Застава - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 44

Он помолчал. А потом, с прорвавшейся ненавистью, произнес:

– И еще один… человек. Предатель, работающий на Очаг. На мир, уничтоживший цивилизацию Центрума… и готовящийся уничтожить нашу цивилизацию. Наши самолеты и поезда, компьютеры и телефоны, дома и фермы. Предатель, желающий обрушить нас в средневековье… и наша катастрофа будет посильнее той, что ударила по Центруму, ведь мы сейчас более развиты, мы сильнее зависим от нефти, пластмассы, электроники…

Передохнув секунду, будто обдумывая, не добавить ли еще чего-то в список наших достижений, Поллен совсем тихо сказал:

– А может, он и не предатель? Может, он патриот… патриот Очага? Работающий под прикрытием, обманывающий вас… подумайте.

– Господин полковник, это бред! – выкрикнул Старик. – О чем вы? Мы все земляне! Мы ходим с Земли в Центрум и обратно, обитатели вашего мифического Очага на это не были бы способны!

– Вы уверены, что все вы возвращаетесь с Центрума именно на Землю? – усмехнулся Поллен. – Лично я – нет, не уверен. Это раз. Вы уверены, что жители Очага не способны открывать порталы в другие миры? Я – нет. Это два. И, к моему большому сожалению, Очаг – не миф. Это три!

Он вздохнул и деловым тоном закончил:

– Через двенадцать часов мы будем в Марине. Мы точно знаем, что один из вас работает на Очаг. И в штабе мы выясним, кто именно. Обидно будет, лишь если в процессе выяснения пострадают невиновные… женщины… дети… Подумайте над этим. Присмотритесь друг к другу. Честные люди не должны страдать из-за предателя, злоупотребившего их доверием.

На этом знакомство с задержанными и речь полковника Поллена были окончены. В сопровождении Григория и второго офицера, так и не проронившего ни слова, полковник вышел из вагона. Двери за ними закрыли снаружи, а мы остались запертыми в свои клетки и закованными в наручники. Да еще и под присмотром трех пограничников в конце вагона.

– Вот ведь сволочь какая, еще и натравил нас друг на друга! – воскликнул Ашот. – Ребята, да это же бред, бред самый натуральный!

Никто не ответил. Только звякнула цепь – это Калька легла на пол своей клетки.

Я тоже сел. Мне было проще, у меня только руки были скованы.

– Ударник, ну зачем вы за нами поперлись, а? – крикнул через вагон Старик. – Ну Скрипач – человек южный, горячий. Ну Иван Иваныч – человек строгих правил. А ты-то?

Как ни странно, голос Старика был даже веселым. Словно с нами случилось забавное недоразумение, которое скоро развеется без следа, перед нами извинятся, повесят медаль на грудь и отправят на отдых.

– А я просто дурак! – ответил я в тон.

– Все равно бы не отбили у спецназа, надо же понимать, – негромко сказала Ведьма. – Надо было понимать… Как вы нас догнали?

– Не поверите, – сказал я. – Мы переехали через Разлом. На паровозе.

– Мосту – кирдык? – по-деловому спросила Ведьма.

– Абсолютный! – радостно подтвердил я, будто гибель несчастного моста как-то компенсировала нашу неудачу.

– Эй, Марек! – позвала Ведьма.

Один из охранников вышел из их отсека и подошел к клетке с Ведьмой.

– Курить охота, – сказала Ведьма. – Будь человеком, пан.

– Нельзя тебе руки освобождать, – вздохнул Марек. Говорили они по-клондальски, но акцент все равно выдавал в нем поляка не хуже, чем имя и обращение «пан». – Сама знаешь.

Но все-таки полез в карман, достал пачку сигарет, спички, раскурил одну сигарету и через решетку всунул Ведьме в рот. Дал сделать пару затяжек, забрал сигарету, затянулся сам.

– Спасибо, брат-славянин, – сказала Ведьма. Видимо, после нашего появления слегка истеричное веселье овладело всеми. – Русский с поляком – братья навек.

– Не надо нам таких братьев, – с обидой сказал Марек. – Мы – Европа.

– Хорошо, русский с поляком – соседи навек, – согласилась Ведьма.

– И не соседи, – Марек снова протянул ей сигарету. – Мы с Украиной соседи и с Белоруссией.

