Сияющее Эльдорадо - Хаксли Элизабет - Страница 3

По общему мнению, художники Мельбурна тяготеют к предметной живописи, а Сиднея — к абстрактной. В 1959 г. семь художников, из которых лишь один был сиднеец, объединились в группу «Антиподиэнз», организовали выставку и опубликовали манифест в защиту предметной живописи. Они выступали против экспрессионистов, которые считали, что «изобрели новый язык искусства». Представители группы «Антиподиэнз» считали это заявление абсурдным. Для художника, говорили они, основой искусства является образ, понятная всем форма, ясный символ. Для участников группы образ был олицетворением реальной жизни, необходимостью активного вмешательства в нее. Абстракционисты же, создавая свою теорию, вероятно, в несколько циничной погоне за модой, целиком отмежевывались от повседневных страстей человека. Художники Сиднея не замедлили нанести ответный удар и организовали свою выставку, назвав ее «Приглушенные барабаны». Выставка пародировала и высмеивала мельбурнских прагматиков, живописцев, с точки зрения сиднейцев, вычурных и помпезных.

Такое разделение художников по географическому признаку, конечно, весьма условно. Старейший и, по мнению критиков, самый крупный из абстракционистов провел годы в хижине на острове недалеко от побережья Квинсленда, терпеливо совершенствуя свои лиричные работы, напоенные легкими и причудливыми цветовыми гаммами. Имя его Иэн Фэрвезер.

Один из наиболее оригинальных молодых художников-абстракционистов — Леонард Френч[11], чьи картины, написанные в суровом цвете, частично черпают вдохновение в русской иконописи, — родом из Мельбурна. А наиболее знаменитый Уильям Добелл стоит над всеми школами, группировками и модными течениями. Есть ли в наши дни в мире более тонкий портретист? Он создает портреты многих своих современников из разных стран мира. «Стараясь изобразить мужчин и женщин наиболее правдиво, — писал о Добелле доктор Бернард Смит, — он показал, что его видение мира столь же австралийское, как голландское у Рембрандта, испанское — у Гойи, английское — у Хоггарта. Он доказал, что можно стремиться к мастерству и достичь его, не унижая себя перед лжепророками культуры»[12].

Может ли существовать специфически австралийское видение предмета в абстрактном искусстве? Согласно общепринятым понятиям, абстрактное искусство в большей или меньшей степени интернационально. Нельзя приклеить национальный ярлык ромбу, кругу или линии из точек. Но что сказать тогда о персидской керамике, испано-мавританском фаянсе и большей части мусульманского изобразительного искусства? Однако этот спор уведет нас далеко от Сиднея, а большинство художников Сиднея считают, я думаю, что абстрактный экспрессионизм исключает географический подход.

Один из художников заявляет:

— Я пытаюсь изобразить анимистическое качество— некий мистический трепет, выразив его через природу.

Другой сиднеец надеется, «преодолев фальшь внешнего облика, передать скрывающуюся за ним жизнь, одинаковую для всех». Третьему «хочется сказать что-то об энергии и биении жизни в людях». Четвертый рассчитывает «сделать невидимое видимым». Эти идеи, насколько я понимаю, международны вне зависимости от того, где работают их последователи: в Париже или Лондоне, в Сиднее, Мельбурне или Нью-Йорке. Я не думаю, что можно говорить о каком-то специфически австралийском стиле, школе или понимании искусства у молодых художников предметного и абстрактного направления. Каждый из них идет своим путем и старается сделать «невидимое видимым». Но судить об этом — дело специалистов. Любитель же может быть уверен в одном — мир искусства в Сиднее, как и во всех городах Австралии, живет бурной жизнью и полон уверенности. Транспортные пробки у зданий, где устраиваются выставки, танцующие подростки и повторные вернисажи говорят о том, что у художников и любителей искусства единые интересы, а это далеко не всегда характерно для более старых стран.

Говорят, что австралийцы потребляют на душу населения больше, чем кто-либо в мире, мяса, пива и чая. Значит они должны писать и больше картин. Кто же покупает все эти полотна и куски картона, разукрашенные поливинилацетатом? Конечно, скотоводы, банкиры, судостроители, издатели, владельцы магазинов, угольные магнаты, маклеры по продаже собственности — богатые люди, сколотившие свои состояния как в многочисленных отраслях промышленности, возникших вновь во время войны, так и в традиционных. Многие из них живут в Сиднее, занимают комфортабельные, современные, но не бросающиеся в глаза дома. Ведь быть богатым — это одно, а подчеркивать свое богатство уже считается признаком дурного тона.

