки с мужьями. Даже угрюмая Нина нехотя похлопала.

— А теперь слово предоставляется вдове нашего известного бизнесмена, недавно зверски убитого бандитами! Ирине Хасановой! — объявил он.

Ирина с сияющими глазами, легкая и гибкая, порывисто шагнула к микрофону. Ветерок шевельнул ее длинные светлые волосы. На мгновение она запнулась, потом набрала в легкие воздуха.

— Я хочу пожелать вам всем счастья! — выговорила она, и ее голос звонко и радостно раскатился над площадью. Возбужденные ее видом подростки громко засвистели и заулюлюкали. Я подумал, что более неуместное начало трудно было придумать.

— Вот это вдова! — крякнул позади меня мужик. — Где ж такую веселую нашли? На танцульках, что ли?

— Стыд-то какой! — подхватила ларечница. — У ей мужа убили, а она в таких платьях разгуливает! Аж сияет вся.

— Я понимаю, что нам всем сейчас трудно, — продолжала Ирина, волнуясь, — но ведь это только временно…

— Да уж, по тебе видать, как тебе трудно! — проворчала та, что в пестром сарафане. — Извелась вся, бедная!

— Так она, чай, мужа и убила! — авторитетно заявила Нина. — Видать, вместе с Силкиным на пару и убили.

— Точно! — подтвердил мужик. — Любовница она ему. Даже не прячутся.

Я отодвинулся в сторону и начал пробираться к сцене.

3

— Ну, как я выступила? — нетерпеливо спросила Ирина, как только мы протолкались друг к другу. Лицо ее горело ожиданием похвалы, как у девочки-подростка, после первого любительского спектакля. — Я сегодня такая счастливая, с ума сойти! Вообще-то я ненавижу толпу. Мне впервые в жизни хотелось сказать им всем что-нибудь хорошее!

— Отличная речь! — ответил я как можно искреннее. Кажется, это не очень мне удалось.

— Тебе не понравилось? — обеспокоенно спросила она. Я что-то не так сделала? У тебя такой вид… — Она совсем расстроилась и не закончила.

— Наверное, просто не выспался, — уклонился я.

— Нет, я же вижу, что ты недоволен! — упорствовала она. — Объясни мне, что я сделала не так!

Ее огорчение уже переходило в обиду на меня.

— Получилось, что ты публично поддержала Силкина, — пожал я плечами. — Это именно то, что он от тебя хотел. Ему необходимо было снять с себя подозрения в гибели твоего мужа. И он готов был за это что-то предлагать. А ты сделала это просто так, без всяких условий. К тому же вряд ли это облегчит тебе переговоры с Ломовым, который желает победы Рукавишникову.

— Ты все выдумываешь! — надулась она. — Ты просто собственник, и тебе не нравится, когда все мною восхищаются. Тебе хочется, чтобы я принадлежала только тебе!

Я вздохнул и промолчал, досадуя на себя за то, что не смог удержаться от бесполезных замечаний.

Мы выбрались из толпы, и ко мне приблизился охранник, который оставался с машинами. Перед тем, как идти на площадь, я включил свой телефон и отдал ему, поскольку из-за грохота все равно не услышал бы звонка.

— Два раза звонил Владимир Леонидович, — доложил он мне. — Просил, чтобы вы его срочно разыскали. И еще от Бомбилина звонили.