Пепел наших костров - Антонов Антон Станиславович - Страница 39

Дачники, у которых теперь было вдоволь еды, демонстрировали полное равнодушие к политике. Они торговали излишками урожая на городских рынках, и даже не очень обижались на рэкет властей, за счет которого правительство Казакова могло кормить свои войска, удерживая их от новой волны дезертирства.

Как и предсказывал Гарин, дачники охотно предлагали городу лес со своих участков – срубленные деревья, освобожденные от веток, выкорчеванные пни и древесные отходы. А некие коммерсанты были готовы организовать промышленную рубку леса и поставки древесины в Москву.

В город возвращались рабочие. У дачников были заказы для заводов – они нуждались в тканях, одежде, орудиях труда, велосипедах и могли платить за все это продуктами или деньгами, вырученными за продукты.

Мафия от подпольной торговли перешла к привычному рэкету, но даже это не так уж сильно раздражало дачников, потому что у хороших хозяев хватало урожая для еды и торговли даже после всех поборов.

А у плохих хозяев урожая хватало во всяком случае на собственный прокорм. Ни бандиты, ни власти не могли пока обложить данью земельные участки – дач было слишком много, а сил как у властей, так и у мафии – слишком мало. Поэтому данью облагались только те, кто приходил в город торговать.

Но Казаков уже знал, что он будет делать дальше.

Прежде всего надо сорвать затею таборитов. Заполонить дачную зону своими агентами, выставить Тимура Гарина бессовестным авантюристом, а заслуги в спасении москвичей от голода приписать себе. В конце концов, именно Казаков был президентом, когда его подчиненный Гарин подписывал свои указы о раздаче земли.

А дальше можно будет под видом отрядов самообороны разместить в дачной зоне правительственные войска. И вместо грубой мобилизации объявить набор добровольцев. Люди будут думать, что вербуются в отряды для защиты дач от воров и бандитов, и даже тот факт, что офицеры этих отрядов – выходцы из армии, милиции и спецслужб, не вызовет у них никаких сомнений. Можно подумать, у Гарина дела обстоят как-то иначе.

Сомневающимся всегда можно предъявить список гаринских офицеров во главе с капитаном внутренней службы Шороховым и майором СОБРа Игнатовым.

Гораздо важнее придумать финт, который позволит повернуть новые отряды против Гарина. Но тут тоже нет ничего сложного. Пригодятся показания Балуева и его подельников, из которых явствует, что Гарин давно продался бандитам, и его боевики служат мафии. И для того, чтобы эффективно защищать дачи честных тружеников от бандитских набегов, надо прежде всего покончить с главным гнездилищем преступности – Белым Табором.

Тут можно использовать и еще один фактор. Дело в том, что рядом с Белым Табором находится Черный, а русские всегда недолюбливали цыган.

А между Черным и Белым Табором возникло еще и поселение, которое зовется Тумба-Юмба. Дело в том, что московские негры – студенты имени Патриса Лумумбы, посольские клерки, эмигранты из Африки, следовавшие в Европу транзитом через Россию, но застрявшие в Москве из-за катастрофы, и разные прочие чернокожие – когда в городе стало совсем голодно, следуя примеру москвичей, начали переселяться в джунгли и решили поначалу, что Черный Табор – для них самое подходящее место. Но цыгане были другого мнения, и пришлось чернокожим селиться отдельно.

Между тем русские обыватели в массе своей относятся к неграм с большим предубеждением, и их нетрудно будет натравить на чернокожих, пустив байку, будто те вместе с цыганами и кавказцами обворовывают русский народ в эпоху всеобщего голода.

Между тем, Казаков знал, что хиппи из Белого Табора наверняка поднимутся на защиту Тумбы-Юмбы. Там собрались люди без предрассудков, и белые дружат с черными, вместе курят траву, пьют земляничное вино и пляшут под тамтамы в голом виде.

Больше того – Жанна Аржанова, начальница валькирий, насаждает у себя в отряде дух безродного космополитизма и тащит в свои владения всех иностранцев, каких только найдет. Число ее соратников оценивается уже в несколько тысяч человек обоего пола, и все они как один бросятся защищать Тумбу-Юмбу при первой же угрозе.