Например, Уорвик Фейрфакс обладает обширной и весьма впечатляющей коллекцией современного искусства. В течение века семье Фейрфакс[13] принадлежала газета «Сидней Морнинг Геральд», старейшая в Австралии, основанная еще в 1861 г. Хотя в настоящее время эта солидная газета, а также сиднейская «Сан» и «Канберра Таймс» принадлежат корпорации, два брата Фейрфакс, Уорвик и Винсент, остаются ее ведущими директорами.

«Сидней Морнинг Геральд» покровительствовала художникам. Она направила в 1944 г. в западную часть Нового Южного Уэльса в качестве своего корреспондента художника Сиднея Нолана для создания репортажей о влиянии засухи на человека, животных и природу. Спустя восемь лет этот художник с той же целью был направлен в Северную Территорию брисбенской газетой «Курьер Мейл». Хотя «Сидней Морнинг Геральд», как старейшая из ежедневных газет, определенно одна из наиболее влиятельных, с точки зрения тиража она отнюдь не самая крупная. Две мельбурнские газеты: «Сан-Ньюз Пикториэл» и «Геральд», а также сиднейская «Дейли Телеграф», принадлежащая издательству «Сан», в редакционную коллегию которой входит один из ведущих поэтов страны Кеннет Слессор[14], обгоняют ее. Естественно, по американским или английским стандартам тиражи австралийских газет не велики. Самая крупная из них — мельбурнская «Сан-Ньюз Пикториэл» выходит в количестве немногим больше шестисот тысяч экземпляров, а тираж трех основных ежедневных газет в Сиднее составляет лишь около половины этой цифры. Но так же, как мясо, пиво и чай, количество газетного материала на душу населения в Австралии самое высокое в мире. Менее чем тринадцать миллионов населения читают более шестисот пятидесяти газет. Не все они, конечно, выходят каждый день. Общий тираж ежедневных газет составляет немного меньше четырех миллионов, или один экземпляр на троих читателей. В Великобритании это соотношение составляет один к двум.

В целом австралийская пресса не одобряет неврастенического подхода к отображению событий, свойственного многим популярным американским изданиям. В Австралии никогда не было фигур, подобных таким крупнейшим газетным магнатам, как Уильям Рэндольф Херст или Бивербрук.

Наиболее суровыми критиками своей прессы являются, как это ни странно, сами газетчики. Дональд Хорн, бывший редактор «Сидней Буллетин»[15], обвинил газету в том, что она идет по проторенной дорожке, что в ее материалах отсутствует критический подход, что репортажи об общественной жизни формальны, а репортеров не направляют на места для сбора интересных материалов. Одним словом, он охарактеризовал газету как самодовольную и посредственную. По его мнению, уважение к журналистике упало, эта работа не привлекает больше творческих людей с живым умом, газетному материалу не хватает интеллектуальной заостренности. Но если об этом так говорит журналист — постороннему наблюдателю серьезный анализ газеты не под силу, — то на скамье подсудимых может оказаться не только австралийская пресса, но и многие газеты Запада, так как большую часть высказанных обвинений можно отнести к ним.

Соотношение рекламных объявлений к новостям нигде так не велико, как в Австралии. Кажется невероятным, что где-либо можно купить столько, сколько, судя по объявлениям, могут приобрести жители шести основных городов Австралии. Как могут они удержаться на поверхности грозящего захлестнуть их океана мыльного порошка и бакалейных товаров, кроватей и одеял, одежды и мебели, садового инвентаря, красок и оборудования для туалетов! Реклама подтверждает репутацию австралийцев как величайших в мире любителей все делать своими руками: кажется, не существует оборудования, которого они не захотели бы купить, чтобы делать моторные лодки, чучела птиц, витражи и гравюры, телескопы и ветровые мельницы, подставки для торта и детские игрушки, оформлять ванные комнаты, снимать домашние фильмы, шить и вязать.