– Ну что ж такое, ничем тебе не угодишь… – вздохнула Ведьма. – Скажи, Марек, нас кормить будут?

– Поить будем, сладким чаем, – пообещал Марек. – А то с сортиром проблема, руки-то у вас скованы, по-большому захотите – а нам снова задницы ваши подтирать?

Я с некоторой тревогой подумал о том, что это и впрямь может стать проблемой. По-маленькому-то я со скованными руками изловчусь сходить… Тут я глянул на Романа и понял, что труднее всех приходится ему.

– Марек, скажи, а зачем ваш начальник устроил этот цирк? – спросила Ведьма в перерыве между затяжками.

– Ну как зачем? – удивился Марек. – Во-первых, чтоб попугать вас. Мол, все мы знаем, а ну колитесь, пока не поздно. Во-вторых – крыса он штабная, глупая.

– И то правда, – вздохнула Ведьма. – Пся крев…

– Ага, – забирая у нее окурок и втаптывая в пол, сказал Марек. – Не сердись, пани. Если ни в чем не виноваты, отпустят вас.

Ведьма хрипло рассмеялась.

В общем-то, я был согласен с Мареком. Не станет Главный штаб зверствовать. Ни одной военной или полувоенной структуре не нравятся расправы командиров над подчиненными – если нет никакой уверенности, что подчиненные и впрямь натворили бед. Да и не был никогда штаб замечен в беспричинной охоте на ведьм… надо будет не забыть сказать Ведьме этот каламбур.

Если уж вспоминать, то я знал два случая. Один – когда какая-то дальняя застава обнаглела вконец и стала грести контрабанду себе в карман. Да так сурово, что взвыли даже матерые контрабандисты – и ухитрились отснять и задокументировать процесс, после чего подбросить материалы в штаб. Расправа была суровой – начальника заставы расстреляли, все остальные получили серьезные сроки, которые до сих пор отбывают в специальной тюрьме, прозванной шутниками «Азкабан».

Второй случай был похуже. Там тоже начиналось с утаивания контрабанды. А потом начались грабежи, налеты на поселки, похищения девушек… в общем – бывшие пограничники принялись вести себя как бандиты из вестернов. Тут уже штаб выявил происходящее самостоятельно, во время какой-то инспекции – население (дело происходило в Оннели) было так запугано, что и пикнуть не смело. Заставу обложили со всех сторон, а на Земле пограничников караулили в тех местах, откуда они открывали порталы. Пограничники это просекли, поэтому бежать не пытались – бились до последнего. Их почти всех и перебили. А потом повесили – и живых и мертвых – на пепелище заставы, по другим заставам разослав фотографии экзекуции. Населению, пострадавшему от банды, выплатили компенсации.

Увы, это все равно не помогло – отношение к пограничникам в Оннели упало ниже плинтуса. Через какое-то время нас оттуда просто выдавили… и зная немножко о том, что творили эти возомнившие себя хозяевами жизни ублюдки, – я оннельцев осуждать не могу.

Так с чего же начальству пришло в голову, что среди нас – шпион или пособник Очага?

Бред, полный бред!

Даже списать на происки недоброжелателей, которые подсунули дезу, – нельзя. Нет у нас таких серьезных врагов. Да и что это за деза может быть?

Надо разбираться. Надо думать, а не бегать с оружием наперевес, играя в рейнджеров. Те, кто бегает быстрее и стреляет лучше, – все равно в большинстве.

Нас восемь человек. Точнее – семь, Эйжел не считается. Себя я вычеркиваю, потому что точно знаю – я не шпион, я вырос на Земле и с Земли хожу в Центрум.

Кого еще я могу вычеркнуть стопроцентно?

Хмеля. Потому что, когда он открыл портал в паровозе, – я увидел его квартиру и Москву за окном. Он наш, земной.

Галину. Потому что она открыла портал из квартиры Старика. Значит, она тоже наша, земная.

Так, уже легче.

– Александр Валерьевич! – позвал я.

– Что тебе, Ваня? – откликнулся Старик.

– Давайте допустим, что штаб не ошибается. Что среди нас – шпион из другого мира. Кого мы можем стопроцентно вычеркнуть?

– Это должен быть тот, кто на наших глазах открывал портал на Земле, – сказала Ведьма. – Только это – стопроцентная гарантия, что человек – землянин!

– Любому понятно, – согласился Старик. – Галя открывала.