Ну а когда дерутся валькирии, ни один из гаринских отрядов самообороны не останется в стороне. Бойцам этих отрядов, как правило, наплевать на негров, но валькирии – совсем другое дело.

Так одна маленькая провокация против Тумбы-Юмбы может ввергнуть отряды, неявно подчиненные Казакову, в войну против отрядов, открыто подчиненных Гарину. И «казаки» (так в штабе президента всея Руси уже стали называть еще не созданные отряды) непременно победят – просто потому, что их будет больше и они окажутся лучше вооружены.

А уже потом можно будет приняться и за бандитов, а попутно навести железный порядок на всей территории, населенной людьми.

46

А в плодородных долинах Шамбалы все это время кипела совсем другая жизнь. Каждый день из Москвы прибывали новые плоты с переселенцами, но места хватало всем, и не было здесь ни вражды из-за земельных наделов, ни борьбы за власть. Зато было много еды и веселья. Казалось, что это если и не рай, то уж во всяком случае – его преддверие. Это ощущение было настолько явственным, что странную причуду природы – две торчащих вертикально вверх скалы, расположенных строго параллельно друг другу – назвали Воротами Апостола Петра.

С утра до вечера на берегах Поднебесного озера звучала музыка, не прекращались танцы, и выглядело все это, как один бесконечный карнавал. Если кто и обрабатывал землю, то делал он это так же весело, как и все остальное.

Люди словно подчинялись стихии, которой никто не мог противостоять – настолько спонтанными были их поступки. Только что увлеченные работой земледельцы могли вдруг ни с того ни с сего побросать свои лопаты и мотыги и удариться в пляс.

Новички удивительно легко привыкали к местной манере одеваться. Первым делом женщины начинали ходить в купальниках, а мужчины – с голым торсом. Но уже через несколько дней девушки убеждались, что закрывать грудь в Шамбале немодно, и переходили на монокини.

Настоящие брахманы обоего пола носили дхоти – отрезы ткани, обернутые вокруг талии и доходящие до колен, а у женщин даже длиннее. А некоторые девушки и отдельные юноши предпочитали одеваться по моде тропических островов – в пареу, главное отличие которых от дхоти состоит в том, что они гораздо короче и до колен не достают.

Ну и конечно, в Шамбале было полно совершенно обнаженных людей, которые, наконец, дорвались до местности, где можно ходить голышом круглый год и круглые сутки, и это никого не шокирует.

Правда, основная масса идейных нудистов и адамитов ушла от густонаселенных берегов озера вглубь заозерной земли, где можно было вести первобытный образ жизни без помех и лишних беспокойств.

Там они сразу же разделились на «кроманьонцев» и «неандертальцев». Первые не видели ничего зазорного в том, чтобы пользоваться железными топорами и ножами, а также спичками. А вторые полагали, что это – извращение самой идеи возвращения к природе.

Поэтому «неандертальцы» либо пытались делать каменные орудия и добывать огонь трением, либо вообще отказывались от орудий и от огня. Однако поскольку без орудий не построишь даже самого элементарного шалаша, эти ребята могли жить только в пещерах, которых, к счастью, было навалом в горах Шамбалы.

Пещерных людей, стремящихся слиться с природой в абсолютном экстазе и с этой целью в полной мере уподобиться животным, стали называть «троглодитами» и «питекантропами».

И надо же было такому случиться, что именно «питекантропы» нашли в одной из пещер золото.

Самородки просто нельзя было не заметить. Пол пещеры у стены устилали мелкие камни, осыпавшиеся откуда-то сверху, и «троглодиты» решили их убрать. И оказалось, что среди этих камней столько самородков, что непонятно даже, чего больше – золота или породы.

«Питекантропы» пришли в возбуждение, но их восторг охладила Ира Яковлева по прозвищу Черная Чайка, которая могла бы считаться вождем племени, если бы это племя признавало вождей. Однако «троглодиты» провозглашали полный отказ от власти и иерархии, поэтому Ира могла считаться лишь рядовым членом группы – правда, весьма авторитетным.