Вкус к убийству. Сборник детективных произведений английских и американских писателей - Эллис Элайджа - Страница 48

— Ты прав, — кивнул Бак. — Но ты наш друг. И если когда-нибудь тебя оправдают…

— Надо все это как-то устроить, — пробормотал Бад.

— Оправдают? — переспросил доктор.

— Рано или поздно ты бы и сам обо всем узнал, — сказал Бак.

— Да мы бы сами тебе обо всем рассказали, — заметил Бад. — Но только… о, черт, будь оно неладно!

— Наверняка бы раскололись, — согласился Бак. — Да и так почти уже раскололись. Еще лет пять назад. Перед вашей свадьбой. Ты здесь еще и года не прожил, а мы с тобой уже крепко подружились. И все время хотели как-то подсказать тебе, намекнуть, что ли. Помнишь, Бад?

Бад кивнул.

— Смешно как-то получается, — проговорил он. — Я ведь не зря заговорил об участке Джессапа. И ни за что не позволил бы тебе купить его, док. Но женитьба — это другое дело. Хотя и тогда могли бы как-то предупредить.

— Да, это мы во всем виноваты, — горестно произнес Бак.

— Мне уже пятьдесят — сказал доктор, — и для Ирэн это, наверное, слишком много.

— Да будь ты хоть двадцатилетним Джонни Вайсмюллером,[13] все равно никакой разницы не было бы, — покачал головой Бак.

— Я знаю, — кивнул доктор, — многие считают ее далекой от образа идеальной жены. Возможно, так оно и есть. Она молода, полна жизни.

— Да брось ты, — резко прервал его Бак, глядя на сырой цемент. — Ради Бога, док, не надо.

Доктор снова потер ладонью лицо.

— В таких делах каждый ищет что-то свое, — сказал он. — Я вообще по натуре сухарь. Не люблю раскрываться перед людьми. А Ирэн — вы считаете ее ветреной?

— Это ты сам сказал, — заметил Бак.

— Да, она не домохозяйка, — продолжал доктор. — Я это знаю. Но ведь мужчине нужно не только это. Она живет как хочет и радуется жизни.

— Да уж, — вздохнул Бак, — изрядно порадовалась.

— Именно это я и люблю в ней, — кивнул доктор. — Потому что сам совсем другой. И в умственном отношении она не особенно развита, это так. Можно даже сказать, что глупа — возражать не стану. Ленивая, бестолковая. Что ж, хватит с меня и того, что сам слишком уж толковый. А она действительно радуется жизни. Красиво и невинно. Как у детей.

— Если бы только так, — заметил Бак.

— А вы, похоже, знаете еще что-то, — произнес доктор, в упор глядя на него.

— Все это знают, — сказал Бак.

— Приличный, честный парень приезжает в наше захолустье и женится на городской потаскушке, — с горечью проговорил Бад. — И никто его не предупреждает, ничего не скажет. Все только наблюдают.

— И смеются, — добавил Бак. — Ты, Бад, я и все остальные.

— Мы советовали ей одуматься, — сказал Бад. — Предупреждали ее.

— Ее все предупреждали, — напомнил Бак. — А потом всем надоело. Но когда она стала подкладываться под водителей грузовиков…

— Ты только не подумай, док, что мы тоже… — честно проговорил Бад. — Во всяком случае, после того, как ты приехал, мы никогда…

— Город будет на твоей стороне, — сказал Бак.

— Не особенно-то ему это поможет, — когда дело дойдет до окружного суда, — заметил Бад.

— О, Бог ты мой, — неожиданно воскликнул доктор. — Что же делать-то? Что мне делать?

— Давай ты, Бад, — предложил Бак. — Я не могу повлиять на него.

— Не бери в голову, — сказал Бад. — Успокойся. Кстати, Бак, когда мы шли сюда, на улице ведь никого не было?

— Вроде так, — кивнул Бак. — Во всяком случае, никто не видел, как мы спускались в подвал.

— А мы и не были в подвале, — добавил Бад, внимательно глядя на доктора. — Уловил, док? Мы покричали тебе сверху, поболтались здесь пару минут, а потом слиняли. А в подвал даже не совались.

— Да, хотел бы я, чтобы так и было, — устало проговорил доктор.

