Пасьянс на красной масти - Шелестов Кирилл - Страница 11

Признаюсь, демонстрация ручного, к тому же основательно набравшегося кандидата меня не вдохновляла.

— Завтра трудный день, — ответил я уклончиво. — С утра надо будет доложить твои предложения Храповицкому. Как бы я к ним ни относился, но решение-то принимать будет он.

— Это очень выгодное предложение, — вновь оживился Хасанов. — Ты только представь, сколько мы сможем вместе заработать!

Я представлял. И мне заранее было жалко и Нижне-Уральск, и наших денег.

— Давай хотя бы выпьем на дорогу, — предложил он, увлекая меня в конец холла. Желая поскорее освободиться от него, я не стал упираться. Хасанов подошел к кабинету с табличкой «администратор» и взялся за ручку двери.

— Здесь нам никто не помешает, — сказал он. — Я попросил, чтобы в отдельных помещениях тоже накрыли, на случай, если люди захотят пообщаться наедине.

Однако кабинет был занят. В креслах сидели жена Хасанова и та самая молодая пара, к которой она подходила в начале вечера. На низком столе перед ними стояли бутылки с вином и легкие закуски. Женщины что-то оживленно обсуждали, но при виде нас дружно замолчали.

— А я думал, что вы уже вовсю танцуете! — скрывая досаду, с нарочитой бодростью произнес Хасанов, вспомнив про свою роль хозяина.

— Ты нас выгоняешь? — невозмутимо осведомилась его жена.

Хасанову не терпелось продолжить наш прерванный разговор и убедить меня какими-то еще дополнительными аргументами, но он совладал с собой.

— Нет, нет, что ты! — торопливо возразил он. — Знакомься, Андрей, это мои друзья: Илья и Лена Собакины. Когда-то мы с Ильей вместе начинали бизнес.

Собакин вскочил и протянул мне руку. Он был среднего роста, худощавый, золотоволосый, с застенчивыми синими глазами, почти красивый, если бы его не портил искривленный нос. Во всей его внешности и манерах была напряженность, как у подчиненного в присутствии начальника. Свободный пиджак со слишком длинными рукавами придавал ему трогательность, делая похожим на подростка.

Его жена, напротив, казалась очень уверенной в себе женщиной. Рыжеволосая, эффектная, в коротком платье, она сидела, закинув ногу на ногу, демонстрируя аппетитные бедра выше чулок. Когда я пожимал руку Собакину, она окинула меня оценивающим и вызывающим взглядом, который женам и подругам наших бизнесменов заменяет приветствие.

Собакин дождался, пока мы сели. При этом Хасанов, не заметив, занял его место в кресле, так что Собакину пришлось опуститься на диван, потеснив жену.

Я расположился на стуле, рядом со старым небольшим аквариумом, в котором лениво плавали толстые разноцветные рыбки.

— Какого черта занесло сюда этого идиота! — с досадой заметил Хасанов, имея в виду Бомбилина. — И так весь день наперекос пошел из-за этих бесконечных поздравлений и делегаций! И на тебе! Такой финал! В день рождения! Как будто кто-то нарочно подстроил!

— Да не огорчайся, Федор Завидович, — примирительно сказал Собакин. — Чего ожидать от сумасшедшего. Народ посмеялся и забыл.

Он называл Хасанова по отчеству, и в его интонации была заметна почтительность, смешанная с опаской.

— Подумать только, этот клоун хочет быть мэром! — возмущенно воскликнула Собакина.

— А Рукавишников с Силкиным, по-твоему, чем-то лучше? — осведомилась жена Хасанова с иронией. Протянув руку, она взяла со стола пачку сигарет, достала одну и коротким движением швырнула пачку на место. Я щелкнул зажигалкой.

— Ирина, что ты несешь! — сразу вспылил Хасанов. — Рукавишников — серьезный человек, и если ты этого не понимаешь, ты просто дура!

— Спасибо, — холодно отозвалась она и поднялась, так и не прикурив. — Я, пожалуй, лучше пойду. Чтобы не мешать умным людям.

Она сделала шаг к выходу, но он поймал ее за платье и потянул вниз. Ткань угрожающе затрещала, и он поспешно отдернул руку.

— Останься, я тебя прошу! Я просто неудачно выразился! — Было заметно, что ему неудобно передо мной за эту сцену. — Устал немного, как ты не понимаешь!