— Все, что от тебя требуется, — просто сказать, что Ирэн пошла погулять и так и не вернулась, — предложил Бак. — А мы с Бадом можем поклясться, что видели, как она уезжала из города с каким-то загорелым парнем на грузовике. Все этому поверят, не сомневайся. Мы уже постараемся. Но чуть позже. А сейчас нам лучше всего смыться.

— И запомни: мы сюда даже не заглядывали, — сказал Бад. — Ну, пока.

Бак и Бад стали подниматься по лестнице, двигаясь с какой-то непонятной, нелепой предосторожностью.

— А ты пока пораскинь мозгами, док, — добавил Бак через плечо. — Вникни в эту легенду.

Оставшись один, доктор присел на пустой ящик и уронил голову на ладони. Он так и сидел, когда дверь у крыльца снова хлопнула, но на сей раз он уже вздрогнул. Просто прислушался. Открылась и закрылась дверь в холл, раздался женский голос:

— Эге-гей! Я вернулась!

Доктор медленно поднялся на ноги.

— Ирэн, я здесь, внизу, — позвал он.

Дверь в подвал распахнулась — на верхней ступеньке стояла молодая женщина.

— Ну что ты опять скажешь! — воскликнула она. — Опоздала на этот чертов поезд.

— А… — вздохнул доктор. — И что, полем возвращалась?

— Ага, как последняя дура, — ответила она. — Могла, конечно, остановить какой-нибудь грузовик и на нем перехватить поезд у разъезда, да только вовремя не сообразила. Если подбросишь меня до станции, я еще успею на следующий.

— Почему бы и нет, — пробормотал доктор. — Ты сейчас по пути никого не повстречала?

— Ни душа, — ответила жена. — А ты все заделываешь течь?

— Боюсь, придется все снова раскапывать, — проговорил доктор. — Спускайся сюда, дорогая, я тебе сейчас все покажу.

Джек Ричи

Пробей чужой номер

Внутри магазинчика бакалейной торговли никого не было, кроме ею хозяина и меня. Я купил две пачки сигарет, надорвал уголок одной из них и закурил.

Он зарегистрировал покупку в книге, бросил монетки в ящик и спросил:

— Здешний?

— Нет, проездом.

Он чуть заметно улыбнулся.

— Хотите попытать счастья?

— Смотря в чем.

Он опустил руки под прилавок и достал оттуда подставку для игры в панч.

— Десять центов за удачу, мистер.

Нехитрое устройство обошлось хозяину в пять долларов. Он почти вернул назад свои деньги, потому что около сорока лунок на подставке были уже пробиты. В ранце из полупрозрачного пластика, прикрепленном к подставке с одной стороны, лежали два карманных электрических фонарика, несколько оловянных зажигалок и складных ножей с деревянными ручками.

Я сделал несколько затяжек, изучая расположение лунок на подставке.

— Недавно один парень выиграл фонарик, — сказал он поощрительно. — Хороший фонарик с зеленым светом.

И наверняка потерял на нем не меньше доллара, подумал я. Фонарики выглядели в лучшем случае на тридцать пять центов.

— Я согласен. На мне вы потеряете сразу нож и зажигалку.

Он наклонился над прилавком.

— В одной из этих лунок лежит жетончик с номером двадцать. Если вы найдете ее, я выплачу вам двадцать долларов.

Я не казался убежденным.

— Вы недовольны, что никто не пробил эту лунку до меня? И не подсовываете мне уже использованный пульт?

Мои слова немного задели его.

— Что вы, мистер. Приз на месте. Мы ведем честную игру.

Десять шансов против одного из девятисот шестидесяти. Я положил десятицентовую монетку на прилавок, взял в руки ключ и пробил лунку. Я достал из нее туго скатанный комочек плотной бумаги и развернул его.

На бумажке ничего не было.

Я порылся в карманах в поисках десятицентовиков.

— Как жареные орешки. Стоит только начать, и потом уже не остановишься.

Я потерял еще тридцать центов и только потом набрал на центральной панели восемь вниз и семь вправо. Еще через несколько секунд я протягивал ему узкую полоску бумаги, при взгляде на которую у него отвис подбородок.

— Первый раз в жизни выигрываю что-нибудь, — сказал я скромно.

Моя скромность стоила ему огорченного покачивания головой, записи в графе убытков и двух бумажек по десять долларов, которые он отдал мне с заметным сожалением.