Она несколько мгновений смотрела на него сверху вниз, потом села с каменным видом.

— Давайте лучше выпьем! — предложил Собакин, пытаясь замять неловкость.

Все выпили, я тоже поднял бокал.

4

— Федор, а ты не хотел бы сам избраться мэром? — с фальшивым энтузиазмом спросила жена Собакина. — Мне кажется, ты бы смог!

Хасанов порозовел от удовольствия. Он был чувствителен к лести.

— Мелковато для меня! — грубовато отшутился он. — Если уж выбираться, то губернатором, не меньше!

— Только этого мне не хватало для полного семейного счастья! — проговорила жена Хасанова вслух, ни к кому не обращаясь.

Хасанов сразу надулся и раздраженно хмыкнул.

— Мне кажется, ты не совсем права, — осторожно заговорил Собакин, косвенно заступаясь за Хасанова. — Политика — это тот же бизнес, только масштабы другие. У нас в стране большие деньги можно заработать, только если ты распоряжаешься государственным бюджетом. Поэтому все и лезут во власть. На свои кровные много не создашь. Конечно, и риски тут другие. Миллионы вкладываешь — миллиарды получаешь. Или все теряешь. Мелочь, как я, держится от политики подальше. А большие люди, вроде Федора Завидовича, не боятся.

— А чего бояться-то? — самодовольно отозвался Хасанов, разливая вино по бокалам. — Трусам в бизнесе вообще делать нечего!

— Я, Федор Завидович, азартных игр с детства не люблю, ты же знаешь. — Собакин шмыгнул своим тонким кривым носом. — Не в моем характере. Мне лучше понемногу, но с гарантией.

— Ты считаешь, что я слишком рискую? — снисходительно осведомился Хасанов. Он взял со стола мандарин и принялся, не спеша, очищать его от кожуры.

— Тебе виднее, — уклонился Собакин от прямого ответа.

— А вот это ты правильно сказал, — внушительно отозвался Хасанов, отправляя в рот несколько мандаринных долек. — Мне виднее.

Жена Собакина дерзко рассмеялась. Она явно была на стороне Хасанова, который держался с ее мужем свысока.

— А мне иногда очень хотелось бы жить, как все простые люди, — с вызовом сказала жена Хасанова.

— Простые люди! — передразнил Хасанов. — Что ж ты тогда из-за границы не вылезаешь? Простые люди туда не мотаются. А откуда ты вообще знаешь, как живут простые люди? В кино, что ли, видела? Или в книжке прочла? Расскажи нам об этом, Ирочка, может быть, мы тоже захотим! А? — Он окинул нас взглядом, словно приглашая оценить его шутку. — Только не забудь сказать, сколько стоит твое платье. Или твоя машина с охраной. Или хоть вот эти побрякушки! — Он схватил ее руку, в браслетах и кольцах, и дернул наверх. — Простым людям одного этого на всю жизнь хватило бы! И знаешь, дорогая, — добавил он с откровенной издевкой, — что-то я не припомню, чтобы ты от чего-то отказывалась!

Начав с привычной колкости, к концу своей тирады он разозлился не на шутку. То ли такие разговоры велись между ними часто, то ли они уже не умели общаться, не ссорясь.

Жена Собакина опять хохотнула.

— А вот мне нравится чувствовать себя богатой! — объявила она. — И если мне чего-то еще хочется, так это быть богаче! И плевать я хотела на то, как живут простые люди! Какое мне до них дело!

Ирина Хасанова лишь усмехнулась в ее сторону и вздернула подбородок. Почувствовав поддержку со стороны и видя реакцию жены, Хасанов совсем рассвирепел.

— Я ненавижу эти пустые разговоры! — опять завелся он. — Все хотят только пользоваться деньгами, а работать должны другие!

Он схватил еще один мандарин и, чтобы успокоиться, принялся рывками сдирать кожуру.

— А я ненавижу, когда ты ночуешь дома раз в неделю, — отрезала его жена. Ее глаза потемнели. — И когда ты врешь с утра и на тебя противно смотреть! Я ненавижу, что наш сын живет у мамы. Потому что в любую минуту ты можешь завалиться пьяный, со своими бандитами и их шлюхами, с которыми ты тоже спал. И я ненавижу все это: и твоих бандитов, и твоих шлюх, и твою политику!

Она отвернулась в сторону, скрывая слезы.